Трон Знания. Книга 4

Вчерашняя встреча и вовсе насторожила. Альхара выглядел спокойным и расслабленным. Даже пару раз улыбнулся. Именно эта улыбка, похожая на оскал затравленного зверя, наводила на мысль, что легат чем-то всерьёз обеспокоен. Его вынуждают идти против себя? Или он поступает сообразно своим убеждениям и знает, что шабира это не одобрит?

Всю ночь Малику мучили кошмары. Она проснулась перед рассветом, измученная, с гнетущим ощущением тревоги. Сегодня ей предстояло прожить ещё один день, который будет таким же однообразным и пустым, как предыдущий. А завтра… завтра должна родить Самааш. Мать-хранительница увела её из Обители Солнца неделю назад и, скорее всего, тут же отправила к мужу.

После этого Малика ни разу не ходила в Приют Теней. Ей было стыдно смотреть Фейхель в глаза: она обещала старухе показать внучку, но не сдержит слово. Теперь остаётся только гадать, какие чувства испытывает мать-хранительница.

В саду, возле террасы, стояли охранители и ракшад, обладатель нелепого имени. Последнее время они не ждали приглашения и приносили паланкин загодя. Малика спустилась с лестницы и пошла рядом с носилками, не понимая, куда она идёт, зачем идёт. Она заблудилась, потеряла смысл своего существования. К Самааш её не подпустят, Фейхель её не простит, Галисии она не нужна. Пора домой.

— Эльямин! — донёсся голос Альхары.

Она обернулась. С её легатом и правда что-то происходит: лицо озабоченное, походка дёрганная.

— На прогулку? — спросил он, подныривая под ветви деревьев.

— На прогулку. А что?

— Не ходи никуда.

— Что-то случилось?

— Ничего не случилось, — сказал Альхара. И вновь этот взгляд в сторону. — Побудь сегодня во дворце.

Малика велела носильщикам повернуть назад и неторопливо пошла по аллее. Если Альхара ждёт, что она пристанет к нему с вопросами, — пусть не надеется.

— Я провожу? — прозвучало за спиной.

Не соизволив оглянуться, она пожала плечами:

— Как хочешь.

Носильщики шагали дружно, размашисто; паланкин скрылся за деревьями, под сапогами затихло шуршание гравия.

— Ты в порядке? — спросила Малика, желая убедиться, что Альхара идёт следом.

— Да.

Легко лгать иноверке. Даже изворачиваться не надо. Достаточно сказать «да» или «нет», чтобы искупить пару грешков. А самая универсальная фраза для обмана: «Не знаю».

Малика задала первый пришедший на ум вопрос:

— Когда Иштар отправляется в паломничество?

— Не знаю.

Ну конечно… Ты две недели безвылазно сидишь во дворце и не знаешь о планах хазира на ближайшее будущее?

Вдруг Альхара опередил Малику и преградил ей дорогу:

— Я нахожусь в сложной ситуации.

После этих слов люди обычно лгут, и Малика приготовилась выслушать правдоподобную историю, объясняющую его нервозность.

— Я не могу обсуждать с тобой решения Иштара, — продолжил Альхара, рассматривая дорожку из гравия и поддевая носком сапога камешки. — Я не доносчик и не шпион. И не могу тебя обманывать. Но утаивание правды — это и есть обман. Я хочу оправдать твоё доверие и доказать свою преданность. Но не хочу это делать за спиной Иштара.

Малика поискала несуществующую пуговицу на манжете рукава:

— Его решения касаются меня?

— Да, Эльямин. — Пересилив себя, Альхара поднял голову. — Мне не нравится то, что я сейчас делаю.

— Тогда молчи, — произнесла Малика, всматриваясь в его воспалённые глаза. — Я знаю, как в Ракшаде наказывают за крамольные речи.

Альхара сжал-разжал кулак:

— Из Росьяра прибыл посол. Он привёз тебе письмо из Грасс-Дэмора и хочет вручить его при личной встрече.

Первая мысль: заболел Мун или ещё хуже. Об этом Малика боялась даже думать. Вторая мысль: видимо, посол тоже наслышан о склонности ракшадов ко лжи и боится, что письмо где-то «затеряется».

— Разрешение на встречу даёт хазир. Он неделю был в отъезде и должен сегодня приехать. Посол уже сидит у него в приёмной.

— Ты нервничаешь из-за этого письма? — спросила Малика, глядя в напряжённое лицо Альхары.

— Конверт чистый, без надписи. Хёск хотел вскрыть, но посол не разрешил.

— А с какой стати Хёск читает чужую переписку?

— Обычно этим занимается секретное ведомство. Во-первых, письмо должно быть написано на шайдире. Во-вторых, в нём не должно быть ничего такого, что противоречит интересам Ракшады. И поскольку письмо будет передано при личной встрече, его вскроют и прочтут при тебе.

Малика растерялась:

— Это… законно?

— Да, Эльямин. Переписка с иностранцами подвергается проверке в обязательном порядке. Это всем известно.

— Только не мне.

— Я хочу присутствовать при твоей встрече с послом. Хочу убедиться, что письмо попадёт в твои руки.

— Вот как… — пробормотала Малика.

Адэр не желал, чтобы послание очутилось в мусорной корзине, если работник секретного ведомства сочтёт его опасным. Но он не учёл, что письмо могут уничтожить на глазах у адресата. Хотя, что может быть в нём опасного? Все сроки прошли, и Адэр интересуется, почему она до сих пор в Ракшаде.

— Эльямин… Я должен присутствовать при встрече. Если я приду без приглашения, меня не пустят.

— Хорошо. Будь поблизости, и я тебя приглашу.

Какое-то время они шли молча, погрузившись в свои мысли.

— Совсем забыл, — произнёс Альхара. — Я навёл справки о Мароше.

Малика не сразу сообразила, о ком идёт речь.

— Кто это?

— Муж Самааш.

— Что тебе удалось узнать?.. Говори. Мне некому выбалтывать тайны.

— Пятнадцать лет назад Мароша обвинили в причастности к отравлению членов семьи Гарпи. Тогда хазиром был отец Иштара. Отравили всех, кто присутствовал на ужине: хазира и его шестерых сыновей. Хазир, Шедар и ещё двое средних братьев выкарабкались быстро. Благодаря Хёску.

Малика покачала головой. Теперь понятно, почему Шедар поддержал его кандидатуру на место верховного жреца.

— Двое старших братьев умерли на следующий день, — продолжил Альхара. — Иштар болел почти два года. Никто не верил, что он выживет.

Хёск поил его противоядием, которое, по сути, было смесью всех ядов. Иштар об этом как-то рассказывал. Тоже скользкий тип. Отравил всех, и себя в том числе, лишь бы никто не заподозрил его в убийстве братьев.

— Чтобы добиться от Мароша признания, пытали его беременную жену. Марош присутствовал на пытках. Потом обвинения с него сняли, жену отпустили. Она родила мёртвого ребёнка и перерезала себе вены.

Малика сжала в кулаке кулон. Лучше бы ей этого не говорили.

— Потом хазир отдал свою дочь Самааш Марошу в жёны. — Альхара взглянул на Малику. — Ты знаешь, что жених платит за невесту выкуп? Он называется «вдове на слёзы».

Малика кивнула:

— Знаю. Деньги идут на содержание вдовы в Обители Слёз.

— А знаешь, что хазир не платит выкуп за жену?

— Конечно. Моя подруга недавно вышла замуж за Иштара, а я за это ничего не получила, — попыталась пошутить Малика.

— Марош не хазир. Он был начальником охраны дворца. Но он не платил за Самааш.