Вечно 17

Сердце ноет в груди; оно, как и я в замешательстве. Раньше мне не доводилось слышать в свой адрес подобных слов. Раньше я не сидела с парнем и не ела пончики. Раньше я не могла ни с кем заговорить. Что же изменилось за эти считанные дни? Ответ прост – изменилась я.

Мои глаза не могут сомкнуться, мои губы не могут что-либо сказать, мое сердце предательски кричит. Крик сердца способно заглушить только другое сердце. Мне плохо и хорошо, мне тяжело и в то же время легко, мне жарко, но и холодно. Что происходит?

Я должна набраться храбрости и ответить Эрику. Но что сказать?

Со мне сейчас творится что-то сверхъестественное, что-то антинаучное. Я запуталась.

Вроде бы я готова что-то проговорить, но слова сами отказываются произноситься. Мои уши улавливают чьи-то шаги. Они становятся ближе.

– Ребята, вы доели? – входит в комнату Дарья. Мы с Эриком резко взялись за любой предмет, делая вид, что чем-то заняты. Мне под руку попалась ложка, а Эрик отделался пончиком. Миссис Нансен, улыбаясь, разворачивается и покидает нас. Чувствую безмерную неловкость.

***

Эрик решил показать мне свою комнату. Он думает, что это важная часть сегодняшнего дня, и все пойдёт насмарку, если я не увижу его покои. Начнём с того, что комната была просторной и светлой, этому способствовали светло-голубые стены, обвешанные плакатами знаменитых боксёров и каратистов. У Эрика была своя коллекция пластинок со знаменитыми композициями. Он не позволил мне прослушать хоть одну мелодию, пообещав, что услышу её в другой раз. Деревянная двуспальная кровать располагалась прям у стенки, рядом с тумбочкой. Я вступила на синий ковёр и подошла поближе к деревянному столику, где было полно исписанных бумаг и ручек. Среди этого бардака мои глаза заметили рамку с фотографией. Беру её в руки и пристально рассматриваю. На фотографии изображён Эрик и Уильям. Отец и сын чинят какой-то старенький велосипед. На вид, брюнету здесь лет пятнадцать. Он такой милый в этих бриджах и полосатой майке. Обычно, когда я вижу такие фотографии, начинаю ностальгировать по детству. Время непонятно куда бежит, не давая нормально прожить и так короткую жизнь. Я, улыбаясь, кладу рамку на место и беру в руки листок. Глаза сразу считывают пару слов – «был», «все хорошее заканчивается», «помнить». Больше мне ничего не удалось считать – Эрик отобрал листок с записями.

– Эй! – восклицаю я, повернувшись к нему лицом. Он аккуратно складывает листок и прячет в карман.

– Прости, но это слишком личное.

Мне стало крайне любопытно. Мы смотрим на друг друга и не знаем, что сказать. Хотя, может, ему есть.

– Что это? Признание в любви?

Эрик прошёл к столу и начал убирать весь мусор.

– Скорее наоборот, – он отступился, – надгробные слова.

В горле застрял комок боли. У меня такое сдавленное чувство, словно я прошла какую-то грань. Лицо парня стало моментально хмурым, как небо во время грозы. Надо срочно поменять тему разговора.

– У тебя милая комната, – я покружилась, рассматривая потолок с люстрой, напомнившей цветок «колокольчик».

– Спасибо, но это гостевая комната, я обустроил её под свою.

– А где же твоя? Или ты мне не показываешь её, потому что там не прибрано? – я украдкой посмотрела на лицо Эрика.

Он звонко смеётся, махая головой.

– Моя комната находится на улице Фиргер, – отвечает брюнет.

Я разворачиваюсь.

– В каком смысле?

– Это наш летний домик. Мы сюда переехали, чтобы папа дышал хотя бы чистым воздухом. И тут спокойно.

Теперь ясно. А я-то думала, что обеспеченная семья делает так далеко от города в дачном домике. Все встаёт на свои места.

– Понятно, – я улыбнулась.

– Сколько ещё ты будешь делать вид, что не слышала моих слов?

Сердце начинает бешено колотить. Мне ясно о чем именно идёт речь. Я так хотела избежать этого разговора, но не судьба.

– Что? – включаем дурочку.

– Я признался тебе. Как прежде уже не будет, ты ведь это понимаешь?

– Эрик, ты хороший, но… не стоит.

Он смотрит на меня. И мне не понять этот взгляд. Я просто боюсь. Я обещала себе ни в кого не влюбляться. Мне кажется, что все рушится. И причина тому – Эрик Нансен. Зачем влюбляться? Это ведь на время, и даже время на время. Любовь – фантазия больного человека; если вы влюблены – поздравляю, вы больной человек. Я не хочу этого. Смотрю на Роуз и Скотта, и думаю: как, наверное, это прекрасно. Чувствовать потребность в человеке, зная, что это взаимно.

Смотрю фильмы, тоже думая: ух ты! Как эти люди друг друга любят. Они готовы прыгнуть в огонь, лишь бы спасти свою любовь. Например, «Титаник». Джек и Роза любили друг друга до безумства, но в итоге, один из них умер. «Ромео и Джульетта», в этой трагедии вообще умерли двое. Любовь приносит смерть и боль. Разве нормально этого хотеть?

Знаете чем отличается любовь от ненависти? От ненависти меньше боли.

– Хочешь отшить меня, как пятиклассника? – скулы Эрика напряглись. Он злится. Это очень недобрый знак.

– Ты же не веришь в любовь!

– Я этого не говорил, если ты помнишь, я объяснял тебе на примере воздуха.

Он хочет загнать меня в угол, хочет привезти меня в тупик.

– И что, я твой воздух? – почти закричала я.

Брюнет смотрит мне в глаза. Я пьянею от этого хищного взгляда.

– А я твой нет?

Молчание. Что ответить ему?

Мне хочется закричать во все горло и просто взорваться. Бывает, наступает такой момент в жизни, когда что-то внутри тебя ломается, и починить уже ничего нельзя. Выбрасывай на помойку. Я очень хочу вновь стать маленькой. Мне хочется играть в игрушки, ходить в садик «Бабочка», верить в чудо. Почему взросление несет за собой шлейф неприятностей? Почему все так сложно и несправедливо? Мир – сложный конструктор, и я в этом конструкторе лишняя деталь.

Я настолько ужасна, что причиняю боль тому, кто во мне заинтересован.

Я теряюсь, хоть и не была найдена.

– Прости, – это единственное, что мне удалось сказать Эрику.

Ненавижу себя. Просто омерзительно находиться в своём теле.

– Ого, – Эрик пошатнулся, – мне разбили сердце. Впервые.

– Прости.

– Это не значит, что я сдаюсь. Все только-только начинается. Если я тебе не нравлюсь сегодня, значит, понравлюсь завтра.

А он целеустремлённый.

– Тебя ждёт череда неудач.

– Неудача – это ещё не проигрыш.

Мы улыбаемся друг другу. Идиллию прерывает звонящий телефон. Брюнет достаёт мобильник из кармана и кладёт его к уху.

Ничего не было слышно. Он что-то бубнил и изредка ругался, злобно отвечая какому-то человеку. Его рука сложилась в кулак, а плечи напряглись. Прошло несколько минут, когда тот, наконец-то, отключает сотовый телефон. Я боюсь смотреть на него. Он зол очень сильно.

– Все нормально?

– В «сходке» сейчас будет драка. Мы должны ехать.

«Драка» – слышу в своей голове.

Плохие мысли вырываются вперёд, затемняя здравый рассудок.

Вот вам весёлые выходные. Мы срываемся с места и бежим к выходу, позабыв о недавнем разговоре.