В чём измеряется нежность?

– Теперь многое стало понятно.
– Его безумный пыл остыл. Марсель потушил сигарету в пепельнице, подумал пару секунд и встал из-за стойки, затем поцеловал Мари в щёку, приобняв за плечо.
– Доброй ночи, малышка, и прости, если я вёл себя как мудак.

– Доброй ночи, Марсель, - произнесла она будто бы с облегчением. Ему не хотелось думать, что из-за того, что он наконец-то оставит их вдвоём.

Как только он скрылся за дверями бара, Мари тяжело выдохнула и отпила из стакана Коннора.

– Ну, как, понравилось? — Мари взглянула на него с любопытством.

– Мериться членами? Довольно бессмысленная и грубая забава. Но в общем да, неплохое развлечение.
– Он улыбнулся с задоринкой.
– Я никогда не отбивал тебя ни у кого такими сомнительными методами, поэтому ощущаю привкус новизны.

Мари улыбнулась ему в ответ и неосознанно схватилась за свою золотую подвеску, принявшись покачивать её из стороны в сторону. Коннор с радостным волнением разглядывал движения её рук: «Обрывок моего имени всё ещё покоится на её груди, стережёт биение сердца».

— Я так понимаю, Марсель — это тот самый «никто»?

— Он не важен. И никогда не был. Мне хотелось жить дальше и вновь почувствовать себя нужной, потому что наше прощание меня уничтожило.

— Я понимаю. — Он с сочувствием кивнул ей, предпринимая попытку за попыткой справиться с уколами ревности.

Мари допила коктейль и вытерла рот салфеткой. Затем достала из сумки маленькое круглое зеркальце и помаду. Пытаясь поймать приемлемое освещение, стала крутиться по сторонам, недовольно цокая. Коннор деликатно забрал у Мари помаду, подвинулся ближе и приподнял согнутым указательным пальцем её подбородок. Плавными движениями стал наносить аккуратные алые мазки, внимательно следя за контуром. По коже Мари пробежала волна мурашек, в груди растекалось упоительное тепло и устремлялось вниз. Поджала пальцы ног, крепче смежила веки, глубоко втягивая воздух. Память украдкой вернула её в далёкое знойное лето, в тишину опустевшего автобуса, прямиком в заботливые руки любимого друга, заплетающего косы своей мелкой капризной обезьянке.

– Готово. Вроде ничего.

– Весьма, - похвалила его старания, глядя в зеркальце.

– Могу я проводить тебя до дома?

– Я на такси. Но можем поехать вместе.

– Не откажусь, и так вижу тебя раз в сто лет.

– Хорошо, давай посидим у тебя часик-два: не стану врать, что не соскучилась. Поболтаем и поеду домой, идёт?

– Спрашиваешь ещё!

Такси долго не ехало: субботняя ночь была ожидаемо перегружена заказами. Поднялся промозглый ветер, устлав подсыхающие лужи рябью. Под чёрным безоблачным небом, на виду у гаснущих окон домов, Коннор с нежностью прижимал к своему лицу ладони Мари и согревал дыханием её озябшие пальцы.

Комментарий к Часть XVIII

* Будуар? — (фр. boudoir) комната, принадлежащая женщине: ванная, гардероб и/или спальня. Будуар можно считать аналогом кабинета для мужчины. В более поздние периоды будуары использовали для создания предметов искусства, посвящённых женщине. Именно спальни элитных куртизанок было принято называть будуарами.

Пост к главе: https://vk.com/wall-24123540_3676

Группа автора: https://vk.com/public24123540

========== Часть XIX ==========

Вошли тихо-тихо. Аккуратно развесили в прихожей верхнюю одежду, прислушиваясь, не проснулся ли Хэнк. Гибким движением обогнув диван и столик, Мари включила напольную лампу в углу, рядом с проигрывателем пластинок, и ровный мутный свет пролетел через всю комнату. Обернувшись, залюбовалась своим милым другом: в чёрных водолазке и брюках, подчёркивающих подтянутую фигуру, сильный, расправивший плечи - он казался притягательным и чужим. Словно и прикоснуться нельзя. Мари тотчас захотелось всучить ему домашние треники и толстовку, лишь бы это зудящее чувство отчуждённости оставило её. Раньше Коннор не заботился о том, чтобы выглядеть стильно или привлекательно, а в его шкафу ютились рубашки и джинсы одинакового кроя, только расцветки отличались; да и все они не проживали долгую жизнь, ловя на службе дырки от пуль и падений. Плавно пересёк гостиную и обратил к ней ласковый заворожённый взгляд - родной и обволакивающий: этот красивый чужой человек не мог смотреть глазами её Коннора. Мари ревновала его к пустоте. К расстоянию между ними. К этим проклятым модным вещам, к одиночеству и ненавидела свою показную серьёзность.

Беззаботно шагнул в её сторону и оберегающе сжал в тёплых-претёплых ладонях тонкие закоченевшие пальцы:

– Лапы всё ещё ледяные, - заметил он и заботливо приложил её руки к своим губам.
– Хочешь горячего чая?

Она была готова разрыдаться на месте. «Какие только глупости не выдумаешь в темноте!.. Зато он и вовсе не чужой больше». Мари энергично кивнула пару раз, хлопая ресницами в надежде не выдать подступивших нелепых слёз. Коннор включил свет на кухне и принялся осматривать настенные шкафчики. Ночь наблюдала за ним из пары маленьких окон, качала дыханием куцые ветви деревьев.

«Даже ночь хочет забрать его у меня…»

Взяв из пальто пачку сигарет и зажигалку, Мари вошла следом и села на одну из столешниц. Весело забурлил электрический чайник, воздух наполнился паром. В пальцах начало приятно покалывать: тепло расползалось по коже.

– Это что, розмарин и ягоды?
– Мари с любопытством захлопала глазами и по-детски вытянула шею, заглядывая в большую кружку.
– Интересно. И пахнет здорово!

– Ну, разумеется, я решил повыпендриваться! Это же чай для моей любимой девушки.

– Вот ты сволочь! Понимаешь хоть, как трогательно это звучит? «Для моей любимой девушки»…

– Я всё подстроил, будь уверена.

– Агась. Мало того, что повёл себя в баре как бестактный осёл, так ещё и победу свою решил отпраздновать.

Молчал. Лишь хитро улыбнулся и вручил ей кружку. Мари с упоением вдохнула свежий пряный аромат, сделала торопливый глоток и поставила чай рядышком, чтобы дать ингредиентам как следует настояться. Коннор наполнил миски Сумо кормом и свежей водой, убрал со стола оставленную Хэнком посуду. Мари от безделья уже вовсю дымила сигаретой, стряхивая невесомый пепел в раковину и мыча под нос старую джазовую мелодию, которую она в детстве услышала на пластинке Андерсона.

– Хочешь попробовать?
– Она флегматично протянула зажатую между пальцами сигарету и между делом суетливо выдернула из блузки свалявшийся комочек пыли.

– Какая гадость!..
– Он театрально хмыкнул и вздёрнул брови.
– Ладно, давай.
– Простодушно пожал плечами и зажал в уголке губ предложенную сигарету.

С весельем и некоторым беспокойством Мари наблюдала за выражением лица Коннора, за плавной струйкой дыма, превращающейся в узорчатые клубки, что перекатывались по его коже. Он несколько раз оценивающе хмурился, но мужественно не закашлялся, то и дело задорно ухмыляясь ей.

– Ты бы себя видел!
– Мари рассмеялась, склонив голову к плечу, и продолжила зачитывающим тоном: - Двадцатые годы прошлого века, детектив Коннор Андерсон вышел на перекур, измотанный странным и запутанным делом. Прямо к нему приближается роковая красотка Мария Эванс - жена убитого. На самом деле, именно она и порешила богатого муженька, чтобы получить в наследство его деньжата, но что-то пошло не так, и, вопреки своим коварным планам, она влюбляется в обаятельного детектива и соблазняет его.

– Какая очаровательная бульварная пошлятина.
– Вернув сигарету, Коннор нежно улыбнулся и посмотрел ей в глаза.

– Агась.
– Она скрестила сзади на его шее руки.
– И чем пошлее и бульварнее, тем лучше!

Умоляюще и собственнически Коннор скользнул ладонями по талии Мари - вверх-вниз, нарочно касаясь её груди, не пряча собственных намерений. Мари спокойно докуривала сигарету, не отталкивая его. Словно так и надо.

«Да, так мне и надо…» - прильнула теснее, прижалась щекой к его щеке, вминая окурок в край раковины.