Все проклятые королевы

Нирида убирает меч в ножны, но не сдвигается с места, оставаясь между мной и Одеттой. Одетта резко поворачивается спиной, пытаясь показать своё презрение, но боль заставляет её замедлить шаг. Она выходит из комнаты медленно, но решительно, оставляя за собой натянутое молчание.

Мы оба застываем, пока дверь на другом конце коридора не откроется и снова не закроется.

Нирида запрокидывает голову и тяжело вздыхает.

— Твоя тяга к неправильным решениям просто невероятна.

— Хватит! — рычу я и хватаюсь за грудь, когда швы напоминают мне о том, что я не могу так резко двигаться. — Она напугана и чувствует себя использованной.

— Она? Женщина, которая убила Лиру и обманывала нас всё это время?

Я понижаю голос на случай, если Одетта всё ещё поблизости.

— И которая думает, что я могу в любой момент освободить её от проклятия Тартало.

Нирида долго смотрит на меня.

— И ты можешь?

— Ты знаешь, что нет. Я ничего не сделал, чтобы избавиться от него.

— Восстание. Может, тогда что-то произошло? Что-то магическое? — допытывается она.

— Нет. Я даже не помню, когда оно исчезло, и не знаю, что могло произойти.

Нирида снова запрокидывает голову и тяжело вздыхает.

— Тогда у нас остаётся только блеф.

— Почему? Почему ей не сказать правду? Она зла, и это понятно. Держать её спасение на расстоянии вытянутой руки и не использовать его — это жестоко.

— Но у нас его нет, — возражает она. — И, честно говоря, мы даже не лгали.

— Мне это не нравится, — рычу я. — Совсем не нравится.

— Тогда скажи ей, — спокойно бросает она, её голос звучит ледяным вызовом. — Расскажи, что у тебя нет ответов, что твоя метка исчезла случайно и что она свободна уйти в любой момент.

— Это то, что мы должны сделать.

— Будь честен. Будь добр с женщиной, которая убила Лиру, которая лгала тебе. И надейся, что она тоже будет честна, — добавляет она, слегка приподнимая подбородок. — Надейся, что она останется, наденет корону Королевы Королей и станет символом сопротивления, о котором мы всегда мечтали. Потому что если она уйдёт, если бросит нас…

— Она не уйдёт, — перебиваю я.

Что-то холодное, как лёд, закрадывается в мой желудок.

— Ты уверен? Уверен настолько, чтобы доверить ей Эрею? Потому что, если Сулеги не поддержат нас, мы, возможно, проиграем войну. А если мы её проиграем, пощады не будет. Эрея падёт под власть Львов, начнутся расправы и охота на ведьм, и те из нас, кто останется, никогда не смогут вернуться домой.

Я тру глаза.

— Я знаю, что поставлено на карту.

— Правда? — спрашивает она. — Знаешь, что потом будет и Сулеги? А затем Нума и Илун? Мы убили их наследника, они считают, что мы похитили их пропавшую принцессу, и, когда начнётся война, они не остановятся. Они снесут всё, до последнего камня. Истребят наших людей и не прекратят, пока не уничтожат магию.

Чувство тяжёлой, густой тьмы скручивается у меня в животе.

— Хватит, — прошу я.

— Всё в твоих руках. Расскажи ей, что она может уйти, когда захочет. Но я надеюсь, ты уверен в ней настолько, чтобы доверить ей тысячи жизней. — Она делает паузу, но не заканчивает. Делает шаг ко мне и слегка наклоняется, её слова звучат с тяжестью: — Я надеюсь, что ты уверен, что она не разрушит всё, ради чего ты боролся с тех пор, как Львы убили твоих родителей и брата.

Образ моей матери, стоящей рядом с троном настоящей Лиры, вспыхивает в моей памяти, как молния. Я почти слышу её голос:

«Когда-нибудь ты должен будешь сделать её королевой, которой заслуживают Волки».

— Я понял, — твёрдо отвечаю я. — Хватит. Я не скажу ей.

Это решение приносит облегчение для Нириды, но становится мучительным для меня, словно я проглотил что-то грубое, плотное и острое, что впивается в мои внутренности.

— Почему ты не рассказал мне, Кириан? — вдруг спрашивает она, мягче. — Почему ты не доверился мне, чтобы сказать правду?

— Я уже объяснял. Я не знал до церемонии отсайла, а потом всё произошло так быстро, что у меня не было времени остановиться и подумать, стоит ли тебе это знать.

— Очевидно, не стоило, — говорит она.

Я принимаю протянутую руку примирения.

— Очевидно.

Я улыбаюсь ей. Это моя лучшая улыбка, но её ответное бормотание звучит как нечто, очень напоминающее «идиот».

— Какой план?

— Перейти границу Сулеги, запросить аудиенцию у Друзиллы и молиться богам, чтобы она согласилась сражаться на нашей стороне, — объясняет она. — Наши войска уже собираются.

— Где?

Нирида молчит.

— В Сулеги.

— Ты собираешь наши войска в соседнем королевстве до того, как узнаешь, помогут ли они нам? Ты в своём уме?

— Мы должны действовать быстро, Кириан, — отвечает она, и я слышу, как тревога поднимается в её голосе. — Сегодня прошло три дня с момента казни королевской семьи, которую ты так радостно организовал, и к этому времени Моргана и Аарон уже наверняка узнали, что ты убил их наследника. Сейчас они готовятся к ответным действиям. Они не должны застать нас здесь, в Эрее, где мы уязвимы.

Даже если это очевидно, с горечью всё же замечаю я:

— Я тоже буду уязвим в Сулеги. Если что-то пойдёт не так, если Друзилла воспримет наше появление как враждебный шаг, я не смогу командовать армией, а у тебя и без того хватает забот.

— Я знаю, — признаёт она. — Уже всё предусмотрено. Капитан Деррик на пути сюда.

Я закрываю глаза и прижимаю два пальца ко лбу, ощущая, как давит усталость.

— Деррик, — повторяю. — Тот ещё мерзавец.

— Зато отличный капитан, — добавляет она. — И у него есть солдаты, а к тому же он был близко. Нам он нужен.

Я тяжело вздыхаю.

— Знаю.

— Он приведёт своих людей, чтобы поддержать нас при переходе, и возглавит твою роту, пока ты не будешь в состоянии это сделать сам.

Моя рука машинально тянется к ране на груди. Простое прикосновение ладони к швам вызывает мучительную боль. Я издаю глухой стон.

— Чёрт.

— Ну, в следующий раз подумай получше, прежде чем начинать революцию, — резко замечает Нирида, но вскоре её тон смягчается. Она скрещивает руки на груди, а потом медленно выдыхает, берёт спичку и свечу с тумбочки рядом с кроватью и зажигает её. — Почему ты это сделал?

— Потому что он собирался убить нас.

Нирида оценивающе смотрит на меня, словно пытаясь понять, кто я такой, несмотря на все эти годы, которые мы провели вместе.

— Ты сделал это из-за того, что могло случиться с нами, или из-за того, что ожидало её?

— Почему не из-за того и другого?

Её сочувственная улыбка мне совсем не нравится.

— Что ты знаешь о ней?

— То, что она хорошая, — отвечаю.

Но внутри меня звучит голос, колючий, как роза с её шипами: