Вернуться в Антарктиду

Летчики называют столь внезапные туманы «белой мглой» и справедливо не любят ее. Даже простому путнику тяжело идти, когда нет ни одного ориентира. Серебристый свет льется со всех сторон, и любая ложбинка, находясь прямо под ногами, остается незамеченной, в нее проваливаешься, хотя мог бы и перешагнуть. Темные предметы, напротив, видны четко, но кажутся подвешенными в пустоте, и невозможно оценить ни их размеры, ни расстояние до них, поскольку перспектива искажается. Для воздушного транспорта угодить в подобную «белую мглу» смертельно опасно. И дело не в отсутствии прямой видимости, можно, в конце концов, лететь и по приборам. Главная проблема – контрасты давления, которое скачкообразно меняется на отдельных участках.

Голоса в кабине пилотов стали резче и громче. Они знали, что сводка погоды неблагоприятная, и все же надеялись проскочить, облететь зону контрастного давления, но она разрасталась слишком быстро. Вертолетчики спорили, удастся ли чиркнуть циклон по краю или стоит вернуться. В итоге решили запросить экстренной посадки вблизи береговой станций индийцев.

Первый пилот объявил пассажирам, что их ждет «Майнтри». Элен предсказуемо возмутилась и потребовала продолжать полет.

– Это невозможно! – отрезал пилот. – На мне ответственность за вашу безопасность.

– Никаких промежуточных посадок! – гневно крикнула француженка. – Тем более у индийцев. Наш рейс нельзя прерывать. Груз и сопровождающие его лица должны быть доставлены на корабль без промежуточных посадок!

– Я даже обсуждать это не собираюсь! – выдал пилот. – Мы разворачиваемся.

– Только посмейте! Я вас уничтожу! Вы пойдете под суд!

– Лучше под суд, чем на корм рыбам!

Тут началась сильная болтанка, и сделалось не до споров.

Вертолет угодил в горизонтальный шторм. Машину раскачивало, словно щепку в океане. Приборы показывали, что они с огромной скоростью летят вперед, а на самом деле их несло назад. Пилоты отчаянно сражались с рулем высоты, стараясь удержать вертолет от заваливания.

Юра сглотнул, учащенно дыша. Элен, красная от злости, обернулась к нему:

– Ваша работа? Немедленно возьмите себя в руки! Или вы нас всех погубите.

Если б тот знал, как все исправить! Ситуация складывалась безо всякого сознательного участия, Юра оставался всего лишь пассажиром, «глазом урагана», бушующего снаружи буквальным образом.

От понимания неизбежности катастрофы и от того, что он всему причиной, Громову сделалось тошно. Закружилась голова, зрение поплыло, дыхание сперло – все те симптомы, на которые жаловался Вовка...

– Юра, сосредоточьтесь! – приказала Элен. – Остановите шторм!

Ее хладнокровию можно было позавидовать. Она не металась, не кричала, не рвала на себе волосы в отчаянии. Громов сейчас отдал бы многое, чтобы уметь владеть собой так же, как она.

Борецкий, вспомнив о роли Моусона, боявшегося летать, закрыл глаза и забормотал нечто похожее на молитву. Он шарил свободной рукой по груди, нащупывая что-то под курткой. Нашел это наконец и сжал прямо сквозь ткань.

Элен решила, видимо, что это ладанка или амулет:

– Моусон, хотя бы вы не усугубляйте! – прикрикнула она. – Вам ничто не поможет, если вы сами не успокоитесь. Прекратите множить панику!

– Все в руках божьих… - слабо прошептал Борецкий. Он продолжал сжимать свой предмет трясущейся рукой, но хотя бы не крестился.

Вертолет сильно дернулся, и казалось, неумолимая внешняя сила уже переворачивает его, медленно посылая к земле...

Верней – на хрупкий лед припая. Тот не выдержит удара, разумеется, и все они моментально провалятся в холодную воду. Быстрая, но страшная смерть. Выскочить из тонущей машины не получится – Юра знал, как это бывает, в полынью погружаешься в единый миг.

Салон вертолета накренился. Ремни безопасности натянулись – Громов повис на них грудью и зажмурился, ожидая столкновения с поверхностью.

Но мир вдруг замер. Остановился.

Остановился совсем.

Исчезли звуки, тряска, тошнотворный комок в горле провалился в желудок.

Атмосфера пришла в норму, вертолет выровнялся, перестав скакать, беспорядочно мотая хвостом. Турбины загудели ровнее.

Громов открыл глаза, неверяще оглядываясь по сторонам. В висках ломило, перед глазами плясали цветные пятна, но в целом уже отпускало. И его отпускало, и вертолет, и, кажется, будущее, только что висевшее на волоске.

Юра даже начал сомневаться, что произошедшее с ними только что – не сон. Сначала сном ему показался установившийся покой, он ожидал возобновления тряски и опрокидывания в штопор. Потом пришло сомнение, а не почудилось ли ему дыхание близкой смерти?

Пот струился по спине, сердце билось набатом, но все это уже походило на банальный испуг. Не на реальную угрозу – на паническую атаку и личный страх, просочившийся из подсознания. На преувеличение.

Громов был бы счастлив, если б это и впрямь было преувеличением и ничем иным.

– Обычные воздушные ямы, - проговорил Огюст неуверенно. Он тоже сомневался.

А вот Элен – нет. Она всматривалась в Громова:

– Надеюсь, вы теперь в порядке?

– Не знаю, – хрипло, с невероятным усилием разомкнув губы, проговорил Юра.

Элен еще секунду вглядывалась в выражение его лица и, кивнув удовлетворенно, встала. Пошатываясь, она отправилась в кабину пилотов требовать продолжать рейс к «Альбатросу».

– Все позади, нам больше ничего не угрожает, - заявила она. – Вставайте на прежний курс! И никаких посадок в «Майнтри», вам ясно?

Вертолетчики, не без ворчания, послушались.

Борецкий едва заметно улыбнулся, продолжая прижимать руку к груди. На его лбу выступили непритворные капли. Громов и не подозревал в командире столь явного актерского мастерства. Сам он ослабил хватку на подлокотниках и выглянул в окно, где неслись поредевшие клочья облаков.

Внизу, расчерченная на неровные многоугольники равнина припая слегка колыхалась от проходящих под ней широких океанских волн. На горизонте маячила темная точка – тот самый корабль, поджидавший их. До цели оставалось совсем немного, но, как оказалось, не со всеми неприятностями было покончено.

Площадка для приземления на корабле оказалась ужасно неудобной. Научно-исследовательское судно – не авианосец, способный принять военные громады. Предполагалось, что садиться на него должны небольшие геликоптеры на три-четыре персоны. Модифицированная «Пантера», способная перевозить десяток пассажиров, плохо вписывалась в отведенный пятачок на корме. В непосредственной близости от площадки с буквой «Н» находились локатор, шлюпбалки и растяжки дымовых труб – они мешали пилоту.

А еще мешало то, что «Альбатрос», дабы его не затерло, продолжал движение. За кормой то и дело вскипала пена вперемешку с осколками льда, а нос судна рыскал в поисках чистой воды. Посадочная площадка ускользала из-под зависшей машины, и то, что сложностей не избежать, было очевидно даже таким дилетантам, как Элен д'Орсэ.