Ты меня бесишь
Шрифт:
Она забирается в машину.
— Кто-нибудь, захватите шоколадку, я убью этого гада, если еще раз увижу…
Мак высовывается со своего места и кричит Скирту:
— Бросай убогих, иди за шоколадкой!
И в этот момент из багажника вырывается растрёпанный, выпачканный в саже и пыли, Ральсель…
Соня, завидев это, не спешит выйти из машины, но держит кольт на готове.
А Скирт вытягивает ладонь и вращает тонкими пальцами, унизанными кольцами.
— Ложис-с-сь, ложис-с-сь.
Раль помнит, как Хедрик преследовал эту компанию, помнит аварию, и странную пыльцу,
— Такого со мной давненько не было… — шепчет он и пытается подняться на ноги. — Чем ты меня накачал? Где мы? Зачем я вам? Где… Где Хед, — осматривается он, будто надеясь увидеть Хедрика рядом.
#27. Ты осознаёшь?
— Просто дал тебе варенья, ты очень приятный, и… — «не даешь мне сойти с ума».
Видения почти утихли, когда Ральсель встал на их пути, так что Скирт решил взять его с собой. Чтобы потом пустить на «лекарство» или что-то еще.
Он берет из багажника еще одну баночку, кирпично-красную, и засовывает ложку «варенья» Ральселю в рот.
И последнее, о чём Раль успевает подумать, прежде чем лечь обратно, это то, как он удивлён своей замедленной реакции. И как ему… хорошо.
Мак в нетерпении ёрзает и снова прикрикивает на Скирта:
— Шоколадка! И поедем уже отсюда!
Скирт гладит Ральселя по голове, словно послушного огромного пса и закрывает багажник.
— Или купим где-нибудь ещё! — выходит Соня, оглядывая их, и останавливая взгляд на двух парнях с движениями лунатиков и безумными, широкими улыбками. Что им сейчас видится? — Что это за наркотики?
— Ничего особенного, — Скирт садится за руль.
Соня выдыхает, уперев ладонь в бок и хмурится.
— Я даже не знала, что бывает что-то, имеющее такой эффект! Ничего особенного, кроме, как минимум, испорченной характеристики, если узнают, что я вообще находилась рядом с вами.
— Ну поедем уже! — будто всхлипывает Мак. — Мне… нехорошо. И я устал.
— Устал сидеть на месте?!
Соня возвращается в машину и диктует Скирту адрес.
— Но перед этим в магазин заедем…
По крайней мере, думает она, то, что он возит за собой обдолбанного человека, докажет, что Скирт не в себе.
Мак сопит, горячим лбом прижимается к стеклу, и пытается не дрожать.
— Прости… И спасибо тебе, — шепчет он, не глядя на Соню. — Ты только успокойся. Ведь уже всё хорошо…
Ей снова звонит отец. Она выключает телефон, теперь в нём нет надобности. И ничего не отвечает.
Скирт включает музыку погромче.
— А ты… — спустя какое-то время произносит Мак, и подсаживается к ней ближе. — Ты смелая. Я не ожидал, что настолько… Тебя, эм, тебя эта тема очень задела, да?
Она колит его острым взглядом хрустально-голубых глаз.
— В каком смысле?
Он будто и не замечает её реакции. Передёргивает плечом.
— Ты стала разбираться в этом. Вместо того, чтобы просто забрать меня и уехать.
Я вот просто не подумал, что он мог кому-то ещё навредить…Она качает головой.
— Чему тебя учили родители? В таких ситуациях надо заявлять в полицию, нельзя замалчивать любые преступления, если тебе не жалко себя, нужно подумать о других! Человек-паук, — находит она нужный, как ей кажется, пример, чтобы до Мака дошло, — дал преступнику уйти, и тот в итоге убил человека, который был ему как отец. Я не довела дело до полиции лишь потому, что пожалела тебя. Но нужно было сделать хоть что-то. И если этого будет недостаточно и кто-то ещё пострадает, мы все будем в этом виноваты!
«И я не чёртова психопатка!»
— Меня… ничему не учили. Разве что, — признаётся он вдруг, и от волнения перехватывает дыхание и темнеет в глазах, — прислуживать отчиму. Ему нравилось чувство контроля. Или, как это назвать? Поэтому я получал… всякие приказы. И…
«Стал зависим от него, ведь долгое время не знал, где и как ещё достать дозу».
— Мой отец учил меня беспрекословно выполнять его приказы, но едва ли из-за чувства превосходства и контроля, — отзывается Соня, отводя взгляд, — он просто хотел защитить меня, потому что лучше знает мир и что правильно, а что — нет. Он хороший родитель. Но я верю, что твой отчим не такой. И мне жаль. Прости. Я просто хотела сказать, что дело не в чём-то личном, я просто не люблю безответственность перед обществом, в котором мы живем. И я за… справедливость.
Мак кивает.
— Понятно… Но с Томом, — в горле появляется ком, — ты справиться сама не могла. Эм… потому что там, в отличии от этой ситуации, было личное? Или потому что ты не была уверена, желает ли он зла?
— Система правосудия всё ещё не совершенна, особенно, это касается таких вещей, как сталкинг. Я обращалась в полицию дважды.
Она ведёт плечом.
— И не стоит сравнивать Тома, и насильника. Он… может, я и ошибалась в нём.
— Может, — роняет Мак тихо, — да… Тебя, кстати, не очень ругали за… всё, что было? Я переживал об этом.
— Я же не ребёнок, чтобы меня ругать. У нас с отцом был обстоятельный разговор, он объяснил мне, где я была не права. И я, — она слабо улыбается, — благодарна ему за это. Вот и всё.
— Звучит… странно, — вздыхает Мак, и трясёт пустой бутылкой. — Мне… Мне теперь надо выйти, — признаётся он, отводя взгляд.
Соня усмехается, а Скирт не с первой же просьбы, но останавливается у дороги. Вокруг нет ни лесополосы, ни ещё какого-либо укрытия, только пустошь и трасса, трасса и пустошь.
— Блин, — Мак выходит и топчется на месте. — Сонь, отвернись, ладно?
Соня приподнимает брови.
— Нет, буду смотреть!
— Отвер… А, ты шутишь, понял, — ещё сильнее смущается он, и отходит подальше.
На машины вдалеке Маку всё равно.
А пока он не вернулся, Ральсель в багажнике снова приходит в себя и пытается выбраться. Из-за чего раздаются звуки ударов и машину начинает раскачивать из стороны в сторону.
Соня подумывает о том, чтобы улизнуть от них в ближайшем городке, она убедила Скирта взять с собой наличность — хватит на мотель и дорогу домой.