Укрощение строптивого лига
Шрифт:
— Ну, как? — поинтересовалась Эдалина, которая, конечно же, составила мне кампания в поездке.
— В восхищении! — с улыбкой выдохнула я. — Томлюсь от ожидания увидеть родовое поместье.
— Спаст рекомендовал обождать, пока его тщательно проверят на зловредную магию, тайные ходы и другие неприятные сюрпризы. Но скоро ты обязательно посетишь твой дом. Он тебе понравится.
— Мой прежний дом был с эту комнату, — воспоминание о прошлой жизни задело грустную струнку в душе, и я нахмурилась.
Там я жила скромно, зато была своей, имела подруг, а тут… Придется все начинать сначала, но ладно, хоть не
— Вера, усадьба замечательная, но необходимо поставить хорошую защиту на дом, чтобы все было спокойно, нанять прислугу. Если не возражаешь, я помогу подобрать горничную и кухарку с хорошими рекомендациями, — Эдалина словно читала мои мысли. — На твоем счету достаточно средств, чтобы ты могла позволить себе это. А так же выезд в свет и многое другое. Теперь у тебя нет причин волноваться. Или можешь нанять управляющего за процент от доходов от усадьбы. Вариантов много…
— Ох, своему будущему управляющему я не позавидую — буду донимать его вопросами и тщательно следить за всем. Он долго не выдержит и сбежит.
— Мы найдем такого, чтобы все объяснял и не сбежал. А пока и Тирс будем заниматься этим, если пожелаешь, можешь оставаться у нас.
— Да я вас, наверно, стесняю, — смутилась я и обрадовалась одновременно. — Да и Пыж теперь со мной… — После того, как побывала кошкой, некоторые странности Нормеров стали мне более понятны. Например, почему они не держат собак.
При приближении Нормеров Пыж скулил, прижимал уши. Слуги Нормеров недоумевали, что такое с псом, и мне пришлось изворачиваться: мол, свободолюбивый Пыж привык к вольной жизни и очень скучает по хозяйке и дому. А Гареде по большому секрету поведала, что, наверно, родственник Мриты бил Пыжа, поэтому пес боится высоких мужчин. Это объяснение устроило прислугу, и к вечеру собакен едва ходил от свалившихся на него косточек и других вкусностей.
— Пес привыкнет, — улыбнулась Эдалина. — Отъестся, подобреет, успокоится. А что до тебя — то я, Вера, считаю тебя родственницей…
И как после такого признания быть? Если срочно съеду, это будет смахивать на свинство: бедненькую пригрейте, а как разбогатела — до свидания… Нехорошо…
Вот по этим причинам я и согласилась погостить еще немного.
Но уже скоро пожалела.
Во-первых, Пыж так и норовил извести любимую клумбу Эдалины. То с корнем выроет цветок, то душистый куст подкопает. Шаловливый пес скучал в особняке — вот и развлекался, выкапывая мышей-полевок и другую живность. Я пыталась держать его в отведенном закутке и периодически выгуливать, но хитрец из него ловко удирал! Эдалина ни разу не попрекнула меня, но я чувствовала, что она расстраивалась, наблюдая, как редеет ее любимый садик.
А во-вторых, из-за Тирса.
Рыжеволосый поганец стал походить на лиса. То посмотрит так чувственно, что меня в дрожь бросает, то комплимент изящный отпустить, по руку поцелует… Но занервничала я, когда поздним вечером столкнулась с ним в коридоре. Нет, он вел себя сдержанно, но был без жилета, в небрежно расстегнутой на
груди рубахе…— Позвольте пожелать вам доброй ночи, Вера… — многообещающе промурлыкал Рыжий, и от бархатного, интимного голоса у меня разыгралось воображение. Пока я хлопала глазами, зеленые бесстыжие глазища Тирса скользили по мои губам, а его губы покрывали нежными поцелуями мое запястье, доводя меня до мурашек…
— И вам хороших снов, — буркнула я и, как ужаленная, выдернув руку, убежала. Он же так и остался стоять в коридоре, провожая меня довольным взглядом.
Забежав в комнату, я закрыла дверь и прижалась к ней спиной.
Вот как?! Как тут совладать с собой, чувствами и желанием, если на охоту вышел роковой соблазнитель?! Прежде еще никогда такой мужчина не обращал на меня внимания. И тут как ни пытайся думать головой — симпатия будет пробиваться вопреки всему.
«Надо скорее уезжать!» — приняла решение. И пока прикидывала в спешке, как это лучше сделать, чтобы не обидеть Эдалину, услышала под окнами стук каблуков. Осторожно посмотрела и увидела, как удаляется фигура Тирса…
«И куда это он намылился на ночь глядя?! — в груди больно царапнула ревность. — Неужели к…»
Сон как рукой сняло. Я заметалась по комнате, пытаясь успокоить себя, уверить, что пусть катится, когда минут через десять, насвистывая песенку, Тирс прошествовал обратно.
Тайком, прикрываясь занавеской, я выглянула на улицу и нарвалась на его коварный взгляд и улыбку. Меня точно не было видно, но он почему-то был абсолютно уверен, что я его вижу!
«Вот же гад! Ревновать заставляет! — взбеленилась я. — Эмоциональные качели устраивает! И как с этим бороться?!»
Перед глазами предстал заманчивый кусочек обнаженной мужской груди. Теперь не засну, всю ночь буду вертеться и думать о нем… Р-ррр. Никак. Поможет только скорейшее бегство!
К утру нашла предлог. Он казался мне достаточно хорошим, но когда я завела с Эдалиной речь, вышло жалко.
— Пыж опять разрыл ваши любимые родисы… — покосилась я на викартессу. Хорошо, хоть Тирс уехал с утра по делам, иначе бы под его пристальным взглядом сидела бы пунцовой.
— Это мелочь. Садовник все поправит, не волнуйся!
— Но мне так неудобно… — продолжала мямлить я. И Эдалина, вздохнув, спросила напрямик:
— Ты решилась съехать от нас?
— Надо учиться жить самостоятельно, — призналась я, с трудом выдерживая печальный взгляд викартессы. Она долго молчала, а потом произнесла:
— Осенью Диртия прекрасна. Люблю наблюдать за косыми лучами, ниспадающими сквозь редеющую листву деревьев; слушать шелестение листьев; вдыхать пахнущий прелой травой и поздними ягодами воздух. Однако с каждым упавшим листом, меня, как чашу, по капле переполняет меланхолия. И если тебе тоже станет тоскливо — возвращайся.
Мне стало очень и очень грустно. Чтобы совладать с нахлынувшими чувствами, я перевела взгляд на окно…
Мерно покачивались ветви багряного билиса, за ним вечнозеленый альс… Все здесь казалось таким родным, привычным, но… остаться нельзя.
Видеть каждый день Тирса, наблюдать за его обаятельными ямочками на щеках, смотреть в красивые зеленые глаза, в которых искрится ум и озорство, — и не влюбиться? Невозможно. А любить человека и знать, что он со мною из чувства долга, ради блага Миритии — слишком мучительно.