Вернуть мужа. Стратегия и Тактика

– Помощь нужна?
– с наслаждением вдыхая аромат свежесваренного Сашкой кофе, спрашивает Лерка.

– Нет, - я решительна, бодра, бескомпромиссна. При свете дня все надуманное начинает приобретать оптимистические черты, пропитываться надеждами.

Михаил Аронович аж светится от счастья, кудахчет вокруг меня, наливая чай и раскладывая по хрустальным розеточкам густое темное вишневое варенье.

– Осмелюсь спросить, Варвара Михайловна, выполнили ли вы мою просьбу?
– деликатно спрашивает старик.

– Да, - честно говорю я.
– Я даже старалась.

– Спасибо, верю-верю, - кивает врач и довольно улыбается.

– Готова ко второму конверту!
– докладываю я Михаилу Ароновичу, с трудом допивая третью чашку чая и чувствуя себя беременной мышью.

– Вот и чудненько, просто превосходно!
– потирает руки в предвкушении старый друг.
– Всенепременно! Но сначала полюбуйтесь на мою новинку. На столе передо мной появляется новая фарфоровая фигурка.

– Ломоносовский фарфоровый завод, - докладывает Михаил Аронович.
– Школьница.

Милая девочка в коричневом форменном платье и белом фартуке с портфелем в руках. Русые косы собраны в баранки и схвачены красными ленточками.

– Прелесть!
– искренне говорю я и достаю подаренную девчонками коробку в горошек.
– А у меня какой сюрприз!

Михаил Аронович ошалевшим взглядом смотрит то на меня, то на "Влюбленную пару".

– Немецкий. Начало девятнадцатого века, - гордо говорю я и мягко добавляю.
– Возьмете меня в свою компанию вторым коллекционером?

На глазах старика появляются слезы, которые мгновенно вызывают першение в моем горле.

– Лизонька была бы счастлива, - шепчет он.
– Почту за честь!

Чтобы не расплакаться, в который раз ощутив горечь страшной для нас двоих потери, весело добавляю:

– Подопытная готова к продолжению эксперимента!

– Ну что вы, Варенька!
– сопротивляется старик.
– Никаких экспериментов. Это называется терапия.

– Давайте вашу терапию, - шмыгаю я носом.

Вот в моих руках второй конверт.

– Ваш совет не помог. Чем чаще и больше я вспоминала, тем обиднее мне было. Я хочу вычеркнуть его из своей жизни, своих воспоминаний и своих снов. Я боюсь возненавидеть, - констатирую я.
– Можно открывать?

Михаил Аронович смотрит на меня потрясенно, как будто не верит своим ушам, растерянно кивает.

Еще один пожелтевший от времени листок с каллиграфически, идеально написанными словами: "Печаль превратилась в злость. Любовь становится ненавистью".

– И что не так?
– спрашиваю, сама потрясенная полным совпадением.
– Разве я сказала только что не об этом? Вы опять выиграли.

– Бог с ним... с выигрышем, - бормочет по-прежнему удивленный старик.
– Я был уверен... Вы за эти дни разве не виделись с Максимом?

– Виделись, - неинтеллигентно плюхаюсь на диван.
– Это только раздражает.

– Поговорили?
– с надеждой в голосе спрашивает Михаил Аронович.

– Вряд ли это можно назвать разговором, скорее так, последние реплики в этом спектакле. Хотя последние будут не в этих декорациях, - тут же поправляю я себя.

Даже боюсь уходить в свою квартиру, таким удрученным и подавленным выглядит Михаил Аронович. Но надо действовать!

Свекор дважды не берет трубку. Успеваю принять душ, выпить кофе и даже почитать Франсуазу Саган. "Хорошо чувствуешь себя в своей шкуре, пока есть человек, который эту шкуру гладит, согревает её своим теплом".

Бабушка! Как мне тебя не хватает... Твоей мудрости и строгости, твоей защиты. Шкурка твоей Варьки облезла. Линяю, наверное. Это слазит с меня глянец любви. Нарастет ли новая кожа? Я сейчас как голая. И сердцем голая, и душой.

– Варенька! Извини. Был занят, - четко, по-деловому докладывает Константин Витальевич.
– Чем могу помочь?

– Можете, - осторожно говорю я.
– Но это не телефонный разговор.

– Понимаю, - свекор переходит на шепот.
– И это, наверное, секрет?

– Нет, - гордо отвечаю я.
– Не секрет, но встретиться я хочу только с вами.

Мужчина кашляет и еще тише говорит:

– Конечно, как скажешь.

Взяв себе два часа на подготовку и дорогу, я пошла выбирать одежду. Надо придумать образ! Так всегда говорит Лерка.

Брошенная жена? Еще не бросил. Это я его бросаю.

Обманутая дурочка? Это да. Но обидно.

Уверенная в себе сильная личность? Перебор. Это Сашкино амплуа.

А если так? Слегка ветреная (нотка романтики!), немножко огорченная (кто ж поверит, что нет?), чуть-чуть обиженная (ну как чуть-чуть!), малость придурковатая (лезу на рожон!).

Для миссии подойдет шелковый брючный костюм оливкового цвета. Правда, когда мы его с Леркой мне покупали, я искренне назвала его болотным. Еще глумилась над цветом своих глаз. Все их называют карими, но на самом деле они странного, зелено-карего оттенка.

Теперь туфли. Не умею и не люблю ходить на каблуках. Но сегодня, чтобы держать себя в руках в прямом и переносном смысле, сознательно выбираю высокий каблук. Это поможет не сутулиться и не втягивать голову в плечи.

В офис отца и сына Быстровых приезжаю ровно в три часа дня. Я редко здесь бывала, но хорошо помню, как мне нравились и дизайн, и запах офиса. Здесь всегда пахло теплой бумагой, именно теплой, и туалетной водой моего мужа. Святая троица. Кардамон. Имбирь. Можжевельник.

Знакомое до боли сочетание запахов не ощущаю. К запаху добротной мебели и бумаги примешиваются ароматы бергамота и сандала. В приемную выходит Константин Витальевич. Он сих пор производит впечатление. Помню в детстве мы с Сашкой и Леркой любовались им, когда он приходил в школу.

– Вот за какого мужика выходить надо, девочки!
– поучала нас Сашка.
– Лев, а не мужик! Порода на лице написана. Макс такой же будет со временем.

И я начинала переживать, что кому-нибудь это тоже может прийти в голову - выбрать моего Максима.

– Варя! Рад тебя видеть! Прекрасно выглядишь!- искренне говорит свекор, слегка меня приобнимая.
– Проходи в кабинет. Чай? Кофе?

– Горячей воды, если можно, - прошу я. Отчего-то першит в горле и холодно. Странно, чудесный августовский день. Теплый, солнечный.