Вернуться в Антарктиду

– Потому что колечко надо взорвать, а то мы в него все вместе не поместимся. Вы тяжелые, а оно узкое. Я вас не пропихну. – Адель напустила на себя деловой вид, став похожей на мать. Сходство усиливалось и словами, типичными для Патрисии: - Ладно, некогда прохлаждаться! Давайте работать, пока нас не заметили.

Она протянула Миле руку и, когда та крепко ухватилась за нее, повела ее, а вместе с ней и Грача, вдоль течения к виднеющемуся в мангровых зарослях веревочному мостику.

Мостик был… внезапным. В реальности там не было ничего подобного, и Грачу захотелось ущипнуть себя. Однако, подавив приступ зарождающейся паники, он вступил на тряский настил.

Миновав его в два счета, они ступили на противоположный берег. Вот только и берег был совсем другой, такой же внезапный.

Они очутились в очень странном месте, сотканном из тумана и сырости. Туман густо покрывал окружающие заросли. Ветки, листья и стволы лишь угадывались сквозь его густую вуаль.

– Где мы? – шепотом спросила Милка.

– В синем колечке, где же еще. Надо немножко пройти вперед.

Под ногами Мила ощущала что-то твердое, но туман, обвивающий кольцами колени, не позволял убедиться в этом, мерещились ямы и другие препятствия, поэтому она продвигалась медленно, ощупывая мыском дорогу при каждом шаге. Стояла ватная тишина, нарушаемая только стуком сердца, отдававшимся в ушах.

– Пришли, - выдохнула Адель.

– И где Юра? – боясь разрушить магию, но не имея больше сил молчать, громко спросил Грач.

– Он придет, - ответила девочка, но без должной уверенности. – Надо ждать.

Володе это не понравилось, но он запасся терпением, неохотно подчиняясь неведомым законам. Ему было тревожно, и тревога эта, вопреки усилиям, все возрастала. А ждали они долго – так долго, что устали стоять на месте. Сначала Володя напрягал глаза, стараясь рассмотреть хоть что-то в тумане, потом обратил внимание на Милку. Та замерла, кусая губы, и, кажется, сильно нервничала, как и он.

Грач осторожно пожал ее ладонь, и Милка вздрогнула, оборачиваясь:

– Там вазимба! – шепнула она. – Это их территория.

– Никого там нет, - возразил Грач. Не то чтобы он в это верил или не верил, но просто из чувства противоречия – не Милке, самому этому месту. – Ни духов, ни Громова. Я не слышу ни звука и не вижу ни фига.

– Тссс! – Адель прижала палец к губам. – Шаги!

Вроде бы они что-то и впрямь услышали. Кажется, кто-то двигался впереди, неосторожно хрустя валежником.

– Он идет! – сказала Адель. – Он там!

– Юра? – позвал Грач. – Юра, это ты?

Милку начало колотить – от страха и напряжения. Володя обнял ее за плечи, притягивая к себе и догадываясь, что это не поможет. Девушка была готова сорваться, но если честно, Володя не знал, стоит ли ее успокаивать или им понадобятся ее испуг и сила.

– Юра! Если это ты, покажись! – громко крикнул он.

Ответом ему была все та же тишина, прерываемая одиночными глухими стуками и едва уловимым хрустом. Грачу все это окончательно перестало нравиться.

– Адель, ты уверена, что нам следует здесь оставаться?

Девочка запрокинула к нему голову:

– Вы должны ждать. Так надо.

Грач почувствовал, как Милка вцепилась в его футболку, стягивая ворот на шее:

– Тебе плохо? – среагировал он. – Все, мы уходим! Адель, выводи нас!

– Не буду, - неожиданно сказала Адель.

– То есть как? – изумился Грач. Его лицо покраснело: - Что еще за шутки?

– Вова, я… - Москалева начала задыхаться. – На меня что-то давит. Воздуха нет… Я больше не могу!

Она стала оседать, и Грач, ругнувшись сквозь зубы, подхватил ее на руки. Москалева почему-то весила тут как пушинка, Володя совсем не ощущал ее, будто держал на руках все ту же туманную пустоту.

– Адель, прекрати дурить! Где этот чертов мост?!

Девочка насупилась:

– Вы должны остаться.

– Ей плохо, не видишь? Надо вернуться и показать ее врачу.

– Она хотела учиться, а ты мешаешь. Нельзя мешать!

Грач снова ругнулся и, развернувшись, двинулся в том направлении, откуда, как ему казалось, они пришли. Адель, подумав немного, помчалась за ним.

Увидев мост, а сбоку от себя – светлую девичью макушку, Володя вздохнул с некоторым облегчением. Потерять в этом поганом местечке ребенка он не желал. Пусть даже этот ребенок вел себя подозрительно.

Он был готов уже ступить на подвешенный над речной темнотой настил, когда Адель крикнула:

– Дядя Вова! Стой!

– Что еще? – Грач обернулся к ней, недовольно.

– Отпусти ее!

– Ага, щас! – он шагнул вперед.

– Отпусти, иначе ничего не получится!

– Уже не получилось! Где обещанная встреча с Юркой Громовым? Нет ее. Ты, детка, делаешь явно что-то не то.

– Юра здесь. А ты поступаешь плохо. У тебя столько чепухи в голове. Иди сам, если хочешь, а ее оставь со мной.

– Прекрасный совет! Мы обсудим его, когда вернемся. И того, кто его дал, тоже!

Грач перебрался на их берег, но тут Милка захрипела, и он чуть не уронил ее от неожиданности.

– Она его видит, - сказала Адель. – У нее получилось. Тетя Мила осталась с ним, в синем колечке. Ее нельзя уносить.

Володя не знал, что лучше – бежать вперед к лагерю или остановиться и положить бьющуюся в припадке Москалеву на землю, оказать ей помощь. Не известно еще, где их лагерь и существует ли он в этом идиотском сне. Или не совсем сне...

– Ты не понимаешь? – яростно закричала Адель. – Ты совсем глупый? Ты разве не видишь, что ее сейчас разорвет?

Грач выбрал второй вариант: опустился на колено и уложил выгибающуюся в спазмах Москалеву на траву, придерживая голову, чтобы та не билась затылком. На Адель, замершую поодаль, он не смотрел. Та махала руками, прыгала, но Володе было не до того, чтобы пытаться ее понять. Глубоко вздохнув несколько раз как перед нырком, он приник лбом ко лбу Москалевой, готовясь ворваться в ее разум…

…Удар, боль, шок, горячий огненный всполох – все это привычно опалило его, но Грач был готов и, собрав волю в кулак, сосредоточился на том, что видела Милка и теперь он тоже.

Перед ними плескалось море. Свинцовые вязкие волны катились одна за другой, увенчанные пенистыми гребнями. Море вздыхало и слепо накатывало на скалы, словно не веря в их существование и желая смыть досадную помеху. Выл ветер. Серые тучи сминали горизонт, сливаясь вдали с такой же темно-серой водой. После липкой духоты Мадагаскара пробирающий до костей стылый воздух перехватывал горло до спазмов.