Все проклятые королевы

И Кайю. Она здесь. Но я не вижу её. Как не вижу Ильхана. Как не вижу Камиллу. Как не вижу Кириана…

Сила бурлит, хлещет из меня, поглощая всё.

В мраке перед глазами я вижу его.

Я знаю, кто он. Знаю, что он.

Высокая фигура, тёмный, обветшалый плащ, широкие плечи и звериный череп вместо лица.

Рога, как страшная корона.

Эрио.

Он пришёл за мной. Он смотрит из тьмы. И ничего, кроме него, в этой тьме нет. Чёткие очертания. На фоне размытых теней. Голова поворачивается. В этом движении нет ничего человеческого. Только что-то хищное. Что-то ненасытное. Полые глазницы впиваются в меня, и холод пронзает до костей. Воздух превращается в лёд. Холод поглощает всё.

И я снова вижу сон.

Дом в лесу. Сумерки. Мои родители, держащие меня на руках. Брюнетки в кругу. Теперь всё становится ясно. Теперь я знаю, кто они. Соргинак. Моя семья. И картина рвётся на части. Точно так же, как всегда. Эрио пожирает её.

И я остаюсь такой же пустой, как его глаза.

— Одетт!

Рывок. Пальцы сжимаются на моём подбородке. Когти вонзаются в руку. И вдруг всё окрашивается в синий. Я понимаю. Я смотрела в небо. Голова откинута назад. А затем я вижу их.

Камиллу, сжимающую мой подбородок, заставляя смотреть на неё.

Каию, вцепившуюся мне в руку. Её пальцы сплетены с моими.

Холод отступает.

— Вернись, — приказывает Кайя.

Эрио исчез.

Мир снова падает на меня. С жуткой силой. Волки дерутся с Львами. Изуродованные тела. Кровь, смешанная с землёй.

А вон там… На последнем холме. Солдаты. Разорванные. Я убила их.

— Продолжай помогать Кириану и его людям, — говорит Камилла, голос её мягкий, ровный.

— Я займусь новыми.

Я подчиняюсь. Сдерживаю Львов, преследующих людей Кириана. Теперь я почти не невидима. Мелкая помощь. После того, что я делала раньше. Но даже это выматывает.

Руки дрожат. Я атакую, не давая им добраться до него. Душу. Металлический запах. Молнии падают с небес. Земля трескается. Я чувствую их смерть. Каждого из них.

Я ощущаю их на другом конце нитей силы, что разбрасываю вокруг. Я свидетельствую ужас и страх, которые мы внушаем. Которые внушаю я. И всё же понимаю, что этого недостаточно.

Волки больше не теряют позиций, кажется, что они начали теснить врага, но Львы не перестают выходить из леса.

Их генералы продолжают отправлять своих людей на верную смерть. Если так пойдёт дальше, они просто измотают нас.

В момент моей невнимательности один из вражеских воинов прорывается ко мне и прыгает на спину Кириану, который сопротивляется, несмотря на раны.

Я реагирую мгновенно. Движение руки — и один солдат отлетает назад.

Я сосредотачиваюсь на том, кто атаковал Кириана, таком неосмотрительном, что сам загнал себя в ловушку. Одной мыслью я разрываю ему шею. Что-то внутри рвётся и выворачивается. Эйфория, противоречивая, зовёт больше, больше, но в то же время предупреждает: если я пересеку черту, Эрио может вернуться.

На другом конце поля боя Кириан поворачивается ко мне. Прижимает ладонь к раненому плечу. Но его взгляд… Его нельзя не узнать, даже несмотря на тёмный шлем, скрывающий лицо.

Мир замирает. Всё глохнет. Я больше не слышу ни криков, ни грохота битвы, ни ударов копыт по земле, пропитанной кровью, ни приказов капитанов. Я не слышу ничего. Я не вижу ничего, кроме этих синих глаз, что остановились на моих. Я хочу сказать ему так много. Но времени больше нет.

Я делаю шаг вперёд, сама не зная, зачем.

Два войска отделяют нас друг от друга. Но я не успеваю разобраться в своих намерениях. Рёв сотрясает воздух, вырвав меня из беспомощности и угрызений совести. Они появляются с другой стороны леса.

И на мгновение всё замирает.

Камилла рядом задерживает дыхание, её магия прерывается. Затем происходит нечто неожиданное: новые воины поворачиваются и бросаются на левый фланг Львов. Ряды врага рассыпаются.

Волки, сражавшиеся в первых рядах, используют шанс и усиливают натиск. Львы в замешательстве. Генералы колеблются, войска распадаются, солдаты падают, и смена бойцов происходит слишком медленно, чтобы компенсировать потери.

— Кто они? — шепчу я.

Среди новых солдат, верхом на чёрном коне, выделяется офицер. Он поднимает меч, сверкающий как лунное серебро, и указывает на Львов — как обещание уничтожения.

На его тёмной броне сверкает платиновая эмблема Волков.

— Кто он? — уточняю я.

— Волк, — догадывается Камилла.

— Не знаю.

Затем, твёрдо: — Но мы не будем упускать этот шанс.

Я закрываю глаза. Я призываю силу, что горит во мне, и пытаюсь найти баланс, который не сожжёт меня дотла.

Я не останавливаюсь, пока наше войско продвигается вперёд. Пока падают Львы, пока поле покрывается телами. Я останавливаюсь только тогда, когда слышу приказы. Когда вопят о капитуляции. Когда в хаосе сражения я понимаю: это не верховное командование отдаёт приказ.

Солдаты в замешательстве. Некоторые продолжают сражаться, они не знают, как поступить.

Но их главнокомандующие в тылу, далеко от битвы, и ничего не могут сделать, когда их офицеры опускают щиты и встают на колени перед Волками.

Кайя кладет руку мне на руку.

— Мы сделали это, — заявляет она, сдержанная и серьёзная, в разительном контрасте с теми, кто кричит, смеётся, плачет вокруг.

Я киваю.

И почти сразу нахожу то, что искала.

Командир Нирида поддерживает Кириана, ведёт его прочь, медленным, хромающим шагом. Ком встаёт в горле. Я глубоко вдыхаю.

И готовлюсь к самому сложному.

Лилибе и мелори

Лилибе знала всю свою жизнь, что пойдет на всё ради Мелоры. Даже на то, чтобы убить её.

Так она клянется во время церемонии, скрепляющей узы bihotz между ними. Обещает сопровождать её, быть её проводником и верным советником, указывать на её ошибки и говорить всё, что та должна услышать, даже если не хочет, — до самого конца.

Они принимают этот союз, когда ещё слишком молоды, чтобы участвовать в войне, охватившей Илун.

Сорджинак никогда не вмешиваются в людские конфликты, но война затянулась слишком надолго, потери исчисляются тысячами, и в конце концов они вынуждены занять сторону, пусть даже только для того, чтобы остановить ужас.