Возвышение падших

— Разумеется, — ухмыльнулся Сулейман и в его синих глазах блеснули искры насмешливости. — Для тебя даже Амасья — верх ожиданий, а для меня Маниса — заслуженная награда.

— Помни слова отца, Сулейман. Он пытается наставить тебя на истинный путь, который тебе так необходим, если ты хочешь сохранить за собой «заслуженную» Манису.

Кивнув темноволосой головой, Баязид покинул коридор, провожаемый негодующим взглядом хмурого Сулеймана.

В султанской опочивальне тем временем Орхан подошел к мрачной Гюльхан Султан, что прожигала его каким-то обвиняющим взглядом синих глаз.

— Желаю тебе благоразумия и, прежде всего, здоровья, Гюльхан. В добрый путь. Следи за Сулейманом и не дай ему стать жертвой собственных пороков.

— С вашего позволения, — не ответив на его пожелания, проговорила женщина, кланяясь.

Когда она выходила в распахнувшиеся перед ней двери, в ее длинных рыжих волосах блеснул огненный всполох, рожденный лучами солнечного света, что проливались в покои сквозь открытые двери на террасу.

Проводив ее долгим взглядом, Орхан с теплой улыбкой на лице повернулся к Дэфне, которая взволнованно встретила его взгляд.

— Моя Султанша, — подойдя к ней, султан чинно поцеловал госпожу в лоб. — Я бы хотел, чтобы ты осталась подле меня. Твоих мудрых советов и успокаивающего присутствия мне будет не хватать. Но наш Баязид нуждается в тебе в Амасье, не так ли?

— Верно, — тепло улыбнулась та, рассматривая лицо мужа и пытаясь запомнить перед долгой разлукой каждую его черту. — И мне будет не хватать тебя, Орхан. Надеюсь, ты зла на меня не держишь?

— О каком зле ты говоришь? — изумился тот, взяв ее за руку и оставив почтенный поцелуй на тыльной стороне ладони, отчего Дэфне вспыхнула волнением и изумлением. — Разве ты способна вызвать его? Мы еще свидимся, дай Аллах. Береги себя и Баязида. Вы мне очень дороги.

Не сдержав внутреннего порыва, Дэфне со слезами на глазах, обняла султана и тот, прикрыв глаза, тепло обнял ее в ответ.

— Не забывай нас, Орхан. Даже далеко отсюда мы с Баязидом очень любим и ценим тебя…

— Я знаю.

Улыбнувшись трепетно, но с тоской и грустью в серых глазах, Султанша отстранилась и, поклонившись, покинула опочивальню под задумчивым взглядом Орхана, который тяжело вздохнул, едва двери за ней закрылись.

Ворота Топ Капы.

Подходя к своей карете, плачущая из-за тоски от расставания с Орханом и отъезда из Топ Капы Дэфне столкнулась с надменной Гюльхан, которая подходила ко второй карете вместе с дочерью Зеррин Султан, что держала ее за руку.

— Я вижу, ваше прощание вышло трепетным, — ухмыльнулась Гюльхан, рассмотрев заплаканное лицо Дэфне.

— Я очень ценю нашего Повелителя, а потому расстроена из-за своего переезда в Амасью.

— А, может, ты расстроена из-за того, что он без особого сожаления ссылает тебя, так как увлекся молодой и юной Артемисией? Хотя, ты давно была отвергнута им, не так ли? Больше десяти лет ты одна… Понимаю, почему ты постоянно такая тихая и тоскливая.

Покачав светловолосой головой, Дэфне не ответила и, бросив теплый взгляд на Зеррин Султан, скрылась в своей карете.

Гюльхан, с лица которой исчезла самоуверенная ухмылка, с затаенной тоской в синих глазах обернулась к Топ Капы.

— Если будет суждено, Зеррин, спустя года мы вернемся сюда, дабы навсегда остаться.

Наблюдая со своей террасы за тем, как две кареты исчезают за деревьями, темноволосая Шах с легкой полуулыбкой на устах покачала головой.

Артемисия, стоя рядом с ней, оперлась рукой о перила и задумчиво провожала удаляющиеся кареты взглядом серо-голубых глаз.

— Подобная участь ждет тех, кто не в силах удержать в руках власть и, главное, любовь султана, — воскликнула Султанша, взглянув на наложницу. – Но, пока ты со мной, тебе уготована другая судьба.

Топ Капы. Гарем.

Покинувшие покои матери, три сестры проходят мимо гарема в молчании.

Гевхерхан спросила о чем-то у Айше, но та лишь растерянно пожала узкими плечами.

— Что с тобой такое? — нахмурилась Хюррем, остановившись и обернувшись к младшей сестре. — В последнее время ты сама не своя. Постоянно грустишь и тоскуешь…

— Я… плохо спала, — ответила Айше и, развернувшись, направилась в свою опочивальню.

Гевхерхан и Хюррем в непонимании переглянулись.

— Тебе что-нибудь известно? — поинтересовалась Гевхерхан, когда они двинулись дальше по коридору, покидая Топ Капы.

— Не волнуйся ты о ней. Это — возрастное. Вспомни себя в шестнадцать лет, Гевхерхан.

Не почувствовав облегчения от слов сестры, Гевхерхан поджала губы, переживая об Айше.

— Меня больше беспокоит эта Артемисия, — призналась Хюррем с нотками раздражения в голосе, когда они уже шли по цветущему летнему саду к своим каретам.

— Ты же знаешь нашу Валиде, — пожала плечами Гевхерхан. — Она недолго пробудет ее фавориткой. Одно неверное слово, и она расценит ее, как угрозу своей власти. Хотя, она столь мрачна и молчалива, что это маловероятно.

Попрощавшись, сёстры разъехались по своим дворцам.

Дворец Хюмашах.

Стоя у большого окна, Хюмашах задумчиво лицезрела, как деревья в ее саду извиваются под легким ветром.

Заслышав невесомые шаги за спиной и шелест платья, русоволосая Султанша обернулась и мрачно оглядела смущенную Севен, которая медленно направлялась в ее сторону.

После никяха с Османом Севен Султан была вынуждена жить с мужем во дворце его матери, пока шла подготовка к их отъезду в далекий Эрзурум, который ему определил Повелитель.

— Султанша, — кланяется Севен, чувствуя себя неуютно под колючим взглядом льдисто-серых глаз той. — Простите, что побеспокоила вас.

— Ты что-то хотела? — холодно-вежливо воскликнула Хюмашах, отвернувшись обратно к окну.

— Я просто… Сегодня мы с Османом покидаем вас и Стамбул. Хотела бы с вами попрощаться, госпожа.

Хюмашах холодно промолчала, поэтому Севен несмело продолжила.

— Не держите на меня зла, госпожа. Я бы не хотела расставаться с вами в ссоре. Знайте, что я люблю Османа и всегда буду рядом с ним.

— Прекрасно. Что еще я могу сказать, раз мое мнение не для кого не имеет значимости?

Напряженную атмосферу разрядил вошедший в холл Осман, который, подойдя к жене, сочувственно улыбнулся ей.

— Нам пора в путь, Валиде, — проговорил Султанзаде. — Обещаю регулярно сообщать вам о делах в Эрзуруме. Кстати, возможно по пути мы навестим моего брата Абдуррахмана.

Изумившись его словам, Хюмашах Султан, наконец, повернулась к сыну.

— Обязательно передавай ему от меня пожелание здоровья и приветствия. И пусть, наконец, ответит на мои письма.