Трон Знания. Книга 4

— Шутишь. Да? Тебе всё шутки.

— А надо плакать?

— Адэр меня убьёт.

— Ну ты и варежка, — пробурчал Драго.

Мебо посмотрел на него исподлобья:

— А то сам не знаешь, что убьёт.

— За что? — спросила Малика.

— Ты не можешь приехать к нему с мужем и с ребёнком.

— Почему же?

Мебо нервным движением вытер ладони о штаны:

— Луга, заткни уши.

— Чего это?

— В нашей компании ты новенький и многого не знаешь.

— Все ваши тайны, как на тарелке.

— Заткни рот и уши! — прикрикнул Мебо.

— Тебя прихлопнет либо Адэр, либо Иштар. Что так, что этак, ты мертвец, — ухмыльнулся Луга и обратился к Малике: — А ты ведёшь себя глупо.

— Если можешь предложить другой выход — говори.

— Пусть Мебо предлагает. Это ему жить осталось всего ничего.

Мебо тяжело вздохнул:

— И предложу. Я женюсь на мамочке.

— Серьёзно? — удивилась Малика.

— Серьёзнее некуда. Видно, что женщина хорошая, и ребёнок… Да чего уж там. Я из-за ребёнка и женюсь.

— Она замужем.

— Как — замужем? Она же в трауре.

— В Ракшаде замужние женщины одеваются в чёрное.

— Мрак… — Мебо почесал затылок. — Организуй развод.

— В Ракшаде разводы запрещены.

— Вот чёрт!

Малика взяла Мебо под руку:

— Это будет фиктивный брак. В Грасс-Дэморе мы разведёмся.

— Пока мы разведёмся, Адэр мне плешь проест.

— Я ставлю на Иштара, — сказал Луга.

В сумерках они добрались до центральных ворот. Однако начальник караула сказал, что хазир запретил выпускать шабиру из дворца.

— Удваиваю ставку, — прошептал Луга и получил от Драго увесистый подзатыльник.

Охранители пообещали прийти утром и скрылись за воротами.

С тяжёлой душой Малика поплелась обратно. Когда дошла до своей террасы, уже стемнело. На мраморной площадке, скупо освещаемой фонарями, развалившись в кресле сидел Иштар. Второе кресло явно предназначалось для неё. Малика посмотрела на низенький столик: два бокала и знакомая бутылка — тёмно-бордовая этикетка с серебряной надписью на незнакомом языке, вино почти чёрное, с радужными переливами.

Иштар наполнил бокалы:

— Хочу отпраздновать с тобой рождение моей племянницы.

— Прости, но я очень устала.

— Не расстраивайся. Я подарю тебе другой корабль.

— Зачем он мне?

— Если не нужен — продашь.

Малика вяло махнула рукой:

— Спокойной ночи, Иштар.

— Завтра мы отправляемся к Вратам Создателя.

— Не могу. Я выхожу замуж, — сказала она, скидывая туфли.

— Я нашёл ребёнку приёмную семью.

Малика сжала кулаки:

— Нет!

— Утром я перевезу девочку во дворец моей жены.

— Ты?

— Я. Завтра у меня появится дочь.

Малика уселась в кресло:

— Не верю.

— Можем отвезти её вместе. Но сначала я дам ей имя.

Малика сняла чаруш, взяла бокал и сделала глоток:

— Я сплю.

Иштар залпом выпил вино:

— Нужна кормилица.

— Самааш.

— Самааш. Её я тоже забираю.

Малика сделал ещё один глоток:

— Не верю.

— Хазир никогда не врёт своей шабире.

Малика скривилась:

— Кто бы говорил…

Иштар вновь наполнил бокал:

— Я могу скрывать правду, но лгать тебе… Давай выпьем.

— Хочешь меня напоить?

— Хочу.

Малика сделала пару глотков:

— Ты можешь забрать ребёнка, когда мы вернёмся из паломничества?

— Причина?

— Пусть мать-хранительница понянчится.

— Я разрешу ей приходить к внучке.

Сузив глаза, Малика пригубила бокал:

— Серьёзно?

— Я сделаю всё, как ты хочешь.

Малика не верила своим ушам. Иштар затеял новую игру. И что же он потребует от неё в знак благодарности?

— Утром скажу своему жениху, что свадьба отменяется.

Иштар опустошил бокал, вытер губы ладонью:

— Он расстроится?

— Безмерно. Теперь его казнят.

— Его утешит новость, что смертную казнь я заменил тремя месяцами исправительных работ?

— Где?

— На рисовой плантации.

Малика допила вино, поставила бокал на столик. Сердце билось сильно-сильно. Такой мужчина, как Иштар, не идёт на уступки просто так. Он обязательно потребует что-то взамен.

Иштар похлопал ладонью себя по коленям:

— Иди ко мне.

Сердце ухнуло в яму.

— Мне и здесь хорошо, — сказала Малика.

— Неужели я не заслужил поцелуя?

— Ты женатый человек.

— Зато ты свободна как птица.

Малика перебралась на подлокотник кресла Иштара. Понимая, что играет с огнём, прижала ладони к татуировкам, покрывающим скулы, и прильнула губами к горячим губам.

Иштар приоткрыл рот, Малика отклонилась.

— Ты это называешь поцелуем?

— В Ракшаде целоваться запрещено. Нам с тобой нельзя нарушать законы, — сказала она и вернулась в своё кресло.

Иштар погладил ладонью подлокотник, на котором сидела Малика:

— Я считал этот закон самым гуманным.

— Какой закон?

— О медицинской помощи роженицам. Слабый ребёнок часто болеет. Мучает себя и родителей. Разве не милосерднее избавить его от страданий, пока он ничего не понимает?

— Ребёнок может не стать воином, но может стать великим математиком или астрономом. Ты слышал, что говорил Альхара? Его сын был крупным. Разве крупный и больной — это одно и то же?

Иштар кивнул:

— Я подниму этот вопрос на Хазираде.

— Честно?

— Тебе надо измениться, Эльямин. Стать немножко… немножко слабее.

Глубоко вздохнув, Малика посмотрела в небо:

— Зачем портить совершенство?

Иштар закинул руки за голову:

— Ты пьяна.

— Наверное.

— Заночуем в саду? Возле озера.

Малика поводила пальцем по ободку бокала:

— Я пьяна, но не настолько, чтобы провести ночь с женатым мужчиной.

— Я к тебе не притронусь.