Восхождение на пустующий трон

Не обратила внимание целая гвардия на пирата, что ворвался к ним через главные ворота. Один из стрелков, что стоял на крыше казарм, увидал наглую пиратскую рожу и подал знак своему товарищу. Они взвели курки и направили ружья на Эдварда. Юноша одарил их взглядом, затем на канат, к которому были прикреплены доски, а на другом его конце висел противовес. Секунды и Джонсон рванул вперед, к этому канату. Выстрелы прогремели, остановились круглые пули[7] в земле, на которой секунду назад стоял капитан, и остальные испанцы обратили внимание свое на стрелков, а затем и Эдварда увидали. Стрелки промахнулись, чего не скажешь о злосчастных пиратах. Тысячи килограмм чугуна пробивали стены форта, башни, крыши зданий и сами укрепления с пушками начинали обваливаться, оставляя после себя облака пыли, запах гари и огромные камни и валуны.

Эдвард достиг каната, достал кинжал и внизу под своим хватом разрезал канат. Противовес полетел вниз, а капитан взлетел вверх. В одно мгновение оказался он на крыше казарм, приготавливаясь к убийству. Отпустив канат, он еще поднялся на целых два метра, в воздухе оголил шпаги свои, сверкая заходящим солнцем, что отражалось от клинков его, в глаза противников своих. Вот его сапоги достигли крыши — он ринулся к стрелкам. Как только между ним и первым стрелком осталось пара метров, Эдвард начал разворачиваться, занося свою шпагу в сторону. Через секунду он разрезал стрелку шею и побежал дальше, к следующему смертнику, что не мог найти в себе сил противостоять даже грохоту вокруг себя. Того капитан проткнул остриями своих шпаг, рухнув с ним на крышу, и, быстро вскакивая на ноги, продолжил бежать.

Убрались шпаги в ножны с характерным звоном, и разогнался молодой капитан, сотрясая пыль на старой черепице, подбежал к краю и решился сигануть вниз, в лапы великой реки — Коцит[8], в которой уже захоронены испанцы, что в полной мере своей приняли подарки от «свободных нравов», распрощавшись с жизнями и оголяя свои оторванные ноги и руки с поверженными головами, глаза чьи мертвые глядят вниз, в пучину камнепада и сожалений.

Приземлился Данте на свободную от груды камней площадку, сделал элегантный перекат по земле, пачкая свой плащ землей южною. В момент полета над его головою пролетела еще одна дюжина ядер, угодив в дальнюю стену форта, разрушая ее.

Капитан начал подниматься по лестнице, что вела на второй ярус форта, в отдельную его часть, что сокрыта была от взора его прозорливого пылью. У самого конца лестницы его уже поджидали человек десять. Эдвард оголил шпаги и приготовился к бою, но в этот момент в испанцев угодил залп ядер. Тела раскидало перед ним в разные стороны, одаривая смрадом, пылью и сажей нос капитанский. Продолжил свой путь и побежал уже в сторону кабинета капитана форта. На пути, к которому, он расправился еще с тремя несчастными. Настал момент долгожданный — Эдвард взобрался на последнюю ступеньку, убрал шпаги в ножны и ногой отрыл двери кабинета, заставляя чуть треснуть эти массивные двери, что слишком ярко освещали вспышки от пушек.

Зададите вы вопросы: Зачем он так торопился? Зачем он ринулся в форт, которые по частям разрывают его товарищи? Что стоило настолько много, заставляя Джонсона рисковать своей жизнью, линия которой будто бы и не оборвется никогда?

Эдвард смог увидеть еще живого капитана форта, что сотрясался от страха сидя за своим столом, готовясь совершить самый страшный грех, засунув себе в рот дуло пистолета своего трофейного. Готовился мужчина пренебречь Богом.[9] Чуть сгорбилось трясущееся тело, стуча своими зубами по стальному дулу пистолета. И оседала пыль на его чуть седые волосы, и намокал величественный белоснежный фартук, что носить себе позволяли лишь исключительные люди, такие, как он — капитан целого испанского форта, что водил тесную дружбу с Дэвидом.

Дрожали руки, дрожало сердце, дрожала душа, заставляя бренное тело заставить нажать курок. Легкое замешательство, что вызвал незваный гость, отсрочило немного смерть, что так желал увидеть он. Пират достал из кобуры один из пистолетов и выстрелил в ружье капитана. От выстрела выбило из рук его пистолет, дуло, которого очень сильно ударило по зубам, заставляя его завыть, будто брошенный зверь. Эдвард рванул к капитану, оторвался от земли, заваливая его с грохотом на землю.

Его мокрые и боязливые от страха глаза, глаза дикого, некогда злого хищника, некогда любимого женою своей, некогда любимого сына и заботливого внука, будут выжжены в памяти Эдварда Джонсона. Этот жалкий взгляд, молящий о жизни, молящий о новом дне, о еще одной возможности увидеть дочь, стал слишком тяж для молодого человека, что некогда поклялся разрушить мечты других людей, чтобы его собственная обрела форму в мире бренном. На секунду замешкался Джонсон, уж слишком увлекаясь изучением души человека под собой, и в эту же самую секунду в кабинет капитана форта вонзились ядра, разрывая на части стены и потолок. В момент этой разрухи, когда не только форт содрогался от выстрелов, а целый остров, что некогда был прекраснейшим местом на всем юге, Эдварду на глаза попался люк в полу. Он схватил за одежду капитана и вместе с ним быстро, ползя по полу, на который раз за разом обрушивались части крыши, добрался до спасительного люка, раскрыл двери его, заставляя скрипеть петли из прошлого века, и вместе с капитаном спустился вниз.

Успели спуститься они в маленькое помещение, в котором и стоять-то в полный рост было нельзя, и освященное свечами, стоящими на полках, которые раз за разом содрогались все сильнее от грохота поверхности. Капитан тут же отпустил капитана и тот сразу же забился в угол и стал смотреть красными глазами на пирата перед собою, который сидя на коленях смотрел наверх, на тот самый люк из которого они и спустились, и чего-то выжидал, стараясь услышать то, что происходило на поверхности. Маленькие камушки начали падать с низкого потолка и выпадать из стен, пыль вновь начала подниматься

Эдвард уселся перед капитаном, взял того за одежду и поднял его, так чтобы тот упирался спиной в стену и сидел прямо. Десятки секунд Джонсон вглядывался в глаза капитана, как он сразу их не узнал. Это был тот самый квартирмейстер, которому он ударил по голове, когда освобождал «Пандору». Боже правый как ты постарел, лицо осунулось, морщины ужесточились и оброс за эти недели так. Надеюсь, ты хотя бы рассказал Палмеру о краже его сына, не зря же отпущен был тогда. Лик другой, измученный, но одежа все та же, даже как-то грустно смотреть на тебя. Его молчание продлилось еще несколько секунд, заставляя сердце пирата чуть успокоиться и восторжествовать в этой дуэли взглядов.

— Рассказывай. — произнес Джонсон, тяжело дыша и с трудом поднимая грудную клетку в этом пыльном помещении.

— Я не знаю. Я не знаю ничего. — быстро пробурчала жертва трясущимся языком.

— Где Палмер?! Отвечай!

В этот момент наверху прогремел еще один залп и пыль с потолка обрушалась на головы Эдварда и испанца. Заложник же молчал и смотрел на юношу перед собой жалостными глазами, прося лишний день жизни у его черной души.

— Говори, черт тебя дери! — не выдержал капитан, ударил кулаком по лицу испанца и вновь поднял его. — Говори, собака!

— Я не знаю, я не знаю где он! Пощади! — жалостливо прокричал узник. — Он отдал приказ наказать тебя, преследовать всех пиратов и убивать их по одному! Такой приказ поступил всем! А затем он взял несколько фрегатов и уплыл прочь отседова!

— Куда?! — Эдвард схватил его за мундир. — Куда?!

— Убей меня. — тихо произнес живой мертвец.

Еще один залп наверху, и новое облако пыли в подвале, оставляя этих двоих в неловкой тишине.

— Что ты сказал? — навострились капитанские уши.

— Обещай, что убьешь меня после того, как я расскажу где он.

— Так ты говорил, что не знаешь где он! — Эдвард еще раз ударил кулаком по лицу испанца. — Слушай меня внимательно, я тебя и так убью, только вопрос в том какая смерть тебя настигнет! Мучительная и долгая или же быстрая и легкая! — юноша все держался за этот проклятый мундир.

— Хорошо-хорошо. Он уплыл дальше на юг, никуда не сворачивал, к «Сокровищнице».

— К «Сокровищнице»? Он ее нашел?! — не о том настигли мысли тебя, молодой капитан. — Как?! Ее же не существует!