В чём измеряется нежность?

– Хотел лишь сказать, что все эти… «ненужные функции» сделали Мари ещё более любимой в моих глазах.
– Коннор придвинулся, заговорив тише, но отчётливее: - Если бы тебе хоть раз выпал шанс почувствовать прикосновение к дорогой Норт, ты позволил бы выпотрошить и перекроить себя вдоль и поперёк, лишь бы познать это снова. Познать гораздо больше.

– Сомневаюсь, что оно так уж и стоит того. — Маркус непреклонно обращался к холодной рассудочности, боясь поддаться соблазнительной неизвестности разгорячённых речей. — Тобой теперь управляет стремление к телесному удовольствию. Естественно, ты от него зависим.

– Телесное удовольствие, — перекатывал слова на языке Коннор. — Ты ведь даже не понимаешь, о чём это вообще. Этого не понять и парам девиантов, которые практикуют имитацию секса как выражение чувств.

– Полагаю, это увлекательно и завораживающе, но мы с Норт никогда не пробовали.
– Он смущённо улыбнулся и обернулся, проверяя, не идёт ли жена назад.
– Я и не предлагал. Думаю, у неё с сексом связаны весьма неприятные воспоминания о прошлом.

– Но ты ведь не спрашивал у неё. Так откуда можешь знать, что с тобой ей будет противно?

– Боюсь, это слишком деликатная тема. Нам и просто разговаривать хорошо.
– Он неуверенно пожал плечами.

– Секс с любимым человеком - тоже своего рода разговор. Разговор без слов, в котором вы можете признаться, что вам нравится обладать или отдаваться. Разговор, в котором можно быть уязвимым или сыграть ту роль, которую не можешь сыграть в жизни. Разговор без осуждения. Одними лишь словами такое порой трудно выразить.
– Коннор расслабленно улыбнулся, почесав затылок, и шумно выдохнул.
– Я бы ещё кофейку выпил… Хотя нет, не надо. И так дерьмово сплю сейчас.

– Да меня не затруднит.

– Нет, нет, оставь! Извини, что ляпнул не подумав.

Оба замолчали, обдумывая каждое услышанное и произнесённое слово. Все они до сих пор рассекали воздух звенящей откровенностью, сочились самой жизнью. Незабываемые. Непонятные. Коннор вновь почувствовал себя на тонкой грани между столь разными и в то же время похожими мирами, был их связующей ниточкой. И когда поздним вечером он прощался с друзьями, стоя на пороге, его азартный пыл вдруг сменился чувством вины. Заглянув в глаза Маркусу, Коннор увидел в них до боли знакомую печаль, сомнения, крамольные помыслы и желания: «Зачем только поселил в его голове этот хаос? Ему так хорошо и легко жилось без того, что я наплёл сегодня сгоряча».

***

– У тебя есть минуточка?
– Голос Кристины дрогнул в телефонной трубке.

– Агась, я как раз перерыв сделала, а то домашка задолбала уже! Но мой упрямый ботанизм не позволяет не делать её, - в шутку отругала себя Мари, заливая какао горячим молоком.

– Короче, я тут на днях с Марселем столкнулась в универе, когда ты домой уехала…

– О боже! Вот он неугомонный. Мы виделись в начале месяца: он, как всегда, был в своём стиле.
– Мари закатила глаза и сделала глоток.

– Он действительно спрашивал о тебе и жутко достал меня. А потом как-то слово за слово, мы пошли в бар, выпили. Болтали долго, в основном спорили про андроидов - чуть рожи друг другу не расцарапали. Хуже, чем разговоры о политике!..

– Это точно!

– Ну, и вот. Поехали мы к нему. Снова пили. Разговор стал веселее и непринуждённее.
– Крис испустила нервный громкий выдох.
– А потом мы переспали. А на следующий вечер опять. И не успела я опомниться, как он пригласил меня на свидание… Мари, мне было жуть как не по себе, что я почти за твоей спиной это сделала, выходит. Хотела спросить, ты не будешь в обиде?

Дрожащее дыхание, ожидание приговора.

Мари прыснула, выплюнув в кружку какао, и расхохоталась.

– Шутишь? Ты чего, нет, конечно! Чёрт… Ты и Марсель? Офигеть! Надо переварить информацию… - Мари приложила ко лбу кружку и в недоумении захлопала глазами.
– Но вообще-то это смешно, уж никак не обидно или ужасно. С кем спит Марсель - забота одного лишь Марселя, меня он совершенно не волнует. Как и все мужики на свете. Меня волнует только мой мужик, - подытожила она, довольная собой.

– Ты не представляешь, какое облегчение услышать это! Не знаю, что в итоге получится, но мне с ним весело, так что просто буду жить сегодняшним днём и получать удовольствие от происходящего.

– Крис, ты нашла из-за чего париться. Я же с ним не любовь крутила, а чисто скуку убивала. Марсель, конечно, такой себе подарок, но, если тебе всё нравится, то пользуйся на здоровье. Даже благословение дам!
– Мари театрально взмахнула рукой.

Проболтав с Кристиной по телефону почти до вечера, Мари засобиралась в участок, позволив себе окончательно бросить домашнюю работу. Ей надоело без конца чувствовать себя загруженной и уставшей. Покончив с макияжем, спустилась вниз и увидела отца с мачехой, сидящих в обнимку перед телевизором. Наблюдать за тем, как они делают маленькие шаги обратно друг к другу, было вдохновляющим зрелищем, возвращающим веру в брак.

– А чего это вы тут такое смотрите?
– любопытным, хитреньким голоском спросила Мари и смешно вытянула губы.

– Документалку про Диего Риверу?{?}[мексиканский живописец, муралист, политический деятель левых взглядов. Муж художницы Фриды Кало. В 1932 году Эдсель Форд заказал Ривере украсить здание музея Детройтского института искусств пятью крупноформатными фресками на тему «Человек и машина».], - ответил Роджер, лениво указав кистью руки на экран.
– Я в живописи ни черта не разбираюсь, ты ж знаешь, доча, но теперь хожу по музеям да выставкам с Клэри и хочу понимать хоть что-то.

– Ясненько.
– Она одобрительно закивала.
– Пойду за Коннором тогда, а то соскучилась по нему, сил нет! И, пап, когда мы вернёмся, не заходите, пожалуйста, в мою спальню до утра.

– Без проблем.

– Тогда пока! Я убежала!

И через пару секунд хлопнула входная дверь, а затем резво повернулся ключ в замке.

– Так, погоди, что, что она сказала?!
– встрепенулся Роджер, наконец уловив смысл сказанного.
– Что значит, не заходить в её спальню?!

– Родж, ты как маленький, ей богу.
– Кларисса ласково улыбнулась, гладя мужа по спине.
– Она уже взрослая девочка и давно закрывает дверь на щеколду.

– Да как же, да они же… Так этот пластмассовый ублюдок мою дочь с детства окучивал? Соломку на будущее стелил!

– Он теперь не пластмассовый. И перестань уже с ума сходить! Что вот за чушь сморозил?
– Клэри взяла с подлокотника пачку сигарет и закурила.
– Они друг друга знают много лет, всё будет хорошо. И ты поздно распереживался: у них это летом началось.

– Дак она молчит, ничего не рассказывает даже…ну, что у них отношения.

– Это тебе она ничего не рассказывает, - похвасталась она и деловито выпустила колечко из дыма, - а со мной поделилась сразу, как мы из Греции прилетели. Остуди голову и выдохни. Всё уже давно случилось. И я тебя очень прошу, не устраивай только Коннору сцен. Он очень любит нашу Мими, ты и без меня знаешь.