В пламени дракона 2

Роберт был особенно рад этому. Он решил, что дети уже могут взобраться на их спины, и полететь в первый раз. Но Элейн опасалась, дети казались ей совсем ещё маленькими. И несмотря на то, что она сама хотела одеть сёдла, пускать в них детей она пока не решалась. Но спустя ещё месяц, Роберт уговорил её. И она решилась отправить Изабеллу в небо на спине Данзарина. Она объяснила дочери, что ей достаточно думать, куда она хочет лететь, и её дракон исполнит её желание. Но она взяла обещание со своей маленькой, но очень смышлёной и послушной дочери, что сделав несколько кругов над замком, та вернётся назад. И они подошли к Данзарину. Роберт стоял чуть поодаль. Элейн посмотрела на Изабеллу и сказала:

– Попроси его подставить тебе крыло, и пусть позволит мне, помочь тебе подняться в седло.

И девочка закрыла глаза, прямо как её мать, и подумала об этом. Она уже понимала, что её дракон умеет слышать её. И Данзарин опустился и подставил крыло своей маленькой хозяйке. И Элейн взяла её за руку и помогла устроиться в седле. Она крепко пристегнула дочку и спросила:

– Изабелла, ты не боишься?

Но та лишь весело смеялась, и казалась очень радостной. Она уже давно спрашивала маму, когда ей можно будет летать. И наконец она дождалась. И Элейн опустила её ручки на поручни, и отошла в сторону. И дракон очень плавно, бережно увлёк её дитя в небеса. Элейн ужасно волновалась, она знала, что драконы не причинят вреда её дочери, но её материнское сердце было не на месте. Но спустя три круга, Изабелла, как и пообещала маме, приземлилась на лужайку. Её восторгу не было предела, и она радостно смеялась и рассказывала отцу как она летала, и совсем не боялась. Она кричала:

– Папа, я хочу ещё, когда я снова смогу полететь?

И Роберт поднял её на руки и сказал:

– Завтра, Бэлл, завтра ты снова полетишь. Для первого раза хватит.

Рэд тоже хотел, и капризничал. Но Элейн так и не решилась повторить это с сыном. Он был слишком мал, и он был хулиганист и непослушен. Он был совсем не похож на рассудительную и спокойную сестрёнку. Он был как маленький бесёнок, и Элейн не знала, чего от него ждать, она не была уверенна, что он в точности исполнит её наказы. А потому твёрдо решила, что его первый полёт состоится не ранее, чем через год, и то только в том случае, если её своевольное дитя наберётся разуму. Но её сын был не согласен с родителями, и он злился и капризничал, и его драконы тоже начинали злиться, и Элейн с Робертом пришлось срочно убираться с лужайки. И Роберт взял сына на руки, и они быстро ушли домой, под рык перевозбудившихся Буцефала и Балтазара.

И когда этим вечером они обсуждали это, Элейн очень беспокоилась. Рэд не понимал, как опасно такое поведение, он был слишком мал и глуп. И теперь Элейн опасалась водить его к драконам. Он мог снова начать злиться, а это было чревато последствиями. И теперь она не брала его на лужайку. Рэд общался с драконами теперь только на башне, сидя на руках отца или матери. Но вскоре Элейн заметила, что, когда Роберт держал их сына, драконы нервничали, и недовольно посапывали, и раздували ноздри, желая общаться с юным принцем наедине. Но когда сама Элейн держала его, они были спокойны, и даже позволяли ей дотрагиваться до них, не демонстрируя неудовольствия или раздражённости. И Роберт тоже это замечал. И Элейн решила, что это должно быть и есть тот дар, что передала ей Миракс. Должно быть драконы чувствовали её частицу внутри Королевы, и принимали её как равную, и не испытывали гнева рядом с ней. Хотя кто их знает, кто может быть уверен, что творится в этих огромных головах и тёмных душах.

Между тем время шло, а Рэд по-прежнему не вселял надежду в свою мать, на своё благоразумие. Он был слишком возбудимым, и он вспыхивал как свеча, если не получал желаемого. И маленький принц злился и всячески демонстрировал это. И он был непослушен. Казалось, он всё хочет делать наоборот. И Элейн опасалась пускать столь импульсивного ребёнка на дракона. Он не просто был не похож на сестру, он был полной её противоположностью. И Элейн вновь говорила об этом Роберту, и просила его уделять больше времени сыну, и вразумить его наконец, он рос просто несносным, непослушным, и совершенно неуправляемым ребёнком. Элейн боялась, что это она не смогла правильно его воспитать. А потому взвалила эту миссию на мужа. Он отец, и было видно, что его Рэд хоть как-то слушает, хоть иногда, когда Роберт строг с ним, он успокаивается. Из Элейн же, он просто вил верёвки, и отказывался вести себя разумно. И Роберт брал его на охоту, и катал его на лошадях и много времени проводил с ним, и разговаривал, и объяснял, и казалось, что с отцом, мальчик и правда приходил в более уравновешенное состояние. Но стоило ему остаться с матерью, как всё тут же возвращалось на круги свои. И Элейн уже отчаялась добиться благоразумия от своего дитя, и решила, что пора бы познакомить её детей с Лигаром. Возможно, она ожидала чуда, но старец снова казался ей последней надеждой. Сама она не могла справиться со своим буйным отпрыском. Возможно, старик подскажет ей, как вести себя с сыном.

И в один из вечеров, она пришла к Вэл, и предложила ей поехать в Уайтстоун, и провести там какое-то время. Хелен и Мелони, узнав об этом, тоже изъявили желание провести время вдали от Мидлтауна. И тогда Элейн сказала Роберту, что они хотят поехать в Уайтстоун, и отдохнуть там какое-то время, а оттуда она слетает с Рэдом к Лигару, и возможно он подскажет ей путь обуздания несносного характера их дитя. Роберт не любил расставаться с женой, но решил позволить ей попытать удачи у старца. Его тоже беспокоил через чур пылкий нрав сына. И он велел Максу подготовить кареты и отряд охраны, во главе с надёжным человеком, и отправить Элейн с подругами в Уайтстоун.

И одним солнечным утром, три кареты выехали за пределы крепостных стен, и Элейн, Вэл, Мелони и Хелен, прихватив своих детей и их сиделок, отправились в родовой замок Хемсвордов. Шесть драконов сопровождали их в небе, и охранный конный отряд из сотни человек, во главе с начальником королевской стражи, Сэром Мейром Бартом, сопровождал их на земле.

уайтстоун

Глава 32

Уайтстоун

Путь лежал не близкий, им предстояло провести в дороге минимум три недели, но дамы запаслись вином, и быстро отправили детей с сиделками в отдельную, самую большую карету, а сами удобно расположились на мягких подушках в королевской карете, и вели задушевные беседы. Элейн так скучала по этому. Она снова в старой компании, и хоть Мелони была с ними не с самого начала, она легко и уже давно завоевала их любовь и доверие. Они приняли её в свой узкий мирок, и она была своей. Она с радостью рассказывала о всех перипетиях в замке, и всех интрижках, что ведутся в кулуарах, и они от души смеялись над её шутками, разгорячённые добрым вином и отличным настроением. И в этот самый первый день пути, опьянённые предвкушением путешествия и приключений, дамы не рассчитали свои силы, и приняли лишнего на грудь. И когда королевский кортеж остановился на ночлег, и Сэр Мейр открыл дверь кареты, чтобы сопроводить дам в их комнаты, в заранее снятом трактире, Мелони вывалилась прямо на руки своему брату, совершенно не способная стоять на ногах. Тот быстро кликнул охрану и вручил её обмякшее, но очень весёлое тело, охране, с тем чтобы они доставили её в номер. Он поочерёдно вытаскивал разгорячённых дам, и надо признаться не все они хотели покидать карету, требуя продолжить банкет, и нести ещё вина. Так Вэл пришлось вытаскивать втроём, к ней вернулся задор молодости и былая шаловливость, и она упиралась руками и ногами, брыкалась, и даже вцепилась зубами в шторку, отказываясь отбывать ко сну, чем заставила хохотать Хелен и Элейн, до беспамятства. Мейр вытирал пот со лба, борьба оказалась не из лёгких, и он не знал, что знатные дамы на такое способны. Впрочем, Хелен пыталась держать марку и хотела выйти сама. Но вышло не важно, она грохнулась, с высоко поднятой головой, как только коснулась земли. Теперь в карете осталась только Элейн, и она сидела, откинувшись на подушки, и всё ещё хохотала, над своими подругами. Но она и сама не могла подняться. И когда Мейр протянул ей руку, она взяла её, но так и осталась сидеть. Подняться она была не в состоянии, и лишь задорно смеялась. И Барт поднялся в карету и подняв её на руки, вынес, и сам понёс её в номер. Он толкнул ногой дверь и внёс её внутрь. Он бережно уложил её на кровать, а она посмотрела на него и улыбнулась, и закрыла глаза. Она была совершенно пьяна, но даже в таком состоянии она слышала, как бешено колотилось сердце Мейра, когда он нес её, и её голова была у него на плече, а руки на шее. Она заметила его смущение и волнение, и лёгкую дрожь его сильных рук…. Мейр тотчас кликнул служанку, и быстро вышел из комнаты, поставив охрану у дверей. Он разместил всех детей и сиделок по комнатам и выставил везде охрану. Он велел расседлать лошадей, напоить и накормить. И когда он выполнил все инструкции, он отправился в свой номер, и плюхнулся на кровать. Ему принесли ужин, но он не мог есть. Он уже давно был женат, и у него был сын, но … он так и не смог выбросить из своей головы, несбыточные мечты о Королеве. И сегодня она взбудоражила его былые грёзы, пуще прежнего. Он держал её на своих руках, и он прижимал к себе её тело, и она была так близко, как никогда прежде… и её запах… и её голова на его плече, и он чувствовал её дыхание на своей шее…. и руки… её нежные руки.…. Если бы он задержался хоть на секунду дольше, он уже вряд ли справился бы с собой, и мог наделать глупостей, что стоили бы ему жизни. Он всё понимал, но его непреодолимо влекло к ней. Это было хуже, самой жестокой пытки, это было его проклятьем, его наваждением, и адской, невыносимой мукой, и он ничего не мог с этим поделать... Она словно выжигала его душу, драконьим пламенем… Она испепеляла его сердце, и не давала никаких надежд на спасение…

Но следом за ночью, неизменно наступило утро. И благородные дамы снова забрались в карету, и кортеж тронулся дальше. Они посмеивались над своим вчерашним выступлением, и кони несли их всё дальше от Мидлтауна. Вэл держала мокрый платок у своего лба, и глядя на Хелен сказала:

– Хелен, это всё ты! Ты вчера всё кричала, налейте ещё, и ещё! А я из-за твоего «ещё» чуть зубы о шторку не сломала.

Хелен фыркнула:

– И когда это Вэл, тебе нужны были помощники, чтоб надрызгаться, и грызть зубами, всё что не следует?

Вэл прищурилась:

– Вот ты змея, Хелен! Можно подумать ты не надрызгалась вчера? Да от тебя до сих пор разит, как от сапогов моего мужа.

Хелен поджала губы:

– Нет Вэл, это амбре исходит от тебя, просто ты ещё до сих пор не протрезвела, чтобы это понять.

Вэл отбросила платок и наклонилась к Хелен:

– Гадюка! Когда же ты прикусишь свой длинный, ядовитый язык?

Хелен тоже наклонилась к Вэл:

– Когда ты кобра, напрочь откусишь свой, теми зубами, что пока у тебя остались!

– Я лучше повыдергаю тебе твои жиденькие волосёнки

– Ты лучше заклей себе рот, чтобы к вечеру, не залиться по второму разу, и уж точно не лишиться всех твоих кривых зубов.

– Ты ещё и слепая гадюка, мои зубы, как нити жемчуга! В отличии от твоих гнилых пеньков, что ты зовёшь своими зубами.

И Хелен с Вэл снова грызлись, как кошка с собакой, что совсем не помешало им обниматься, и нахваливать друг друга вечером, как только они поправили своё здоровье, ещё одним кувшином вина. Но до триумфа своего первого дня, они, к счастью, не добрались, ограничившись лишь одним кувшином.

И так, за разговорами, и перепалками подруг, через три недели они подъехали к воротам Уайтстоуна. Охрана занесла их багаж в покои, и слуги готовили им ужин и грели воду для купелей. Драконы Элейн устроились на башнях замка, а молодые драконы облюбовали небольшую поляну, рядом с конюшнями. Они отдохнули с дороги и хорошенько выспались, а следующим утром они гуляли по саду, и проводили приятные часы в праздном безделье, и играя со своими детьми. Тут было так спокойно и тихо, после шума и суеты Мидлтауна, его сплетен и интриг, что подруги решили, что останутся здесь на месяц. На следующий день Вэл посетила идея, поехать в их с Максом замок, Скалу дракона. И Мейр приказал запрячь им карету, и девушки отправились туда, вспомнить дни, когда они только прибыли в этот мир, и были неразлучны. Мейр с отрядом конечно же сопровождал их. Они побродили по пустому замку. Теперь там жили лишь с десяток слуг, чтобы поддерживать его в порядке. И подруги решили, что эту ночь они останутся тут. Слуги подали ужин, и Мелони спросила: