Вернуться в Антарктиду

– Мне необходимо взять его в руки!

Это был голос Громова. Вне всяких сомнений это был Юрка – его тембр, его интонации. Взгляд Грача заметался по волнам, по скалам, по небу и, вдруг развернувшись на сто восемьдесят градусов, зафиксировал надводную часть корабля.

Они все находились на огромном судне, изрядно потрепанном стихией: ржавые полосы стекали по швам надстройки, неухоженная ободранная палуба блестела от воды, на леерах кое-где наросли крошечные сосульки.

Громов, одетый в красную куртку-аляску, стоял у самого борта. На расстоянии пары метров от него замерло несколько человек. Почти все они были в военной форме, но Грач не сумел определить ни страну, ни род войск – просто не успел, не счел сейчас важным вспоминать и гадать. Он даже не стал их пересчитывать. Просто отметил, что некоторые из них вооружены и держат автоматы наизготовку, а по виду других было похоже, что они привыкли приказы отдавать, а не выполнять – эти держались в стороне, словно жадные зрители, впитывая происходящее с напряженным интересом.

Громов стоял к ним вполоборота, так, что мог видеть и людей, и близкий берег. Его руки были спереди скованны наручниками. Он поднял их, звякая короткой цепью, и вытянул вперед:

– Если я не коснусь его, ничего не получится.

– Хорошо, - послышался другой голос. Женский. С сильным иностранным акцентом. – Мы пойдем на риск, но помните, что за каждым вашим шагом следят. Не делайте глупости!

Грач нашел взглядом эту женщину. Высокая, среднего возраста, с холеным лицом, она куталась в длинное черное пальто, отороченное мехом. На ногах у нее были изящные сапожки, также отороченные мехом по голенищу. Кажется, единственная баба среди мужиков. И единственная гражданская.

– Pierre, donnez-le-lui!

– Madame, vous ^etes s^ur que c'est une solution raisonnable?

– S'il vous semble qu'il est pr^et `a causer des dommages, tirez imm'ediatement.

– Mais n'est-il pas pr'ef'erable d'appeler le jumeau?

– Non. Faites comme je vous commande. Je veux m'assurer que cela fonctionne. Et s'il nous a menti, alors il va le payer (*Перевод: - Пьер, дайте ему это!

– Мадам, вы уверены, что это разумно?

– Если вам покажется, что он готов нанести ущерб, немедленно открывайте огонь.

– Но не лучше ли позвать близнеца?

– Нет. Делайте, как я приказываю. Хочу убедиться, что это вообще сработает. Если он соврал, то поплатится)

Военный, стоящий рядом с дамой в пальто, выступил вперед. Он держал небольшой ящик. Другой военный помог ему снять крышку и извлек на всеобщее обозрение статуэтку из темного металла, изображающую какого-то восточного мужика в халате, восседающего на троне.

Статуэтку со всеми предосторожностями вручили Громову. Матросы вскинули оружие, словно готовясь стрелять по статуэтке как по мишени. Верней, вовсе не по статуэтке… Сверху – Грач различил движение на балкончике командной надстройки – в Громова целился снайпер.

Громов взял железного мужика, разворачивая его к себе задом. Грач едва не выругался: спинка трона была круглой, и в ее центре помещался огромный черный камень в окружении знакомых символов – такие Володя видел не раз на рисунках и фотографиях. Это была письменность антарктов, которую переводил Семенченко.

Громов держал в руках Зеркало. Легендарное и неуловимое Гэлгэр гадарга.

– Итак, мы ждем, Юрий! – велела Мадам, снова переходя на ломанный русский. – Вы говорите, что происходит в Париже, мы связываемся с офисом по телефону и проверяем информацию. Если вы ни разу не ошибетесь, то будете вознаграждены.

– Мне надо сосредоточиться, - преувеличенно небрежно ответил Громов. – Это займет немного времени.

Грач видел, что Юра едва держится на ногах. Плен и все с ним связанное не пошло ему на пользу. Володя заметил и глубокие синяки под глазами, и поджившие разбитые губы. Что скрывала куртка, какие шрамы и следы ранений, можно было лишь догадываться, но они были, эти следы. Юра, кажется, еще не полностью от них оправился.

Статуэтка была увесистой, несмотря на свои размеры, и держать ее Громову было тяжело. Согнутые в локтях руки без перчаток, красные, с обветренной, а местами и содранной кожей, дрожали все сильней. Громов и сам немного дрожал и, чтобы стоять ровно, сделал несколько шагов назад. Он оперся спиной о столбик, поддерживающий леера на перилах, и глубоко вздохнул.

– Без глупостей! – снова предупредила его Мадам. Что-то ее насторожило.
– Отойдите от края!

– Сейчас, сейчас, - пробормотал Громов, перехватывая статуэтку поудобнее.

И вдруг, повернувшись, он с отчаянной силой зашвырнул ее в море.

Яростный крик женщины слился с выстрелами. Громов упал грудью на перила…

Солдаты продолжали стрелять. Пули высекали искры, рикошетя о металлические детали корабля.

Грач метнулся вперед, будто мог хоть чем-то помочь другу, загородить его собой – но с протестующим воплем на губах очнулся на Мадагаскаре, в палатке.

На него расширившимися потемневшими глазами таращилась Милка. Ее губы дрожали, а грудь вздымалась.

Адель взволнованно переводила взгляд с нее на Грача и обратно.

– Дядя Вова, не делай так больше! – сказала она. – Вы тяжелые. В следующий раз я вас не вытолкну, останетесь там.

– Где – там? – прохрипел Грач.

– В нигде. Не будешь меня слушаться, я тебя больше никуда не поведу.

Соловьев дернул молнию на пологе и всунул голову в отсек:

– У вас все в порядке?

– Не знаю… - выдохнул Грач, распрямляясь и массируя лицо. Совершенно неожиданно для себя пожаловался: - Юрку убили, сволочи!

– Так это вроде бы не новость, - произнес Вик. Его взгляд обегал их всех по очереди. – Вы закончили?

Милу вдруг прорвало, она с громким судорожным всхлипом втянула воздух ртом и разревелась. Соловьев вполз внутрь. Она качнулась к нему, ища защиту.

Грач отер вспотевший лоб:

– Черт знает что!

– Хоть с толком? – Вик смотрел на Володю и гладил всхлипывающую Милу по спине.

– Поговорить не удалось. Просто кино посмотрели. С печальным финалом.

– Дядя Вик, - сказала Адель виновато, - у нас не очень получилось. Мы прошли по мостику, но этот мостик был не совсем тот. А потом дядя Вова стал мешать.

– Да я там чуть не свихнулся! – выпалил Грач, краснея. – Это дурдом какой-то! И я не способен его вместить. Вот хоть режь меня – не способен!

– Альбиноса видели?

– Нет, - Грач покосился на Милку. – Там и без альбиноса такое было, Вик, не поверишь! Юрка стоял на какой-то палубе. У него в руках Зеркало. Вокруг – долбанные французы. А он возьми и это Зеркало в море зашвырни! Ну и… сам понимаешь, что после такого началось.

Мила судорожно всхлипнув в последний раз, отстранилась от Соловьева.