Возвышение падших
Шрифт:
— С вашего позволения, Валиде, я вернусь в свои покои.
— Конечно.
Шах Султан и две её старшие дочери проводили долгими взглядами ушедшую темноволосую девушку.
Гевхерхан Султан покачала головой, будто сетуя на что-то, и это не укрылось от её внимательной матери.
— Тебе что-то известно о том, что столь мучает её, Гевхерхан?
Та напряжённо поджала губы, чем ещё больше уверила мать в её предположении.
Хюррем, сделав глоток из своего кубка, заинтересованно взглянула на старшую сестру.
— Ответь же, Гевхерхан! — нетерпеливо произнесла Шах
— Валиде, я пообещала Айше, что ни о чем не стану вам рассказывать… — вынужденно ответила та. — Но, я надеюсь на ваше благоразумие и любовь к ней. Айше заслуживает счастья, как никто другой из нас всех.
— О чём ты говоришь?
— Айше влюбилась… Это чувство и тревожит её.
Шах Султан тяжело вздохнула и закатила глаза, будто догадывалась об этом. Хюррем промолчала, бросив осторожный взгляд на мать.
— Дай Аллах, к добру. Кто же он?
— Альказ Бей, — неохотно ответила Гевхерхан матери.
Та твёрдо поджала губы, отчего Гевхерхан помрачнела, сознавая, что это означает — недовольство.
— Альказ Бей? — встряла Хюррем, отчего-то ухмыльнувшись. — Кто это?
— Повелитель познакомился с ним еще в Манисе, когда Альказ прибыл по поручению моего покойного отца сопровождать того в военном походе, — объяснила Шах Султан. — Альказ Бей — прекрасный воин и стратег. Он отличился и в военных походах моего отца, и в том, что выполнил поручение Орхана о казни самого сильного его соперника в борьбе за престол — Шехзаде Махмуда.
— Сколько же ему лет? — усмехнулась Хюррем, представляя себе взрослого полноватого мужчину с бородой. Неужели у Айше настолько странный вкус на мужчин? — Надеюсь, не сорок пять…
Гевхерхан Султан с явным укором в тёмно-карих глазах взглянула на насмехающуюся сестру.
— Он молод, — заверила Шах Султан, тоже слегка улыбнувшись. — Около двадцати шести лет или немного больше. Это меня и настораживает… Гевхерхан, тебе известно что-нибудь о том, что он сам испытывает к Айше?
— Айше видела его лишь единожды и он даже не обратил на неё внимания. Вряд ли он вообще догадывается о чувствах Айше…
— Валиде, раз так, то не стоит беспокоиться по этому поводу, — пожала плечами Хюррем, проведя рукой по своим длинным тёмным волосами и убирая их на спину, дабы не мешали. — Со временем чувства Айше угаснут. Это лишь навязчивая влюбленность, свойственная её годам.
— Если ты в восемнадцать лет уже не веришь в любовь, Хюррем, только потому, что не выносишь своего мужа, это не значит, что любовь свойственна лишь нежному возрасту Айше, — недовольно возразила Гевхерхан. — К тому же… Откуда тебе знать о силе её чувств? Будь это мимолетным увлечением, она бы так не изводила себя. Только взгляни на неё, Хюррем.
Шах Султан, слушая дочерей, тяжело вздыхает, сознавая, что не знает, что ей предпринять в подобной ситуации.
— Потому, что я тоже через это проходила, Гевхерхан… Как мои влюблённости прошли, пройдет и её, и твоя влюбленность в Разиза Челеби. Любовь не вечна. Она всегда угасает. В случае Айше, тем более, без ответных чувств Альказа, это произойдет в ближайшее время. Да
и нам, Султаншам династии, о любви не стоит даже думать. Все равно наша участь — политические браки по расчету с престарелыми и дряхлыми стариками, которые на ложе даже…— Хюррем! — с укором прервала её мать, возмущённо сверкнув тёмными глазами.
Хюррем развязно ухмыльнулась, ни капли не смутившись.
— Никто не виноват, сестра, что ты разочаровалась в любви, — хмуро проговорила Гевхерхан, покачав темноволосой головой. — Дай Аллах, однажды ты по-настоящему полюбишь и сможешь понять меня и Айше.
Хюррем негодующе нахмурилась и собралась было ответить что-то, как Шах Султан предостерегающе вскинула руку.
— Довольно. Вы не должны ссориться! Вы же сёстры и должны поддерживать друг друга и ценить.
Обе тяжело переглянулись, но смолчали. Хюррем надменно вскинула подбородок, а Гевхерхан отвела глаза в сторону, не выдержав её прожигающий взор.
— Мы не знаем о том, говорит ли Айше всё об их отношениях с Альказом Беем, — задумчиво проговорила управляющая гаремом. — Вдруг, она скрывает что-то, боясь моего гнева? Нужно поговорить с ним об Айше и выяснить, серьезно ли это…
Дворец санджак-бея в Трабзоне.
Завтракая вместе с матерью в просторном холле дворца, Гюльрух Султан беспокойно глядела в окно, покрытое каплями дождя. Вдалеке рокотал гром, раскаты которого доносились глухо и едва уловимо через каменные стены.
— Феридун-паша и Ибрагим из-за своей охоты, верно, попали под этот нескончаемый дождь, — проговорила она, обратив чёрные глаза к матери, сидящей за столиком напротив неё в своём роскошном золотисто-коричневом платье. Большой живот госпожи, в котором покоился её не рождённый ребёнок, вынудил её сидеть в весьма неудобном положении.
— К твоему сведению, Гюльрух, существуют шатры, в которых они могут укрыться, — снисходительно ответила Эсмехан Султан. — Не переживай. Мужчины в состоянии самостоятельно позаботиться о себе.
Вздохнув, та отложила ложку на столик, не чувствуя особого аппетита этим днём.
— Когда мы уже отправимся в Стамбул? — капризно воскликнула Гюльрух. — Жить в провинции столь скучно и безрадостно…
— Зато спокойно, — возразила её мать. Неосторожно взмахнув рукой, она задела кубок и тот со звоном упал на пол.
Наклонившись за ним в своём неудобном положении, Эсмехан Султан ощутила резкую боль в животе. Вскрикнув, она выронила только что поднятый кубок, схватившись руками за свой большой живот.
— Что такое? — испугалась Гюльрух Султан, вскочив со своей подушки. — Мама?!
— Лекаршу… Пусть вызовут лекаршу, — превозмогая боль, прошептала та. — Кажется, воды отошли.
Служанки, примчавшиеся в холл, подхватили свою госпожу под руки и повели её в сторону покоев той. Но, не пройдя и нескольких шагов, Эсмехан Султан безвольно обмякла в их руках, осев на каменный пол.
Дворец санджак-бея в Эрзуруме.
Всё ещё омрачённая известием об ужасающей смерти Эдже Султан в пожаре, Севен Султан меланхолично листала книгу. Несмотря на всё то, что было между ними, Севен любила сестру, в отличие от той, что её ненавидела.