Вернуть мужа. Стратегия и Тактика

– Слушаем, а не подслушиваем, - тут же напрягся и разозлился Максим.
– Хотели придуманное наказание раньше всех услышать.

Наталья Сергеевна смерила его взглядом. У меня галлюцинации? Теплым, мягким, почти нежным. Правда резкий тон взгляду не соответствовал:

– Хотите целоваться - целуйтесь. В общественных местах не советую. Рано и пошло. Хотите встречаться - встречайтесь. Это касается только вас. Устроить шоу "Ромео и Джульетта" я вам не позволю.

Директор прошла мимо нас по коридору, как всегда, звонко цокая каблучками. Строгая, элегантная, красивая.

Мы смотрели ей вслед, взявшись за руки. Максим вдруг громко позвал ее:

– Наталья Сергеевна!

Она остановилась и обернулась. А Максим неожиданно сказал, тихо, еле слышно:

– Спасибо, мама.

Глава 18. Настоящее. Пятница (продолжение)

– Скажите, пожалуйста, куда мне отсюда идти?

– А куда ты хочешь попасть?
– ответил Кот.

– Мне все равно...
– сказала Алиса.

– Тогда все равно, куда и идти, - заметил Кот.

Льюис Кэрролл "Алиса в Стране Чудес"

Ты думаешь, что воспоминание,

разбитое на тысячу кусков,

перестает быть воспоминанием?

А может, тогда вместо одного появляется

тысяча воспоминаний.

И каждое из них начинает болеть по отдельности.

Януш Вишневский "Постель"

Константин Витальевич искренне смеется, вспомнив свои собственные слова о скидке за адвокатские услуги. Потом мы долго молчим. Свекор задумчиво пьет кофе, а я по глоточку уже остывшую воду, принесенную Клавдией Кирилловной, делопроизводителем семейной адвокатской конторы Быстровых. Интересная женщина лет пятидесяти с крашеными платиновыми волосами и очень короткой стрижкой. Элегантные очки в темно-фиолетовой оправе.

– Скажи, Варя, - обратился наконец ко мне Константин Витальевич.
– Ты вообще читала текст вашего с Максимом брачного договора?

– Текст?
– растерялась я.
– Наверное, я не помню. Мне кажется, что его читали папа и бабушка. А что? Там что-то не так? Вы же его составляли.

– Там все так, - вздохнул Константин Витальевич.
– Вопрос: что ты хочешь там оспорить?

– Максим сказал мне, - я нервно сглотнула, - что не будет со мной разводиться. И не даст мне этого сделать. Но ведь это невозможно? Или все-таки...?

Мужчина вздохнул, поставил пустую чашку на столик и всем корпусом обернулся ко мне:

– Брачный контракт по закону регулирует только имущественные отношения супругов. Здесь у вас все очень четко определено. Или ты претендуешь теперь на мою адвокатскую контору?

В изумлении смотрю на Константина Витальевича и вижу, как он широко улыбается.

– Зачем она мне?

– Незачем, - согласился он, - но тогда не о чем беспокоиться. В брачном договоре не может быть условий, не касающихся имущества. Вы не можете внести в него какие-то личные условия. И в вашем договоре их нет.

– То есть Максим не добавлял в него какие-то ограничения для развода?

– Конечно, нет, - говорит Константин Витальевич слегка обиженным тоном.
– Глупости какие. Да в этом нет и никакого смысла. Суд в любом случае признает такой договор недействительным, а подобные требования ничтожными.

– Ничтожными? Это как?
– спрашиваю я. Мне нужно выяснить все, что касается развода и брачного договора. Даже если моя идея с адвокатом в лице Константина Витальевича глупа и безнадежна, я пойму, что мне стоит делать, а что нет.

– Да какие угодно глупости!
– веселится свекор.
– Я за свою многолетнюю практику чего только не слышал от озабоченных супругов! И запрет на встречи мужа в пятницу с друзьями, и требование к жене не толстеть, и даже требование родить не менее пяти детей, и чтобы все - мальчики.

– И что?
– смеюсь вместе с ним. Мы не часто общались со свекром, особенно близки никогда не были, но он всегда был приятен в общении, относился ко мне неизменно тепло, как-то по-приятельски.

– И ничего!
– весело констатирует он.
– Такие договоры бессмысленно заключать и оформлять. Суд не примет их во внимание в случае имущественных споров.

– Тогда я могу спокойно подавать на развод, и Максим не сможет мне помешать?

– Как?
– спрашивает Константин Витальевич и холодно добавляет.
– Угрозами, шантажом, насилием? Мы говорим о моем сыне?

Смотрю в его серые глаза. У Максима глаза серо-голубые, почти как у матери. У нашего ребенка, если бы он у нас был, они могли бы быть такими же. Или как у меня... Мысль о ребенке, нашем с Максимом ребенке, впервые пришла мне в голову. Вот если бы он у нас сейчас был, решилась бы я на все это?

– Мы говорим о моем муже, - выдерживаю его остывший строгий взгляд.
– Том человеке, с которым я хочу развестись. В этом случае он сначала муж, потом сын. Пожалуйста, перестаньте делать вид, что не понимаете почему.

Его взгляд заметно теплеет. Константин Витальевич даже берет меня за руку и начинает поглаживать тыльную сторону ладони большим пальцем.

– Варя, это в зарубежных фильмах и плохих книгах фигурируют нелепые условия брачного контракта. В Европе и Америке вообще другое гражданское право. Что ты себе надумала? Ты вполне можешь обратиться к любому юристу с вашим договором, и он подтвердит, что никаких подводных камней в нем нет.

– Нет?
– на всякий случай переспрашиваю, мгновенно устыдившись своего вопроса.

– Нет!
– ставит точку в этом вопросе Константин Витальевич.

– Спасибо!
– вкладываю в это слово скрытое извинение за саму ситуацию.

– Простите, Варя, - свекор встает с дивана.
– Надо сделать пару конфиденциальных звонков. Подождете несколько минут?

Киваю и улыбаюсь в ответ. Дождусь обязательно. Первый вопрос отпал, есть второй. Константин Витальевич выходит из кабинета, и я остаюсь одна. Откидываюсь на спинку дивана. Прохладная кожа холодит разгоряченное волнением тело .

До сих пор неловко: почему я решила, что в договоре есть какой-то подвох? Потому что не доверяю Максиму ровно неделю. И эта неделя стоила предыдущих девяти лет брака и семнадцати лет дружбы? Что сказала бы сейчас баба Лиза? Острое чувство потери захлестывает снова.

Год назад

Накануне баба Лиза пожаловалась на слабость и впервые в жизни отправилась спать до ужина. Я жила у нее третий день, Максим был в Москве в командировке. Каждый вечер он звонил мне, и мы долго разговаривали обо всем, рассказывая, что было у нас за день, устраивая в конце разговора шутливую перепалку: