Тритон

– Ты хочешь отправиться в Дельфинарий сейчас?
– спрашивает она.
– Или, отдохнуть сперва и дождаться, когда Рейна проснется?

Это важное решение. Лично я вообще не устала и мне очень бы хотелось увидеть пьяную Рейну, преодолевающую ступеньки в Дельфинарии. Но несомненно, дело в том, что меня замучает чувство вины, если она падая, проломит головой деревянные перила или еще что-нибудь, и тогда нам придется возместить материальный ущерб Дельфинарию из-за ее сверхпрочной черепушки. Кроме того, я не собираюсь терпеть осуждающие взгляды от доктора Миллигана, которые на самом деле больно заденут меня, потому что он немного напоминает мне моего папу.

Так что я решила сделать все правильно.

– Давай отдохнем немного и дадим ей проспаться. Я позвоню доктору Миллигану и дам ему знать, что мы на месте.

Двумя часами позже, Спящее Чудовище проснулось и мы отправились повидаться с доктором Миллиганом. Рейна стала особенно ворчливой с похмелья - от шампанского и правда может быть похмелье?
– поэтому она не старалась быть милой к службе охраны, впустившей нас внутрь. Она пробурчала что-то себе под нос - слава богу, у нее пропал голос, - и протолкнулась мимо них, как умеют толкаться только испорченные королевские отпрыски, вроде нее.

Боюсь, что я уже дошла до крайней точки - пока мы не замечаем доктора Миллигана возле нового экспоната со скатами. Он воркует и сюсюкается с ними, умоляет их поиграть с ним, как будто в резервуаре стайка щенков. Когда он обращает внимание на наше прибытие, он улыбается и тает, как сливочное масло в жаркий день - его улыбка для меня просто бальзам на душу, после всего того дерьма, которое произошло со мной за последние несколько дней.

Доктор Миллиган смотрит позади меня и улыбается в два раза шире.

– Вы, должно быть, знаменитая Рейчел, которую Гален ценит так высоко.

Рейчел смеется. Нет, она хихикает, чуть ли не пляшет от радости, и не касаясь земли, бросается к доктору Миллигану, протягивая ему руку.

– Знаменитая? Или печально известная?

На этом моменте мы с Рейной одновременно закатываем глаза. Если это не попытка подцепить доктора, то я не знаю, что это. И почему, почему, почему я так думаю? Я не уверена, но раз доктор Миллиган каким-то образом напоминает мне папу, то тогда эти стреляния глазками напоминают мне о Громе с мамой и о том, как их тянет друг к другу, словно магнитом. Поэтому, это выглядит, будто мой папа - не мой настоящий папа, конечно же, - нашел и себе в пару кого-то другого. И я не знаю, как мне реагировать на это.

Что безумно глупо, ведь это доктор Миллиган и Рейчел, и их отношения не должны меня волновать никоим образом. К тому же, мне пора уже повзрослеть как можно скорее или я рискую стать невменяемой.

– О, нет, - продолжает доктор Миллиган, не замечая моей внутренней истерики.
– Бесспорно знаменитая. Он обожает вас, вы же знаете.

Тут Рейна щипает меня.

– Что с тобой такое?
– шипит она. Рейна куда наблюдательнее, чем я думала. И мне не нравится это открытие.

Но мне не приходится отвечать, потому что доктор Миллиган с Рейчел приходят в себя и пытаются утешить меня, точь-в-точь, как мама с Галеном. Это нужно прекратить.

– О, моя дорогая Эмма, с тобой все в порядке? Ты выглядишь напряженной, - пропевает доктор Миллиган.

Я отмахиваюсь.

– Все хорошо. Просто рада снова вас повидать. Лаки все еще у вас?

Лаки был дельфином, заплывшим на мелководье и спасенным Дельфинарием прошлым летом. Мне нравилось думать, что между нами установилась связь в нашу прошлую встречу.

– Конечно. Мы бы не отпустили его без надлежащего прощания с тобой.

Мы идем к резервуару с дельфинами и по какой-то причине, я нервничаю перед встречей с Лаки. Надеюсь, он меня помнит. В то же время, я понимаю, что ужасно расстроюсь, если он меня не узнает, а с каждой секундой я становлюсь все эмоциональнее и эмоциональнее. Такое чувство, что все в моей жизни превратилось в символы и я придаю им слишком большое значение.

Взрослей, взрослей, взрослей.

И я взрослею, прямо перед тем, как моя рука добирается до бассейна. Лаки помнит меня, тычась в мою руку своим милым маленьким носом.

– Ты скучал за мной?
– спрашиваю я его. И я готова поклясться, дельфин кивает мне в ответ.

– Я тоже по тебе скучала, - говорю я ему.
– Ты выучил какие-нибудь новые трюки, пока меня не было?

Выясняется, что Лаки адаптировался здесь уже куда лучше со времени нашей последней встречи. В тот раз, казалось, он был грустным и скучающим по дому. А в этот раз…похоже, он дома. Прежде, чем я успеваю начать искать символизм и в этом, Лаки награждает меня футбольным мячом.

– Эмма, не хочешь пойти с нами, чтобы доктор Миллиган осмотрел Рейну?
– спрашивает Рейчел. И я не упускаю ее намека.

Я глажу Лаки.

– Я вернусь, Лаки. И тогда мы поиграем.

Когда я прохожу мимо Рейчел, направляясь к лестнице, она тянет меня в сторонку.

– Это что, правда? Дельфин тебя понимает? По-настоящему?

Доктор Миллиган усмехается.

– О, это будет весело.

Рейна тянет его за руку.

– Но сперва я, - хрипит она.

– Конечно, моя дорогая. Конечно. Рейчел, не желаете ли присоединится к нам в смотровой комнате?

*

– Боже мой, дитя, - доктор Миллиган щелкает фонариком.
– Твои миндалины такие распухшие.

– Это хорошо?
– спрашивает Рейна.

– Боюсь, нет. Твои голосовые связки могут быть повреждены. С тобой когда-нибудь случалось подобное раньше?

Рейна задумывается на мгновение.

– Я не уверена, что вы подразумеваете под голосовыми связками, но я уже потеряла голос однажды, когда накричала на Торафа. Но это было не так плохо, и не длилось долго, - хрипит она.
– А вы можете это исправить?

Доктор наклоняет голову.
– Я не уверен. Кричала ли ты на Торафа недавно? Знаешь ведь, порой ты ведешь себя с ним довольно жестко.

– Вам Гален это рассказал? Видите ли, это только его мнение.

– Гален упоминал об этом раз или два.

Он хлопает ее по подбородку, заставляя снова открыть рот. Как хорошо что Рейчел сказала ей вкинуть в рот пару мятных леденцов перед нашим приходом.

– Хммм, - протягивает он.
– Кажется, у тебя разрыв в верхней части неба. Нет, не разрыв. Он… слишком аккуратный, чтобы быть разрывом. Это больше похоже на дыру. Идеальную дыру, открывшуюся у тебя во рту. И я уверен, что ее не было там прежде, - он выключает фонарик, задумавшись.
– Ты знаешь, что мне это напоминает?

Рейна мотает головой, широко распахнув глаза.

– Это напоминает мне отверстие, которое киты используют для издания звука. Рейна, дорогая, скажи что-нибудь. Тебе больно?

– Что вы имеете в виду?

– Больно ли тебе говорить, например? Или тебе больно, когда ты не говоришь? Ты помнишь, что ты делала перед тем, как потеряла голос?

Рейна скрещивает руки.

– Нет, не болит. Я просто не могу говорить, издавая только шепот. В смысле, мне кажется, что я говорю как обычно, а вместо этого выходит только шепот. И да, я помню, что делала перед тем, как его потеряла. Еще как помню. Я кричала, вот только не на Торафа. Но от крика нет никакой боли. Обычно, покричав, мне становится легче. Кроме… - она не договаривает, но обвинение в мою сторону ясно читается в ее глазах.