Узы чужой воли

– Критической точки?

– Несколько дней, максимум неделя - дальше необходимо снимать заклятье. Я поражаюсь, как можно не знать таких прописных истин?

– Я не маг, Элиза.

– Не о тебе речь, а о твоей Лильсе или как там ее. Она-то маг и должна была это знать.

Машина остановилась у ярко освещенного дома. На крыльце стояли двое, встречали нас. Мистер Ортман открыл дверь машины и подал Элизе руку, затем так же помог выйти мне.

Нас проводили в гостиную, прислуга сервировала чайный столик, и Лильса, тревожно заглядывая мне в глаза, спросила:

– Ты меня простишь? Я просто подумала, что ты знаешь, ну, что пелену снимать надо. И что лучше, если ее снимет профессионал. А не я. А я могу, но практики у меня мало. Я не могу деньги брать, девочки приходят, все такие, - она отвела глаза и пожала плечами, - с ярко выраженными следами насилия. И денег у них нет. Но те, которые сами приходят, еще ладно, они хотят жить. А вот те, вместо которых родители приходят и просят, рассрочку или еще как, а потом возвращаются и говорят - вы виноваты в самоубийстве.

Лильса всхлипнула и вытащила из рукава платочек.

– Как только освободилось место, я устроил ее к себе, - добавил мистер Ортман.
– Она упорно не хочет сидеть дома, хотя, видит Небо, мы достаточно обеспечены. Мы женаты, но это большой секрет, не спрашивайте почему.

– Пойдем в библиотеку, я распутаю с тебя пелену, выпьешь успокоительного и ляжешь спать. Котик, мы же оставим их дома?

– Конечно, оставим. Идите работайте, девочки, я распоряжусь и пообщаюсь с мисс Элизой. Думаю, у меня будет для нее работа. Вы знаете, мисс, что были самым перспективным выпускником?

– А я?
– игриво спросила Лильса.

– А ты выпустилась на год раньше, но, безусловно, самая-самая, - легко ответил мистер Ортман.

Библиотека в доме Ортманов была монументальной: темное дерево, благородная зелень сукна и приятный полумрак.

– А глаза не устают?

– Над столом можно включить яркий свет, и тогда приятней работать, - улыбнулась Лильса.
– Не отвлекаешься ни на что и сосредотачиваешься на книге. Так, ложись на кушетку. Нет, сначала сядь и выпей половину успокоительного. Ночь будет дивной.

– Ты меня обнадеживаешь, - проворчала я.

Кушетка чуть скрипнула, приняв в жестковатые объятия мое тело. Лильса сунула мне под голову подушку, пообещала, что все будет хорошо (от чего стало еще страшней), и положила холодные пальцы мне на виски.

Ничего не происходило. Тишина и полумрак библиотеки, уютный желтоватый свет от рожков на стене. И вдруг из тени выступила окровавленная Поэрна. С изуродованной кисти на паркет глухо капала кровь.

– Почему ты бросила моих детей? Я считала тебя другом.

Горло перехватило спазмом. Я же... у меня пелена, я не хотела. Я хотела помочь. Но Поэрны не было. Это просто мой бред, мой бред.

– Безответственная, бездарная никчемная девчонка, - зло произнес отец, стоя вне поля моего зрения.
– Только ты могла потерять свое единственное достоинство. Что, что поразило тебя настолько, что ты потеряла силу? К чему ты теперь нужна?

Неправда, он не говорил такого! Не так, он просто... просто был немного разочарован и выпил, да. Но быстро успокоился.

– Хэмми хаэтти, - заплакал тонкий голосок.

«Мне страшно, прекрати» - память живуча. Эйзенхарское наречие мне известно лишь в нескольких фразах.

– Хэмми, хэмми, - плачет девочка, старшая или младшая, не понять.
– Хаэтти!

– Ты могла помочь мне найти сына, - тоскливо прошептала Асия, выходя из-под безжалостно-яркого света, - но не помогла.

Подруга сделала щедрый глоток виски. Я точно знала, что это виски, во мне жил подспудный страх, что она сопьется. После развода Асия часто пила.

В висках стучало, призраки прошлого холодным туманом скользили по коже. Во рту пересохло, хотелось попить и сдохнуть.

– Пей, - к губам прижался край чашки.

Успокоительное плотным одеялом укутало разум, притупило взор. Но я все равно видела своих призраков, видела и запомнила. Нереализованные планы, нарушенные обещания и равнодушное отступление. Отец... даже представить не могу, почему он пришел. Мне не было обидно, я знала. О, еще только осознав, что «перегорела», потеряла дар, я знала - отец не простит. Перестанет любить с той силой, что была раньше. Но продолжит заботиться.

Глава 13

Я проснулась в гостевой спальне - об этом говорила скупая обстановка: постель, стол, шкаф и стул. Плотные синие портьеры. Голова была тяжелой, будто ночью я напилась вместе с воображаемой Асией.

– Тебе бы к доктору, Ами, - хрипловато произнесли сбоку.

Рядом со мной спала Лильса.

– Зачем?
– так же хрипло спросила я.

– Ты психованная неврастеничка и еще не знаю кто. Ни у кого такого отката не встречала. Всю ночь с тобой провозилась и половину утра. Пошли пожрем.

– Может, поедим?

– Нет, поесть я хотела утром. Сейчас - только жрать. Элиза уже ковер в библиотеке протоптала. Твою одежду почистили, белье тоже. Да-да, под одеялом ты голая.

Попросив Лильсу слезть с постели и отвернуться, я выбралась из-под одеяла и схватила белье. Только застегнув последнюю пуговичку, я схватилась за шею - талисмана не было.

– Он здесь, - Лильса кивнула на тумбочку.
– Ты сорвала его в библиотеке, пока металась. Знаешь, забавно, я вижу розовые нитки и чувствую что-то невидимое.

– Это талисман, я сломала его, - тихо призналась я.
– Теперь ношу на шее и боюсь-боюсь, вдруг это наказуемо.

«Или вдруг он наденет новый, или еще что придумает. Долг на меня повесит или подставит».

– Мне было бы страшнее таскать поблизости от себя неисправный артефакт, - хмыкнула Лильса.
– Но дело твое. Идем, еда грустит.

Спустившись в малую гостиную, я была атакована Элизой. Она крепко обняла меня, заглянула в глаза, потребовала подышать носом. После чего пояснила: