Возвращение в Полдень

По последней, самой в настоящий момент важной для него причине Кратов и намеревался удрать с совещания.

Он неторопливо, стараясь сделаться меньше ростом, пробирался к шаровым кабинкам. И невольно ловил обрывки разговоров вокруг.

– …этот ваш Прибор нас не морочит?

– Прибор? Что вы имеете в виду, коллега?

– Оставьте, мы все прекрасно знаем, о каком Приборе идет речь. О нем ходили устрашающие легенды, что-де он едва ли не наделен собственным злобным разумом и альтернативной этикой…

– Глупости, как может калькулятор обладать разумом?!

– Не знаю, что такое калькулятор, но подозреваю что-то ископаемое. Между тем люди-2 обладают разумом, а Прибор создан по тем же технологиям, что и они, хотя облечен в более подобающие интеллектронной технике формы. Он мог сочинить собственное «длинное сообщение», подменить им реально существовавший первоисточник и подстроить Галактическому Братству вселенскую каверзу.

– Да вы, друг мой, луддит! Приписывать вычислительной системе узурпаторские амбиции!..

– Альтернативная этика и не предполагает объективной оценки последствий. Разрушение – всё, результат – ничто.

– И чем вам не угодили люди-2? Кстати, не станете же вы отрицать, что у них традиционная этика!

– То, что они социально желательны и следуют этическим нормам человеческого окружения, еще не значит, что в своем тесном кругу они не оперируют иными нравственными категориями.

– Да вы, друг мой, еще и антропоцентрист!..

– …мы не знаем истинных целей экзометралов и лишь пытаемся спроецировать абсолютно и принципиально чуждую понятийную парадигму на наши актуальные представления.

– Экзометралы? Откуда сей прелестный термин?

– От меня, доктор, но я не претендую на авторство и в вашем присутствии объявляю его общенародным достоянием.

– Свидетельствую. И каковы же могут быть, по вашему мнению, цели этих… гм… экзометралов?

– Мы постоянно и упорно пытаемся схлопнуть мультиметрическую модель до размеров, способных поместиться в нашем человеческом воображении. Бьюсь об заклад, большинство здесь присутствующих видит ее как стопку блинов на блюде.

– Чем вам не нравятся блины?

– С черной икрой и красной рыбой, под ледяную водочку, они понравятся кому угодно. Но метрика отнюдь не блин. Это еще и сковорода, и плита с блинопеком, и земля под ногами, и звездное небо…

– …надо мной и моральный закон во мне. [39]

– Да, со всеми физическими законами и нравственными уложениями, а также со всем многообразием живых и мертвых форм нашей вселенной. А вы говорите – блин с водочкой.

– Это вы говорите, коллега. Тогда как я лишь пытаюсь понять, к чему вы клоните своими чрезмерно яркими для обеденного времени метафорами.

39

Иммануил Кант (1724-1804), «Критика практического разума». Перевод с немецкого Н. Соколова.

– Что, если экзометралы нас дурят и предлагают способ разрушить Галактику? Откуда они так уверены в истинном смысле мультиметрической модели? Как они узнали или кто им сказал? Мы задаем непозволительно мало вопросов и многое слепо принимаем на веру. Лишь потому, что много лет назад… ну хорошо, много сотен лет назад с отрадной периодичностью кто-то неведомый, незримый, неощутимый и вообще обитающий в параллельном пространстве подсунул нам под дверь записку с пляшущими человечками… Не морщитесь, коллега, это классика, сэр Конан Дойль.

– И кто же мы все в данном контексте? Коллективный доктор Ватсон?..

– …прекрасно, допустим, Машина Мироздания и Базовая Матрица существуют где-то в полной недосягаемости. Исключительно в целях «защиты от дурака». Но зачем тогда оставлять лазейки, все эти Белые Цитадели?

– Это-то как раз очень разумно и понятно. Не допускать необратимых решений. Организовать запасные ходы. Как только сообщество разумных существ поймет смысл галактических конструктов и сумеет ими воспользоваться, оно тем самым пройдет тест на вменяемость и получит допуск к ответственным решениям.

– Но зачем нам вообще принимать такие решения?

– Было же сказано: транспозиция метрик. Похоже, Машина допустила ошибку. А то и вовсе остановилась. Быть может, она нуждается в ремонте.

– С тем же успехом мы, со своим невысоким уровнем вселенской компетентности, можем окончательно вывести ее из строя.

– Так нас никто, как я понимаю, не торопит. Можно целенаправленно заняться исследованиями физики метрик и, накопив подобающий фонд знаний, все же заглянуть в Белую Цитадель. Хотя бы из любопытства, без набора инструментов, вообще без рук.

– А можно не делать этого вовсе. Какие у вас планы на ближайшие несколько сотен тысяч лет, коллега?

– Нет, это плохое решение. Да это вообще не решение! Мы здесь и сейчас, на нашем уровне развития, видим опасность. Но нет гарантии, что те, кто придет после нас, будут о ней помнить.

– Может быть, разум как психофизический феномен присущ исключительно нашему пространственно-временному континууму, а после нас не придет никто, способный вообще заботиться о столь тонких материях, как самосохранение.

– Но в данный момент за вселенную отвечаем мы, и делом нашей чести будет оставить ее потомкам в целости и сохранности. Между прочим, магистр Руссельбург намерен посвятить свою речь нравственным аспектам проекта «Белая Цитадель».

– И, возможно, мы наконец узнаем, в чем суть этого пресловутого проекта…

Огибая группу чопорных джентльменов в одинаковых темных костюмах из слишком толстой для этого времени года ткани, Кратов лицом к лицу столкнулся с Уго Торрентом. Тот возник словно бы из ниоткуда, улепетывать было бесполезно, да и выглядеть полным идиотом в глазах академического сообщества тоже не хотелось.

– А вы не меняетесь, Уго, – сказал Кратов с деланным радушием, старательно делая хорошую мину при скверной игре.

– Вот вы от меня бегаете, – укоризненно промолвил Торрент, уцепив его за рукав. – А того не знаете, что я вас преследовать более не намерен.

– Чем обязан такой фортуне? – сдержанно изумился Кратов.

Торрент равнодушно пожал плечами:

– Вы завершили главное дело своей жизни. Ваша земная миссия выполнена. Даже если на вашу долю выпадут еще какие-нибудь выдающиеся деяния, с тем, что было на пути от Земли до Аида, ничто не сравнится. Отныне вы мне неинтересны. – Он вдруг улыбнулся знакомой улыбкой крокодила, завидевшего на водопое особенно беспечную антилопу. – А о том, что творилось в этом вашем последнем странствии, вы мне и так расскажете. Должны же вы с кем-то поделиться впечатлениями! Не только со скучными академиками и вице-президентами! Со мной и с доном Спириным. Согласитесь, мы заслужили. И вообще вы должны мне и Мануэлю за фундаментальную поддержку бассейн хорошего вина.