Волшебство на грани
Шрифт:
Проснулся я, когда в комнату вбежала перепуганная моими криками горничная. Собственно, она меня и разбудила.
Я тяжело дышал, пытаясь оправиться от кошмара. Она тут же принесла мне стакан воды. Я выпил его залпом и поднялся с кровати, меня пошатывало, и я едва не упал, благо, горничная усадила меня в кресло.
За окном шёл дождь и было темно. Тяжелые капли барабанили по стеклу.
Интересно, сколько я проспал, благодаря чарам, которые наложил на меня отец?
– А где все? – не знаю, почему я решил задать ей именно этот вопрос. Логичней было спросить, который час, или который
– Внизу на фамильном кладбище. Прощаются с принцессой… – Ответила она, и, судя по тону, ей было грустно.
– Почему?!.. – Я попытался встать, но колени подкосились, и я упал обратно.
– Прохор Платонович запретил вас беспокоить. Вы слишком много нервничаете…
– Её нельзя хоронить! Карси не мертва!
Нужно им помешать! Они ведь не понимают! Они все ошибаются!!..
***
Они стояли возле мраморной плиты, на котором в открытом белом гробу лежала девушка. Казалось, она всего лишь заснула, и придет день, когда она, наконец, проснется. На голове у нее красовалась небольшая золотая корона с рубинами.
Возле мраморной плиты встали два здоровенных мужчины в черных фраках, на лица у них были натянуты прямоугольные маски серого цвета. Маски эти – Листонская традиция, никто не должен видеть лицо похоронщика.
– Приступаем! – сказал один из них, взмахнул рукой, и гроб поднялся в воздух.
Еще, кроме двух похоронщиков, здесь присутствовали Альфред с Мартиной, девушка едва сдерживала слёзы, Димка, Зольтер с Серебринкой и Прохор Мылченко.
Мраморная плита отъехала в сторону, открывая яму, метра два глубиной. Гроб стал медленно опускаться. Мартина, дрожа, прижалась к Димке, облачённому во всё тот же чёрный свитер, Серебринка тяжело вздохнула и взяла за руку Зольтера, Альфред тихо стоял возле Прохора Мылченко. Никто из них не проронил ни слова…
Я бежал по коридору второго этажа, затем по лестнице в подземелье, затем по коридору, ведущему до кладбища, выбиваясь из сил и не смея останавливаться. И я успел.
С яростью распахнул входные двери и прокричал:
– Зачем вы всё это делаете?!!
Все вздрогнули и обернулись. «Я думал, он как минимум два дня проспит» – шепнул Прохор на ухо Серебринке, словно оправдывался.
Я подошёл к ним ближе, с презреньем взглянул на похоронщиков, внутри меня всё кипело от злости.
– Значит, вы все сговорились, да?!
Серебринка непонятливо на меня посмотрела, Зольтер попытался что-то сказать, но я ему этой возможности не дал:
– Я вас ненавижу!..
– Пожалуйста, тише! – шикнул мне отец. Собственно, он меня тогда злил больше всех.
– Это подло!
– А что они сделали? – тут же вставил непонятливый Димка.
Лучше б он промолчал!
– Почему вы вдруг решили, что я должен спать, в то время, как вы хороните Карсилину! – продолжал бушевать я. – Как вы могли!
– А я ведь говорил твоему отцу, что это плохая идея. – Оправдывался Зольтер.
– Я думал, ты отдохнешь, наберешься сил… – В свою очередь изрёк отец.
Похоронщики вынуждены были приостановить церемонию, и непонятливо смотрели на Прохора, ожидая дальнейших приказаний.
– Продолжайте.
Впрочем, я был с этим не согласен:
– Стойте!
Вы не можете!.. Она не умерла!..– Успокойся. – Попросил Прохор.
– Пожалуйста! Карси жива, поверьте мне! Не надо ее хоронить!
И тут подал голос Альфред, он был очень мрачен, и тяжело переживал потерю сестры, хоть и старался держать себя в руках.
– Она мертва, Семён. Ничего не изменишь.
Я посмотрел на них с ненавистью, пытаясь придумать хоть какое-то утешение. Но не придумал.
Иллюзии разбились, я проиграл. Карси действительно умерла. Я должен был принять этот факт, рано или поздно.
Нужно было прекращать бредить!
Я встал рядом с отцом и замер, боясь потерять над собой контроль.
Гроб медленно опустился в темноту, и яму накрыла тяжелая мраморная плита. Один из похоронщиков провел своей жесткой серой ладонью по надгробию, и там появилась надпись: «Карсилина Фротгерт. «15.06.88. – 25.11.05.».
Мне показалось, что в тот момент я хоронил частичку себя самого. Эта боль была невыносима.
Это конец. Игра закончена…
Колени подкосились, я упал на мраморную плиту и зарыдал...
====== Глава 16. Психоз прогрессирует или вне восприятия ======
Думаю, не стоит говорить о том, как я не хотел покидать кладбище, и сопротивлялся уговорам отца, Серебринки и Зольтера. Я лишился рассудка и вёл себя не вполне адекватно. Мне хотелось просто лечь рядом с могилой Карсилины и умереть. Но, им всё-таки удалось увести меня оттуда. Я практически не сопротивлялся, так как был очень измотан.
Отец с Зольтером отвели меня в комнату и накачали успокоительными чарами. Ощущение было такое, что из головы испаряются абсолютно все мысли, словно их вытягивает неведомый пылесос.
Пока я пребывал в таком сомнамбулическом состоянии, отец уложил меня в кровать.
– Да ты весь горишь! – испугался он, касаясь моего лба ладонью.
Я отрешенно смотрел в потолок, при попытке подумать о Карсилине, мысли натыкались на преграду и блокировались, не давая мне переживать и нервничать. Да, успокоительные чары моего отца действовали безотказно. Только вот ощущение от них в голове какое-то не приятное.
Измерив мне температуру, которая зашкалила за сорок, Прохор Мылченко вызвал скорую, не понимая, что происходит.
– Экспресс Транс Скорая!
Тут же появился усатый врач в белом халате. В руке он держал чемоданчик. Он с интересом посмотрел сначала на Зольтера, потом на отца и спросил:
– Вызывали?
Ответить он им не дал, деловито подойдя ко мне и открыв чемоданчик. Так он меня осматривал несколько минут, а я все так же глядел в потолок, не проявляя к окружающей действительности ни капли любопытства.
Отец обеспокоено маячил за спиной врача, а Зольтер сидел в кресле. Наконец, осмотр был завершён, и врач изрёк.
– Юноша нуждается в срочной госпитализации.
– А без этого нельзя обойтись? – поинтересовался мой отец.
– Нельзя. – Не согласился тот. – Я попытался сбить температуру чарами, но она не хочет опускаться. Если не принять срочные меры, он умрёт.
– Но почему? – не понимал Золотский.
– Это мы в больнице выясним, при более тщательном обследовании.
***