В змеином кубле

— Она у вас всего боится, как погляжу! — ядовито процедила противница.

— Таковы все маленькие дети. И я покину вас немедленно — если вы на этом настаиваете.

— Убирайтесь! И чтобы впредь я вас не видела…

— Ничего она не покинет, — внезапно влез то ли пьяный, то ли нет охотник за беглыми дочерьми священников. — Вы задолжали мне строптивую девицу. И раз та не нашлась — я забираю эту. Ее тоже будет вполне интересно укротить.

Укротитель нашелся, чтоб ему!

— Я — не собственность борделя. И никуда вы меня не заберете! — разозлилась Эйда. — И…

И жаль, пистолета у нее нет! Только кинжал. Но далековато.

— И она, увы, уже не девица, сударь, — неожиданно вступилась бордель-маман. Похоже, сильно ее прижала Эйдина покровительница. — Это — распутная мать незаконнорожденного ублюдка. А вам нужна девица…

— Мать ублюдка — даже лучше, ломаться не будет! — фыркнул кавалер. — Давай, девица или не девица, живо собирай ребенка вместе с тряпками-побрякушками. И поехали!

— Вы, кажется, не поняли, сударь. Я не собираюсь становиться вашей любовницей!

— А я вас и не спрашиваю. Вы, сударыня, пойдите вон, — под локоток, но весьма бесцеремонно выставил он хозяйку. — А вы — собирайте барахло быстрее. Или поедете налегке. Новые шмотки получите потом… если заслужите, — широко ухмыльнулся он. — А вашу дочь могу понести я. Давайте мне ее!

— Благодарю — справлюсь и без вашей помощи, — ледяным тоном известила Эйда.

Придется ехать. И надеяться удрать по дороге. Бордель-маман, судя по удаляющемуся разгневанному стуку каблуков, никого спасать не собирается. А орать в этом заведении — только клиентов смешить. А то и кого из девиц.

Пронзительный вопль резанул уши. Не женский — детский. Девочки — не старше двенадцати.

— Помогите! Помогите!!..

— Кого там продают, а меня не позвали? — ругнулся укротитель строптивых девиц и распутных молодых мамаш. — Сударыня, не отставайте. Попробуете сбежать — вам не поздоровится. Да, мое имя — Игнасио Лоренцо Винсенте Вега, виконт Вэ.

Запомним. Чтобы впредь держаться подальше.

Сама представляться лиаранка не собиралась.Хватит с него «Эмили».

Кавалер несется вперед, перепрыгивая ступеньки. Эйда, сунув за корсаж кошелек и подхватив дочь, пристроилась в арьергарде.

Жаль, расстояние невелико — сильно не отстанешь. Да и свернуть здесь некуда.

Знакомая лестница — лиаранка спускалась по ней всего раза три. Еще бы — в сад можно выходить и черным ходом. А клиенты ей без надобности.

Игнасио Вега уже изрядно обогнал спутницу. Но тут некстати сменил боевую рысь на приличный шаг. Прежде чем войти непосредственно в салон, откуда кричали.

Непонятно, зачем. Шумно врываться он отнюдь не стесняется.

Дико колотится сердце. Прежняя Эйда уже лишилась бы чувств. Нынешняя — лишь опрометью ринулась к двери. Входной. Через весь холл.

Слишком медленно. Как же слаба Эйда, что для нее так тяжела родная дочь!

Охраны — нет. Тоже кинулась в салон или просто ждет на улице? Только бы…

За дверь!

Никого! Лишь теплый ночной ветерок колышет листву сада. Уже почти летнюю. И сверчки трещат.

Получилось! Получилось!!! Почти…

Чисто подметенная дорожка ковром легла под ноги. Эйда припустила к воротам. Пожалуйста, пусть… Всё так хорошо идет! Просто замечательно… Лучше, чем она смела надеяться!

И ничего тут не перекрыто.

Пара кучеров дремлют на облучках. На Эйду даже взглядов не подняли. Если б девица — еще бы ладно. Но мало ли куда мчит мамаша незаконной дочери? Вышвырнули — вот и уползает, поджав хвост.

Пусть они думают именно так, пусть! Или вообще ее не заметят…

Некоторые важные господа соизволили прибыть сюда не верхом, а с комфортом. А то еще простудятся на свежем воздухе. Да и добычу с собой тащить удобнее в карете, чем в седле. Но ведь кучера не обязаны, дожидаясь их, бодрствовать, правильно?

Кончай глазеть — бегом отсюда! В монастырь или к прежней бордель-маман (вдруг не выгонит?) — по дороге разберешься. Когда будешь отсюда как можно дальше.

2

С монастырем лучше все-таки погодить. Туда всегда успеется. Примут с распростертыми объятиями… и с крепкими замками. Да еще и с зарешеченными окнами.

В свое недавнее убежище Эйда постучала с заднего хода. К счастью, внизу оказалась Дженни — одна из ее подруг. Когда-то она зашла в комнату Эйды первой. Уже на второй день ее пребывания здесь. И рассмешила до упаду. И Эйду, и Мирабеллу.

Как хорошо тогда было! Еще не нужно никуда убегать…

А теперь хозяйка точно выставит столь опасную гостью на улицу. Сразу же. И правильно сделает!

— Эмили, быстрее! — Дженни втащила ее за руку, другой выхватывая узелок. — Я сейчас провожу тебя в твою новую комнату. Маман скоро зайдет.

Комната оказалась не просто другой — в соседнем крыле. В дальнем. И с краю.

— Дженни, — едва закрылась дверь, выговорила Эйда. — Получается, маман знала…

— Эмили, ты — святая или дура? — вздохнула Дженни. — Ладно, я сама — такая же. Не пожалей я тогда сестру — не осталась бы с ней помогать с ребенком. И меня не прижал бы этот жирный пьяный урод — ее муженек…

Дальнейшее Эйда знала. «Муженька» Дженни прирезала там же — спасая свою честь. А потом бежала в Лютену. Потому что родня сразу сдала девчонку страже. Враз овдовевшая сестра во всём обвинила младшую. Отец проклял «опозорившую семью» дочь, хоть Дженни и осталась девицей.

Ничего нового.

Судья оказался не злым человеком — согласился, что насильник виноват сам. Дженни даже чуть не отпустили — за штраф. Но отец отказался платить.

— Вешайте. За эту шлюху не дам и медяшки. Она того не стоит. И хороните сами. Или собакам бросьте.

Судья вздохнул… и отпустил дуру-девку так. Сумму штрафа Дженни переслала ему потом. Уже из дома бордель-маман.

Кстати, история Дженни была правдой. Ее подтверждал сын того самого судьи, как-то раз наездом в Лютену заходивший в бордель. И выбравший одну из лучших девочек. Но не Дженни. Огненную Мэг.

— Папаша у меня — мужик умный! — говорил он. — Да где же это видано — хороших шлюх вешать? А тот козел сам виноват. Шлюху надо брать, когда она уже шлюха, а не когда еще девка. А нет денег, так женой обходись.