Вечно 17

– Ученики школы «Митт-Фоулд», общее собрание в спортзале ровно в девять часов утра, – слышу я голос директора через микрофон.

Класс, что на этот раз? Но, кажется, я догадываюсь к чему это собрание.

Вечеринка перешла все границы; я слышала, что после нашего ухода приехала полиция. Не завидую оставшимся тусовщикам.

– Привет, пропащая, – говорит за спиной голос.

Обернувшись, я застала Роуз. На ней белая рубашка и короткая джинсовая юбочка. Блондинка мило и одновременно лукаво улыбается. Не люблю я эту улыбку… Она либо что-то задумала, либо что-то узнала, либо собирается узнать. Иначе говоря, быть беде. Я захлопываю зелёный шкафчик, недоверчиво смотря подруге в глаза. Эти карие ямы полны искр и салюта. Роуз выглядит очень довольной, и это меня ужасает.

– Чего такая счастливая? – спрашиваю я, сложив руки на груди.

Блондинка хмыкает. Она завязала свои короткие пряди в неуклюжий хвостик и громко выдохнула.

– Значит, у тебя было свидание с Эриком?

– Что-о? – почти закричала я, хмуря брови.

Я так и знала! Интересно кто именно ей о вчерашнем рассказал. Ставлю сто баксов на Скотта.

– Тебя вчера украл Эрик! У вас было свидание! Отвечай быстро где вы были весь день?! – не унимается Ро.

– Он познакомил меня с родителями.

Блондинка улыбнулась так широко, что мне показалось, что ещё чуть-чуть и её лицо разойдётся по швам. В этих карих глазах помимо блеска, появились и чертики. Самое ужасное знаете что? Да то, что мне нравится её реакция! Мне нравится, то, как она называет вчерашний день. Все это меня неописуемо бесит и забавляет одновременно. Я просто обязана заглушить в себе все чувства, обязана перестать думать об Эрике, мечтать о встречах. Но как перестать думать о том, кого не хочешь отпускать? Черт подери все живое, остановите эти чувства! Даже сейчас мое сердце трепещет от одного его имени. Я покрываюсь мурашками, вспоминая его признание. Эти чувства меня окрыляют. Я лечу над миром, над людьми, но проблема в том, что в любую секунду я могу упасть и разбиться. Вот проблема любви – в любое мгновение все может оборваться, и тогда наступает тьма. Я боюсь этого больше всего на свете. Поэтому лучше не влюбляться и жить спокойно, посвятив свою жизнь чему-то другому, книгам, например.

– Рэй, это же замечательно! Ты ему точно нравишься! – ликует Роуз.

Я сглотнула комок в горле. Она ещё не знает… сказать ей или смолчать?

Ладно, рискну.

– Я это знаю. – блондинка удивленно посмотрела на меня, дожидаясь продолжения. – Он признался мне.

– Что-о-о??? – заорала подруга на весь коридор.

Все посмотрели в нашу сторону. Я резко закрыла рот Роуз своими ладонями и прошептала: «Тс-с-с».

Она еле сдерживается, но продолжает смеяться и ликовать. Можно подумать, что это не мне, а ей признались в симпатии. Я медленно убираю свои руки со рта Роуз. Вот поганка! Обслюнявила всю! Блондинка что-то тараторит, говоря, какая мы с Эриком чудесная пара, и что наконец на меня кто-то обратил внимание. С одной стороны мне приятно, а с другой, более трезвой стороны, я осознаю, что все это неправильно. Любви – нет! Любви – нет! Я не должна отступаться из-за какого-то парня…

– Офигеть! Я так за тебя рада, Рэйчел, – продолжает подруга, прикрывая лицо руками.

Я протяжно выдохнула. Этот разговор очень угнетает меня.

– Нет повода для радости. У нас ничего нет, – отрезаю я.

– Как это нет? – Роуз начинает злиться. – Так, Рэйчел, в тебя втюрился такой хороший парень, как Эрик! Ты не должна вести себя, как обычно, ясно тебе?!

– Ро…

Она меня перебивает, махая указательным пальцем перед моим носом.

– Не-а, даже не смей ему отказывать! Забудь свои предрассудки. Хочешь ты или не хочешь, но любовь есть, – я устало пожимаю плечами, – Рэйчел, плыви по течению. И все будет хорошо.

Я грустно улыбнулась Роуз и прошептала «спасибо». Я так рада, что у меня есть она. Мне было бы без неё очень непросто. Вообще-то Роуз должна получить кубок за терпение, ведь со мной очень тяжело общаться. Я замкнутая, необщительная девочка с тараканами в голове. Но она меня терпит. За это ей спасибо.

Мы проходим к свободным местам и усаживаемся на белые сидения. Вся школа почти в сборе. В спортзале стоит такой гул, от которого обычно хочется убежать подальше, заткнув уши. Я вижу нашего директора в центре спортзала, а вместе с ним и весь учительский состав. Лица у них не очень-то радостные. Всю школу ждут печальные новости, я в этом уверена. Пока учитель информатики настраивал микрофон, подростки уселись по местам. Не знаю зачем, но в толпе я пытаюсь найти Бена и Хвостика. Наверное, по привычке. И я их нахожу. Они сидят слева от нас в секторе «C». Смотря на Бена можно предположить, что тот дрался с бешеной кошкой. Его лицо в царапинах; верхняя губа разбита, а на носу пластырь. Он сидит, скрестив руки на груди, что-то говоря Коди. Хвостик тоже выглядел неважно. От удара Эрика у него на лице остался синяк. Мне даже жалко их.

– Надеюсь вы повеселились на вечеринки, ведь больше праздников не будет. – строго проговорил мистер Хагберг – директор школы. От его голоса по спине прошлись мурашки. – Начнём с того, что вы повели себя неблагодарно и бессовестно! Вы хотели вечеринку, просили меня целыми днями, и получили желаемого. Вместо благодарности вы опозорили мое имя и весь педологической состав! Как вы посмели обрисовать лицо мистера Кингстона?! – орет в микрофон директор, одновременно указывая рукой на рядом стоящего географа. – Как вы посмели подмешать в кулер снотворное, я вас спрашиваю?! Вы совсем из ума выжили, сопляки?! – Хагберг выдохся. Он вытащил из кармана платок и протер им свой влажный лоб. Даже издалека видно, как директор покраснел от злости. – Но и это ещё не все! Половина школы оказались под алкоголическим и наркотическими средствами! И за это вы будете наказаны! Ваши родители уже ждут вас во дворе, но перед этим я назову фамилии провинившихся.

– Да что здесь было после нашего ухода? – шепчет мне на ухо Роуз. Я пожала плечами.

Я замечаю, как учитель по географии вручает белый лист Хагбергу. Тот распахнул его и откашлялся.

– Кертис, Янг, Финч, Берт, Блэк, Харрис, собирайте свои вещи и покиньте школу. Вы исключены, – чеканя каждое слово, говорит директор.

Все начали перешептываться. Две девушки и трое парней покинули спортзал чуть ли не плачем. Все находятся в полном потрясении.

– За что их так? – перешептывается кто-то сзади нас с Роуз.

– Я слышала, что полицейские обнаружили в их крови наркотики. Разве ты не знаешь? Этих овощей забирали в участок, – отвечает другой ученик.

От услышанного легче мне не стало. Хорошо что мы успели удрать с этого проклятого вечера.

– Джонатан Грю и Стив Бром, вы всю неделю будете оставаться после занятий и мыть посуду в школьной столовой, – продолжает Хагберг.

Вижу двоих парней. Это те хулиганы, что обрисовали лицо Кингстона. Они ещё легко отделались, если сравнивать с предыдущим наказанием.

– Бен Озборн, Коди Гиллис, Жак Баккли, вы, ребята, будет отрабатывать наказание на общественных работах, – вижу, как нехотя встают парни, – к ним же присоединяются Кларисса Лэнс, Ханна Уильямсон, Майкл Голдман, Джексон Грин и Адам Рериг.

Лучше так, чем исключение. Жалко конечно, но они сами вырыли себе яму. Надеюсь все получили хороший урок.

– Вот тебе и вечеринка, – комментирует вслух Роуз, ухмыляясь.

Директор отдал лист одному из учителей и задумчиво вгляделся на всех учащихся. От его холодного взгляда у меня дёргается глаз. Все в ожидании дальнейших слов. Некоторые бояться услышать свои фамилии, другие довольно сидят, ведь их «любимчики» получили по заслугам. Какие же люди гнилые!

– И ещё, за то, что на вечеринку пришли третьи лица вы тоже будете наказаны. – продолжает Хагберг. По спине прошлись мурашки. Мы с Роуз переглянулись. – Да-да, Роуз Фишер и Рэйчел Милс, живо в мой кабинет!

Словно небо на меня упало и лишило каких-либо чувств; будто меня поразила чума, и я потерялась во тьме. Меня начало трясти. Очень сильно. Как будто я сижу в тарелке и меня сбивают миксером. Я обречённо смотрю на Ро, а та на меня. Мы понимаем, что будет дальше, и мы к этому совершенно не готовы.