Триумф поражения

Натренированные за прошедшие полгода эмоции мгновенно реанимируются и атакуют собеседника:

— А если не приду?

— Я пока не разрешаю себе думать о таком варианте, — спокойно отвечает мне Холодильник, его напряжение еле заметно, но оно точно есть.

— Вернемся в дом? — вежливо спрашиваю я, подавляя рвущиеся с языка реплики. Но само предположение, что он так уверен в моей капитуляции, раздражает, бесит, подбрасывает. Сейчас спорить с ним опасно и чревато. Держусь из последних сил, пугая себя мыслью, что он передумает и придет ко мне сам.

— Можешь запереться изнутри, — усмехается Холодильник, провожая меня в мою комнату. — Если ты не веришь, что я сдержу свое слово.

— Спокойной ночи! — гордо отвечаю я и всё-таки запираюсь.

Утро приходит слишком рано, кажется, я только что залезла под одеяло, а уже назойливое солнышко щекочет мое лицо. Прячусь под одеяло с головой, но сон уже как рукой сняло… Долго стою под душем, не торопясь мою голову, еще дольше чищу зубы, до боли в деснах. Надеваю домашний серый костюм, распускаю мокрые волосы, чтобы высушить, фена в ванной комнате я не нахожу.

Спускаясь по лестнице, снова, как и вчера, слышу спорящие мужские голоса, только теперь они принадлежат троим. На первом этаже Холодильник, дед Саша и… Юрий Александрович.

— Доченька! — радостно и тепло приветствует он меня, обнимая и целуя в щеку.

— Здравствуйте, Юрий Александрович! — растерянно улыбаюсь я, не зная, что еще сказать.

— Вот, Нина! — смеется дед. — Можете сесть за завтраком между двумя Александрами Юрьевичами и загадать желание.

— Я на этой неделе уже загадывала желание. Разве два можно? — смеюсь я в ответ. — Саша угощал меня чаем "Исполнение желаний".

— Сашка — шарлатан, — подмигивает мне дед. — А сесть между тезками — средство проверенное и надежное.

— Дед! Не подкатывай! — строго говорит Холодильник, но глаза цвета теплого меда тоже смеются.

Холодильник усаживает меня возле себя, напротив отца и деда, и ставит передо мной миску с гречневой кашей.

— Как и обещал. Каша из печи.

— Твоя или Александра Юрьевича, как борщ? — подкалываю я.

— Его-его! Не сомневайся! — выдает внука дед. — Он ее с вечера томиться поставил!

Большой ложкой ем кашу и издаю стон удовольствия.

— Боже! Это не может быть человеческая каша!

— А можно одно маленькое желание за такую кашу? — тут же спрашивает Холодильник, прижимаясь ко мне под столом бедром.

Я давлюсь от неожиданности и долго кашляю.

— Прости! Напугал тебя! — пугается Холодильник.

— Потому что торопишься! — вдруг резко говорит Юрий Александрович.

— Я? — пищу я от неожиданности.

— Что ты, деточка! — успокаивает меня старый Хозяин. — Я говорю это сыну.

— Отец! Даже не начинай! — рычит Холодильник, взяв мою руку в свою.

— Я хочу поговорить с Ниной! — категорично говорит Юрий Александрович. — Наедине!

— Нет! — вот теперь окрик Холодильника точно похож на рычание.

— Отстань от ребенка! — дед вступается за внука. — Не позорьте меня перед девушкой в моем доме! Уезжайте и разговаривайте в городе!

— Никто никуда не поедет, пока я не поговорю с Ниной наедине! — чеканит слова Юрий Александрович, и я замечаю, как Холодильник всё-таки похож на своего отца. И категоричный тон, и тяжелый взгляд, и аура силы, уверенности в себе.

Перевожу взгляд с сына на отца, с отца на деда. Климов-младший и Климов-средний сверлят друг друга бешеными взглядами. Климов-старший явно наслаждается ситуацией и даже мне подмигивает.

— Выйди, отец! — просит Климов-средний деда. — И ты, сын! Выйди! Оставьте нас с Ниной.

— Нет! — Холодильник не дает пошевелиться мне, и сам не двигается.

— Хорошо! — внезапно соглашается Юрий Александрович. — Поговорим с тобой, сын, при Нине. Должна же она узнать…

— Какие языки? — вдруг спрашивает меня Холодильник, целуя мою левую руку в ладонь.

— Языки? — не понимаю я вопроса.

— У тебя два иностранных языка по анкете. Какие? — нетерпеливо повторяет вопрос Холодильник и отпускает мою руку.

— Французский и английский, — бормочу я, недоуменно оглядываясь по сторонам.

Холодильник начинает быстро и эмоционально говорить с отцом на… немецком языке. Юрий Александрович усмехается, но отвечает. Так же бегло, но менее эмоционально. Пока на меня никто не смотрит, достаю из кармана телефон и под столом включаю диктофон.

Некоторое время отец и сын обмениваются репликами, и со стороны мне кажется, что я смотрю фильм про войну. Вот Холодильник поворачивается ко мне и говорит:

— С какой целью заброшены на территорию Советского Союза?

Кино и немцы! Трясу головой, и Холодильник повторяет свои слова:

— Нина! Попрощайся с Юрием Александровичем. Он уже уезжает!

Климов-средний открывает рот, чтобы что-то сказать, но не говорит и, кивнув мне и деду на прощание, выходит.

— Что это было? — осторожно спрашиваю я.

— Обычные проблемы отцов и детей! — устало бросает Холодильник.

— Артисты больших и малых! — веселится дед. — А я всё думал, зачем вам с Юркой столько языков? Теперь понятно! Это чтобы деду ничего не понятно было! Издеваетесь над стариком!

— Ну какой же вы старик! — искренне говорю я. — Всем фору дадите! С сыном как ровесники выглядите.

— Это потому, что я Юрку в девятнадцать лет состряпал. А он мне Сашку только в тридцать! — объясняет насмешливый мужчина. — Вы приезжайте ко мне, Нина! Можете и без Сашки! Даже лучше без Сашки!

— Дед! — нежно окликает Холодильник.

— Внук! — ласково отвечает дед.

Дорога обратно кажется мне длиннее, а я безумно тороплюсь. Получив несуразные ответы на свои вопросы, Холодильник оставляет меня в покое и включает музыку.

— До завтра! — прощается со мной Александр Юрьевич. — Можно, я вечером позвоню тебе?

— Конечно! — радостно отвечаю я, набирая сообщение Ленке. — Спасибо за поездку и рыбу с кашей! Всё было великолепным!

Через полчаса на такси приезжает моя подруга и ругательски ругается на меня за то, что я поторопила ее с педикюра.