Вожатый из будущего

— Помню, конечно! Давно просто дело было, многое подзабылось! — выкрутился я и решил перевести тему: — Ты, кстати, любезной-то своей не хочешь ничего передать? Могу к ней заехать!

— Точно! — хлопнул себя по лбу Валька. — Голова — два уха! Ну, раз уж оказия такая, передам, конечно! Она, кстати, рада будет тебя видеть! Эх, жаль, времени мало остается, — он посмотрел на наручные часы. — А то я бы накатал ей пару страничек…

— Пиши, передам! — поторопил я. — Она и паре строчек будет рада. Только давай, шевелись. Электричка через три минуты придет.

Валька кивнул, достал из кармана блокнот, ручку, быстро что-то начирикал и, сложив, отдал мне:

— Вот! Только не читай, ладно? Адрес помнишь? Мы как-то к ней заходили с тобой.

— Конечно! — улыбнулся я. — Ты за кого меня принимаешь?

— А тебе остановиться-то есть где? — вдруг спохватился друг.

— В общагу заеду, надеюсь, не выгонят! — деланно небрежно ответил я, сознавая, что проблема-то серьезная. Это у Алексея в Москве есть своя комфортабельная квартира, а настоящий Матвей Ремизов — приезжий студент, только-только дембельнувшийся из армии. В Москве у него, кроме Вальки, толком и друзей-то нет…

Гудя, к станции подошла зеленая электричка с надписью: «Москва» на кабине машиниста. Взяв у Вальки сумку, я пожал приятелю руку, зашел в поезд, поставил багаж в тамбуре, подождал, пока закроются двери, и стал отрешенно смотреть в окно. В вагон я заходить не стал, хотя электричка и возвращалась в Москву полупустой. Было полно свободных мест, но я рассудил, что лучше никого не смущать своей разукрашенной физиономией. Мало ли, вдруг по пути «любера» встретятся и захотят добавить? Не, хватит с меня.

Воспоминание о встрече с «люберами» натолкнуло меня на еще одну мысль. И как это она раньше не пришла мне в голову? Да, друзей в Москве, кроме верного Вальки, у меня и впрямь нет. С натяжкой другом можно назвать нашего общего хорошего приятеля Леньку-хиппи, но тот уже давно гуляет по Невскому проспекту с хайратником на волосах и, наверное, назначает своей девушке свидания «у шестнадцати яиц», то есть на мосту с конями Клодта. Или восемнадцати? Слышал я где-то, что до революционных событий это место встречи называли: «У восемнадцати яиц», так как на Аничковом мосту постоянно дежурил городовой…

Не суть. Главное, что хоть друзей у меня в Москве раз-два и обчелся, но близкие люди, тем не менее, все же имеются. Этому человеку я доверял бесконечно, и он — один из немногих, кто знал меня настоящего.

Глава 12

До Москвы я добрался довольно быстро. Правда, совсем скрыть от окружающих свою разукрашенную физиономию у меня не получилось — уж очень колоритно я выглядел. Вдобавок к выбитому зубу и рассеченной брови еще и глаза заплыли. Выглядел я, как будто меня покусали сразу сто ос. Строгая дама-контролер в электричке, проверяя мой билет, равнодушно спросила:

— Что с лицом?

— Упал, — коротко ответил я. В конце концов, я не обязан был отчитываться перед незнакомой мне женщиной.

— Лицом на кулак упал, да? Несколько раз? — хмыкнула поначалу усталая дама в форме, пристально смотря на меня и словно прикидывая, стоит или нет вызывать милицию. Однако, видимо, выглядел я настолько жалко. что ненароком сумел пробудить в ней сочувствие. Уже другим, материнским тоном она сказала: — Ты, парень, того… Лист капустный приложи. Он знаешь как хорошо синяки вытягивает! Очки-то солнечные есть?

— Есть, кажется, где-то! — обрадованно сказал я. Точно! Где-то в кармане рюкзака я видел простенькие солнечные очки, не модные треугольные, какие тогда носили, но вполне приличного вида. И как это мне не пришло в голову их надеть! Все синяки и раны на моем лице это, конечно, не скроет, но хотя бы издали я не буду выглядеть так устрашающе.

— Тогда сверни и положи под очки, мигом синеву всю вытянет! И внимания лишнего привлекать не будешь, — порекомендовала мне контролер, возвращая проверенный билет. И йодную сеточку не забудь сделать, как домой придешь! Можно бы, конечно, еще мазь Вишневского, но это уж сам думай… С «люберами», что ль, подрался?

— Ага, — согласился я, естественно, не став рассказывать о произошедшем и желая поскорее закончить диалог.

Не хватало мне еще в глазах одной женщины испортить образ советского вожатого. Достаточно было пламенной нотации от Гали.

— Ты бы врачу показался, касатик, что ли… — озабоченно сказала дама. — И не ходи больше там, где они кучкуются. По тебе видно, что мальчик ты приличный, зачем же с гопниками-то связываться. И мама, наверное, переживает…

Однако тут у меня помутнело в глазах, к горлу подкатил неприятный тяжелый ком, и приличный мальчик, не доехав всего одну станцию до вокзала в Москве, едва успел вовремя выскочить на перрон. Хорошо, что поезд уже подошел к станции, и двери открылись…

Через пять минут, умыв лицо водой из колонки, которая очень кстати попалась мне на пути, и придя в себя, я решил не спеша дотопать до вокзала пешком по шпалам и перед тем, как навестить того, по кому я уже успел соскучиться, заехать еще кое-куда. Похоже, с подозрением на сотрясение лагерная медсестра не ошиблась.

Станцию метро «Сухаревская», конечно же, я не увидел. Точнее, она располагалась на прежнем месте, только называлась «Колхозная». Неподалеку от нее располагался известный Институт скорой помощи имени Склифосовского, в народе известный как «Склиф». Туда я пришел на следующий день после своего первого попадания в СССР и услышал пренеприятнейшее известие: мой двойник Матвей Ремизов, получивший тяжелую черепно-мозговую травму в результате дорожно-транспортного происшествия, скончался… Несмотря на то, что я никогда не видел этого парня лично и не знал его, у меня подкосились ноги от ужаса. Тогда я совершенно не знал, что мне делать и как быть дальше. Выглядел я тогда так потерянно, что даже строгая служащая регистратуры соизволила поднести мне стакан воды… А вот, кстати, и она. Ничуть не изменилась за пару лет.

— Здравствуйте, — нерешительно поздоровался я. Вряд ли служащая регистратуры меня запомнила. За день мимо нее холл проходят сотни людей. На успех своего мероприятия я особо не рассчитывал, но решил на всякий случай попробовать. Я хотел проверить, есть у меня сотрясение мозга, или все обошлось. С государственной медициной я, обладатель полиса ДМС с расширенной страховкой, дела давно уже не имел, а как это нужно было делать в СССР, и вовсе не представлял. За время своего первого путешествия в СССР я всего разок подхватил простуду, да и та прошла за пару дней, даже терапевту не стал показываться. Никаких других адресов поликлиник и больниц, кроме «Склифа», я не знал. Может, меня тут примут? Физиономия-то у меня самая что ни на есть расписная. А скорая помощь — она на то и скорая, чтобы помогать людям… И вообще, кажется, в СССР медицина была бесплатной!

— Добрый день, — сухо ответила мне служащая, вязавшая разноцветный шарфик. Звали ее, кажется, Зинаида. Отчество я не запомнил. Заранее к зиме, наверное, готовится. Сейчас шарф — точно лишний атрибут в гардеробе, на улице от жары асфальт чуть не плавился, яичницу можно было жарить. Это к вечеру резко холодало, и мы, гуляя по лагерю, старались натянуть что-то потеплее майки.

— Я к Николаю Васильевичу, — с трудом вспомнил я имя врача, которому мне некогда пришлось открыть свою тайну попаданца.