Возвышение падших

— Не пренебрегай делами провинции. Ты же знаешь, что этот санджак — очень важен. Не стоит злить отца.

— Я об этом знаю, — раздражённо нахмурился Шехзаде. — Не стоит постоянно повторять это.

Гюльхан Султан недовольно поджимает губы от его слов и бросает мимолётный взгляд на письмо, лежащее на столике. От Сулеймана это не укрылось.

— Это письмо пришло из столицы? Какие новости, Валиде?

— Фахрие-калфа пишет от имени Шах Султан, что горе настигло нашу династию, — помрачнела Гюльхан Султан. — Инджи-хатун, наложница покойного Шехзаде Селима, покончила с собой.

— Да упокоится её душа. Она много страданий претерпела и, видимо, не смогла держать их в себе.

— Это ещё не все скорбные вести… Эдже Султан предстала перед Всевышним, став жертвой пожара в доме своей родственницы Рейны Дориа.

Сулейман замер, ошеломленно посмотрев на мать. После резко схватил письмо со столика и принялся бесцеремонно читать его.

Гюльхан Султан непонимающе нахмурилась, наблюдая за этим и не понимая реакции сына.

— Что такое, лев мой? Неужели её кончина столь сильно заботит тебя?

В исступлении отбросив развёрнутое письмо на пол, Сулейман резко покинул покои, с силой ударив двери о стены.

Рыжеволосая госпожа проводила его недоуменным взглядом, гадая, что бы это могло значить.

Топ Капы. Покои управляющей.

Беспокоящаяся из-за столь стремительного возвышения Эсен, Шах Султан волнительно расхаживала по покоям. Двухлетний Ферхат, наблюдая за матерью, сидел на тахте вместе с Фериде-калфой. Из внутренней комнаты разадавался плач маленького Абдулбаки, который все никак не мог успокоиться перед сном.

— Неужели не можете успокоить Султанзаде? — устало выдохнула госпожа. — Принесите его мне!

Бурджу-хатун, служанка и няня, покорно вышла из внутренней комнаты и передала маленького мальчика в руки матери. Тот затих, захватив пальчиками темный локон её волос и Шах Султан нежно улыбнулась.

Двери в покои распахнулись и, поклонившись, вошла взволнованная Айше Султан.

— Ну что, Валиде? Что сказал Повелитель?

— Брак между тобой и Альказом Беем будет заключен в середине августа.

Айше Султан, озарившись счастливой улыбкой, подбегает к матери и в благодарности осыпает её свободную руку поцелуями.

Фериде-калфа мягко улыбается, наблюдая за этим.

В этот момент двери снова распахнулись и вошла вежливо улыбающаяся Эсен-хатун, которая почтенно поклонилась госпоже. Заметив её, Шах Султан посерьёзнела и передала сына служанке, которая унесла его обратно в детскую.

Айше Султан, обернувшись на вошедшую Эсен, улыбнулась ей на радостях, а после, поклонившись матери, ушла в свои покои. Шах Султан с мягкой улыбкой на устах проводила счастливую дочь взглядом, а после повернулась к Эсен.

— Эсен-хатун.

— Султанша.

— Фериде, уведи Ферхата в детскую и уложить спать, ведь уже поздно.

Та, поклонившись, покорно удалилась, держа мальчика за руку.

— Как умело ты плетёшь паутину интриг и обмана за моей спиной, Артемисия, — рассматривая наложницу, с ухмылкой протянула Султанша.

— О чём вы говорите?

— Я так надеялась, что ты не пойдёшь против меня, но, видимо, надеждам моим и чаяниям не суждено оправдаться… Сколько раз я говорила, что ты должна делать только то, что я скажу!

— Чем вызван ваш гнев, госпожа? — настороженно проговорила Эсен.

— Сначала втайне от меня приняла мусульманство и новое имя. Теперь выпросила у Повелителя отдельные покои и служанок, несмотря на то, что не являешься госпожой. Что дальше, Артемисия? Следующей твоей целью станет должность управляющей гарема?

Эсен-хатун, подавив негодование, невозмутимо взглянула на госпожу.

— Моё имя — Эсен, Султанша. Артемисия в прошлом. А должность управляющей гарема меня не прельщает. Будьте спокойны. Я никогда не забуду вашей доброты и помощи, а потому никогда не пойду против вас. Вы стали для меня матерью, которую я потеряла, поддержкой, опорой и идеалом. Как могу я зла вам желать?

Шах Султан, смотря в эти пронзительные серо-голубые глаза, подобные цветом и глубиной двум морям, смягчилась и тяжело вздохнула.

— Ты знаешь, Эсен, что мне никому доверять нельзя… Я должна быть подозрительной и всегда готовой к предательству.

Она неспешно подошла к девушке и нежно провела тёплой ладонью по её щеке, невольно прощая всё то, из-за чего на неё разозлилась.

— Как ты себя чувствуешь? Твой ребёнок очень важен для нас.

— Хорошо. Мне не на что жаловаться…

Шах Султан удовлетворённо кивает темноволосой головой, а после задумчиво рассматривает девушку.

— Пойдём, сядем.

Женщины вдвоём опускаются на тахту и Шах Султан с улыбкой поворачивается к наложнице, всё ещё выглядящей настороженной.

— Что же случилось с твоей матерью? Ты так ревностно охраняешь тайну своего прошлого, что я всё сильнее жажду узнать её.

Эсен-хатун помрачнела и опустила голову, отчего её тёмные волосы упали ей на плечи.

— Вам я могу поведать, Султанша. Если пожелаете…

— Да, — с готовностью отозвалась та.

Эсен тяжело вздохнула и, устремив свои серо-голубые глаза к полыхающему пламени в камине, заговорила мрачным и тихим голосом.

— Я родилась в небольшой греческой рыбацкой деревне Псарас. Моим отцом был простой рыбак Полонон, а мать Евперсия занималась бытом и воспитывала нас, четверых детей: меня, мою младшую сестру Персехору и маленьких братьев Диониса и Евстархия.

— Что за странные имена? ..

— Моя мать, как оказалось, происходила из богатого и знатного греческого рода, но, влюбившись в моего отца, бежала с ним в бедность и голод. Она получила прекрасное образование и увлекалась античной мифологией. Её любимой богиней была властительница цветов и весны Персефона, дочь богини плодородия Деметры и жена бога подземного царства Аида. Но, по традиции, имена богов нельзя давать смертным, поэтому ей пришлось немного видоизменить имя моей сестры Персехоры, как и ее имя было изменено. Обе они названы в честь Персефоны.

— А ты названа в честь Артемиды, не так ли?

— Да. Артемисия — это видоизмененное имя Артемида. Но, вернусь к своей истории… Мы жили бедно, но я благодарна судьбе за это, так как эта бедность меня лишь закалила. Когда мне было шестнадцать лет, то отец, как всегда, рано утром отправился на рыбалку. Море было не спокойным, но он должен был поймать рыбу и продать её на рынке, иначе бы нам не на что было купить еду.

Эсен-хатун, насупившись, отчего-то замолчала, мрачно опустив глаза к своим рукам, сложенным на коленях.