Воды текут, берега остаются

чешешь.

—А может, не зря,—возразил Канай Извай.— Из-за чего он тогда шумел? Из-за гуся; жалко ему

стало выхоженную им птицу. Разве дети понимают,

что для бога ничего жалеть нельзя? Мал он, по

недомыслию шумел. Вот если бы возвратить ему его

гуся, он бы сразу в бога поверил: мол, бог взял, бог

и отдал.

—Как же его теперь вернешь?

Канай Извай придвинулся к Ороспаю и горячо

заговорил:

—Другого гуся вернем, еще лучше того.

Ороспай встрепенулся, оживился.

—Погоди, погоди! —воскликнул он радостно.— Дельно ты придумал. Хм, хм... Значит, бог взял* бог

и отдал?

—Выйдет Мосол Петыр во двор, а во дворе

неизвестно откуда взявшаяся птица,—продолжал

развивать свой замысел Канай Извай.—Откуда

явилась? Чужая забрела? Не может того быть:

в эту пору каждый хозяин держит своих гусей

в хлеву. Да и сам гусь по такому холоду на улицу

не пойдет. Вот тогда Мосол Петыр и подумает: <<Бог

послал>>.—Глядя на внимательно и радостно слушающего

его карта, Канай Извай заговорил с еще

большим жаром: —И сын его Васли, как увидит

белого гуся да еще с крылом, помеченным зеленой

краской, как у выхоженного им подранка, тоже

поверит, что бог вернул ему гуся. И станет мальчишка

во всем слушать нас.

—Только бы исполнилось, как ты говоришь,

брат ИзЬай.—Старый карт поднялся с места, повернулся

к востоку, воздел вверх руки.—О великий

боже, наш владыка и хранитель! Не губи нас, но

помоги нам. Если мы грешны перед тобой, прости

грехи наши. Ниспошли нам, детям твоим, удачи,

пусть не будет пути врагам нашим, а наш путь будет

ясен и светел. И пусть сгинет и рассеется черная сила!

Два дня спустя, ранним утром, еще потемну, Иы-

ван Петыра разбудил резкий гусиный крик, раздавшийся

со двора. Петыр долго прислушивался: не померещилось

ли со сна? Но крик повторился. Петыр

поднялся, накинул на плечи армяк, выглянул во

двор.Под навесом, возле коровника, что-то белело.

Петыр подошел ближе.

Теперь не было никаких сомнений: возле коровника

на снегу, переступая с лапы на лапу и громко

гогоча, топтался большой белый гусь.

—Господи, господи, это что за чудо? —пробормотал

Петыр и перекрестился.—Что за наваждение?

От креста гусь не сгинул, не пропал.

йыван Петыр забежйл обратно в дом, зажег

фонарь, растолкал жену:

—Беда, старуха, беда!

—Что такое?

—Подымайся, пошли скорее во двор.

—Иду, иду...

Увидев гуся, прижавшегося к стене, жена Пе-

тыра испугалась еще больше, чем муж.

—Ой, не к добру это, старик, не к добру!

Отойди, Петыр, не подходи к нему, не прикасайся!

Ой, грех какой! Пусть сидит себе; мы его не тронем,

и он нас не тронет...

—Замерзнет он на дворе. Может, в хлев пустить?

—в раздумье сказал йыван Петыр.

—Уж не знаю, старик, не знаю... Околеет у нас

на дворе, опять горе —на нас грех будет...

Пока жена сомневалась и прикидывала, что делать,

как поступить, йыван Петыр открыл хлевушок

под крыльцом, в котором Васли держал своего

Кигока, и запустил туда птицу.

Известие о том, что нынешней ночью во дворе

у Васли появился неизвестно откуда гусь, вызвало

в школе много разговоров.

—Вернулся к тебе твой Кигок,—шутил Эчук.— Твое счастье, Васли.

—Какое тут счастье! —отмахнулся Васли.— Отец с матерью до полусмерти перепуганы, говорят:

<<Это не к добру; знать, мы в чем-то грешны перед

богом>>.

—Откуда же все-таки взялся этот гусь? — вступил в разговор Коля Устюгов.

К ребятам подошел Веденей. Послушав, о чем

они разговаривают, он сказал:

—Мой отец о всякой прибыли говорит: ангел

принес. Если ангел принес, то бояться и горевать

нечего, он награждает за добро.

66

—Какой тут ангел! —прервал Веденея Эчук.

Васли сказал смущенно:

—Все-таки страшно...

—Чего тебе бояться? —Эчук пожал плечами.— Все знают, что вы не украли гуся, он сам появился.

—В том-то и дело, что сам! Что ни говори, гусь

среди зимы...

Между тем деревенские кумушки ходили с рассказами

о таинственном гусе из дома в дом, и вскоре

все село знало о случившемся.

Давно к Иывану Петыру не приходило столько

народа, как сегодня. Придет один сосед, поговорит

немного, потом просит показать <<божественную птицу

>>. Не успеет уйти этот, идет второй, за ним третий,

а там еще и еще. Дверь в избе не закрывается.

Те, кто постарше, берут белого гуся в руки,

осматривают, качают седыми головами.

—Смотри, дядя Петыр, у этого гуся лапы необычные:

уж слишком красные и большие. У обычных

гусей таких не бывает.

—Правда ведь, лапы особенные,—подтверждает

другой гость.—А ты посмотри, какие крылья

длинные да широкие. А перья-то, перья! Серебром

блестят, бисером светятся. Ей-богу, непростая птица

этот гусь.

—Уж конечно, непростая,—говорит третий.— Я вот на клюв смотрю, и клюв тоже на особинку.

—Да, да,—соглашаются с ним,—у гусей клюв

бывает шире.

И все старики твердят в один голос:

—Дар божий тебе, Петыр! Не иначе, как угодил

или ты, или кто из твоей семьи богу.

Йыван Петыр сначала испугался, что гусь принес

с собой беду, но мало-помалу, наслушавшись стариков,

и сам поверил, что этот гусь —подарок ему

от бога.

Только в сумерках Йыван Петыр запер ворота на