Вековые тайны живописи. Ключи к великим шедеврам

В этой туше – аллегория вселенского страдания, жертвенного подвига, тем более трагического в своей бесполезности, что совершается он не на горе под бескрайним небом, а в темном, замкнутом пространстве сарая, без единого свидетеля. Кроме нас с вами, стоящих уже даже не перед картиной, а внутри нее, в непосредственной близости к убитому животному. Рембрандт не просто вовлекает нас в свою живопись, но и не оставляет шанса остаться вне ее: как только мы приблизились к картине, мы уже вошли внутрь.

Вот он, тот всепоглощающий реализм, которым пронизана вся живопись великого мастера XVII века! Его метафоры настолько материальны, в такой степени наделены плотью и кровью, что заставляют усомниться: а метафоры ли это, разве не таков окружающий нас мир?

Ассоциацию с божественным самопожертвованием усиливает и сам выбор быка (или вола) героем картины, ведь это животное, наравне с ягненком, является жертвенным. Еще в трудах первых Отцов Церкви вол фигурировал как символ жертвы Христа [132] .

132

Холл Дж. Словарь сюжетов и символов в искусстве. Челябинск: Автограф, 2022. С. 80.

В темноте сарая именно туша является источником света. Она светится изнутри, буквально иллюстрируя слова Христа в Евангелии от Иоанна: «Я свет миру; кто последует за Мною, тот не будет ходить во тьме, но будет иметь свет жизни» [133] .

Мы так поглощены зрелищем и очарованы открывшимся нам замыслом Рембрандта, что не сразу замечаем молодую женщину, выглядывающую из двери в глубине сарая. Вместе с ней в картину врывается еще один световой порыв, на этот раз исходящий из дома. Он заметно слабее, но достаточно яркий, чтобы мы смогли разглядеть лицо женщины и заметить, что смотрит она не на тушу, а на нас с вами. Разумеется, она видит нас, ведь мы стоим здесь, прямо рядом с освежеванной тушей! Я долго пыталась понять, что нам говорит ее взгляд, пока не осознала, что он не говорит нам ничего, потому что в этом нет необходимости. Мы с женщиной обмениваемся понимающими взглядами сопричастных некоему таинству, ведь мы смогли увидеть то, что сокрыто за обыденной сценой крестьянской жизни.

133

Евангелие от Иоанна, 8:12.

А наделил нас этим внутренним зрением не кто иной, как великий философ и великий живописец Рембрандт Харменс ван Рейн, без которого освежеванная туша быка осталась бы для нас всего лишь куском мяса.

Душеспасительные нравоучения у Доу

https://images.eksmo.ru/images/vekovye-tayny-zhivopisi/dou.JPG

Герард Доу

Мясная лавка

1670, Национальная галерея, Лондон

Голландия XVII века – совершенно уникальное явление на географической, экономической и политической карте. Эта небольшая территория (в сравнении с такими государственными гигантами, как Франция, Испания или Венецианская республика) дерзнула заявить не только о своей политической независимости, но и выбрала путь религиозной свободы. Республика Соединенных провинций во главе с Голландией бросила военный вызов габсбургской гегемонии, одержала победу, стала богатейшим государством Европы XVII века и создала особую систему мироустройства, в которой суровая протестантская этика соседствовала с тонким умением наслаждаться жизнью. Именно ценность мельчайших элементов бытия, свойственная Нидерландам, подарила голландской живописи ту детализацию, что стала ее «визитной карточкой» и восхищает нас до сих пор.

Эти небольшие жанровые картины не только подробны, но и конкретны, ведь создавались они не для элиты, а для массового зрителя, без различия рода деятельности и социального статуса. Голландия – родина широкого потребительского рынка искусства, к которому привыкли мы с вами.

В то время, как в остальных странах Европы искусство вообще и живопись в частности были доступны только элите и создавались исключительно на заказ, «малые голландцы» писали картины для продажи в галереях, клиентами которых были как крупные чиновники и банкиры, так и мельники с пивоварами. Ни один городской дом в Республике Соединенных провинций не обходился без произведений искусства. По подсчетам искусствоведов, за XVII столетие в Голландии было создано более 5 миллионов картин, из которых до наших дней дошло около 50 тысяч [134] .

134

Першеева А. Время Вермеера. Загадочный гений барокко и заря Новейшего времени. М.: АСТ, 2023. С. 24.

Все эти произведения предназначались исключительно для внутреннего рынка: экспорта у голландской живописи не существовало ни в XVII столетии, называемым «золотым веком» Нидерландов, ни позже, вплоть до второй половины XIX века [135] . Ценности, сюжеты и герои «малых голландцев» не были ни близки, ни интересны католическому миру с его элитарным подходом к искусству, бурными страстями барокко и стройными образами классицизма. Голландские мастера работали в основном для жителей своих городов и местечек по соседству, создавая «не просто набор картин, а определенный образ мира» [136] , вселенную со своими персонажами и сюжетными линиями. Многие из них писали серии картин, используя сквозные или продолжающие друг друга сюжеты, специализируясь на отдельных темах или приемах и приобретая известность в своей «специализации», выделяющей их из огромного числа коллег-конкурентов.

135

Голландская живопись и ее мастера были забыты и не имели успеха в других европейских странах вплоть до доминирования реализма в середине XIX века. Европейцы, а вместе с ними и русские заново открыли искусство Голландии лишь тогда, когда оно (два столетия спустя) стало отвечать буржуазным ценностям и новой демократической эстетике, захватившей все европейское пространство, начиная с 1848 года.

136

Першеева А. Время Вермеера. Загадочный гений барокко и заря Новейшего времени. М.: АСТ, 2023. С. 49.

Обладая полной свободой самовыражения, художники тем не менее были крайне чутки к запросам и потребностям покупателей, ведь от количества проданных картин зависели их известность и благосостояние. Отсюда – выбор сюжетов, близких и интересных клиентам галерей: жанровые сценки в привычных интерьерах домов, магазинов и трактиров, натюрморты из знакомых предметов и пейзажи родных мест.

Отказавшись от религиозных изображений в своих церквях, протестантизм превратил картины всех жанров в тексты для медитаций и душеспасительных размышлений. Отсюда – редчайшая символичность произведений голландской живописи, огромное значение даже самой мелкой детали, наполнение смыслами каждого предмета. Цель мастеров – не запутать зрителя, а напротив, быть максимально понятными как финансисту, так и булочнику. В этих картинах нет недосказанности или скрытой таинственности: все в них на поверхности, малейшая деталь тщательно проработана и подсвечена талантливой и терпеливой рукой художника.

Живописные произведения говорили с теми, для чьих домов предназначались, с помощью ясного и четкого «алфавита», каждая «буква» которого была знакома созерцавшим их. И не вина мастеров в том, что века спустя мы утратили знание этого «алфавита».

Вот почему одной из задач книги, которую вы держите в руках, является возвращение любителям искусства навыка понимания живописи так, как ее понимали современники художников.

Для более пристального изучения нидерландской живописи я предлагаю рассмотреть картину «Мясная лавка» одного из ярких представителей «золотого века» Голландии Герарда Доу [137] , чьи произведения представлены практически во всех крупных музеях мира.

137

Герард Доу (1613–1675) – нидерландский художник и гравер, ученик Рембрандта, один из ярчайших представителей «малых голландцев» и создатель амстердамской школы «тонких художников». Отличается исключительной детализацией своих работ, что делает его практически миниатюристом.

Название «Мясная лавка» было дано картине несколько столетий спустя после ее создания, так что оно интересует нас в последнюю очередь, ведь не о продаже птицы и дичи повествует художник.

Было бы непростительным заблуждением видеть в жанровых сценках голландских художников исключительно иллюстрации повседневной жизни Нидерландов. Каждая из них – это морализаторское поучение, выраженное через весьма ограниченный набор образов с недвусмысленным значением. «Прочитать» такую картину современники Доу могли без особого труда, как если бы услышали пастырскую проповедь. Собственно говоря, роль ежедневного напоминания о соблазнах и грехах, подстерегающих бессмертную душу человека, эти полотна и играли.

Большинство жанровых картин голландских мастеров композиционно выстроены по одной схеме, что еще больше сближает их с текстами, поскольку создает своеобразные «правила чтения», помогающие зрителю грамотно «войти» в пространство картины. Этот вход (иначе именуемый репуссуаром [138] ) всегда располагается в левом нижнем углу, откуда мы и начинаем наше движение по поверхности холста с целью проникнуть в его глубину, чтобы постичь замысел художника.

Репуссуаром в «Мясной лавке» является большая птичья клетка с сидящей в ней курицей. Клетка и птица внутри нее ассоциируются у голландцев со «сладкой неволей» супружества [139] . Замужество – вот жизненная цель любой молодой женщины, когда она, как девушка на картине, тянется к плотским утехам. Ведь только в супружестве женщина, подобно курице, жадно пьющей воду из кружки, может достойно утолить свою жажду плотской любви.

138

Репуссуар (от фр. pousser – подталкивать) – элемент композиции, который захватывает внимание зрителя и, выстраивая маршрут движения его взгляда, подталкивает внутрь картины, к ее смысловому центру или просто в глубину.

139

Соколов М. Н. Бытовые образы в западноевропейской живописи XV–XVII веков: Реальность и символика. М.: РИП-ХОЛДИНГ, 2016. С. 125.

Обратите внимание на то, как ясна и прозрачна символика в живописи Доу!

Молодая героиня картины не смотрит на клетку. Ее умоляющий взгляд, подкрепленный несдержанным движением, обращен к кролику в руках пожилой торговки. Кролик – символ неуемных и запретных плотских желаний: недаром он расположен на противоположной от клетки стороне холста. Брак не привлекает девушку: она ищет развлечений, а не обязанностей.

Недаром старуха, получив свою монету, не торопится протянуть девушке кроличью тушку, всем своим видом вопрошая, уверена ли она в своем выборе, не стоит ли обратить внимание на курицу в клетке с другой стороны прилавка? Она, наделенная жизненным опытом, знает, куда ведут несдержанные желания. Подобное противопоставление опыта и невинности, мудрости и порыва является одним из лейтмотивов творчества Герарда Доу.