Вспаханное поле

по ее морщинистым щекам потекли слезы. Она еще шам¬

кала молитву, как вдруг маленькая девочка, уцепившись

за ее юбку, в ужасе закричала:

— Бабушка!.. Намункура!.. Вон Намункура!..

Она показала на солдата с взлохмаченной шевелюрой и

щетинистыми усами, который кружил вокруг повозки, ка¬

залось, что-то высматривая. Старуха задрожала от страха

при упоминании о жестоком касике *. Она зажала рукой

рот внучке и, хотя ей тоже было не по себе, попыталась

успокоить ее:

— Молчи, маленькая, это не Намункура. Мы среди че¬

стных людей. Разве ты не видишь, что здесь обрабатыва¬

ют землю?

Тем не менее она прижимала к себе внучку и с опаской

следила за каждым движением подозрительного человека.

Пока мужчины слушали полковника, обступив его со

всех сторон, женщины слезли с повозок, чтобы размять но¬

* Касик — индейский князек.

39

ги. Но вдруг они сбились в кучу, как вспугнутые голубки,

заметив, что солдаты, прислонившись к изгороди, пожира¬

ют их взглядами. Одни крутили усы, другие поправляли

кепи и все улыбались — правда, сдержанно, ибо помнили

строгие предупреждения Вильялобоса. Стоявшие поодаль

женщины форта ревниво следили за заигрываниями сол¬

дат и не скрывали своей неприязни к вновь прибывшим.

— Все по повозкам!—властно приказала какая-то по¬

жилая женщина.

Солдат, глазевших на приезжих, рассмешило их беспо¬

рядочное бегство. Только Сория оставался серьезным. У не¬

го дрожали руки и к горлу подкатывал ком. При виде од¬

ной из женщин, прибывших с караваном, у него вновь от¬

крылась рана, заживавшая медленнее, чем та, которую

нанес ему индеец копьем: эта женщина напомнила ему

Франсиску. Тот же проникновенный взгляд, тот же овал

лица, та же грустная складка у губ. Нечто вроде семейно¬

го или родового сходства. И, хотя он тут же потерял ее

из виду, его не оставляло тягостное впечатление, подобно

тому как во рту остается привкус горечи. Он пошел назад

в форт и, проходя через ворота, услышал, как врач

спросил у одного из поселенцев:

— Всем привита оспа?

— Всем, господин доктор.

Сории ничего больше не хотелось слышать, никого не

хотелось видеть, и он пошел укрыться от людей в своем

жилище. Малыши возились на полу. Разбитый и подавлен¬

ный, Сория устало опустился на скамейку. Но Сеферино

подполз к нему и захныкал, чтобы он взял его на руки.

Панчо продолжал спокойно сидеть на разостланном одея¬

ле. Сория пристально посмотрел на него и поразился его

сходству с Франсиской. Бросалось в глаза также и то, что

мальчик был не по возрасту серьезен, недаром Марселина

говорила:

— С этим ребенком никаких хлопот. Настоящий муж¬

чина!

Сория посадил Сеферино на колени, и тот засмеялся.

Но он снова посмотрел на сына и хмуро сказал:

— Да, весь во Франсиску, ничего не взял от меня.

Приезд крестьян, которые получили наделы, изменил

весь облик Мертвого Гуанако. По ту сторону рва и часто¬

кола земля, разбитая на маленькие участки, превратилась

40

в пашню. Поселенцы не теряли времени, но скоро, как и

все жители форта, спознались со страхом перед набегами

индейцев. Грозная слава Намункура простиралась на за¬

воеванные земли, как тлетворная тень ядовитого дерева.

Укрываясь в отрогах Кордильер, касик, с яростью загнан¬

ного зверя сопротивляясь завоевателям, организовывал

и совершал набег за набегом. Зная смертоносную силу

огнестрельного оружия, его отряды никогда не выступали

днем, а ждали ночной темноты, чтобы напасть врасплох,

опустошить и уничтожить все, что возможно, и пропасть

в просторах пустыни. Но владычество касика близилось к

концу. Росла сеть укреплений, и войска продвигались все

дальше, неумолимо преследуя индейцев. Лазутчики доно¬

сили касику о таинственной проволоке, по которой бе¬

лые предупреждают друг друга о набегах, рассказывали

о железных лентах, по которым быстрее лошадей мчатся

огромные повозки. Намункура предчувствовал разгром и,

охваченный трагическим отчаянием, подобно загнанному

хищнику, сопротивлялся еще яростнее.

Гарнизон Мертвого Гуанако жил в ожидании решаю¬

щих событий. Ни для кого не было секретом, что полков¬

ник Вильялобос запасался фуражом и увеличивал кон¬

ский состав. Прибывали повозки с боеприпасами. Чаще

стали проводиться учения и осмотры оружия. Каждый сол¬

дат держал наготове все свое снаряжение, чтобы по пер¬

вому приказу встать в строй. Женщины были в волнении и

тревоге.

Сория страдал от этого всеобщего возбуждения. Он

слонялся от одной группы солдат к другой, приставая ко

всем с бесполезными расспросами. Он предвидел, что в

ближайшие дни его судьба решится. Наконец, измученный

ожиданием, он явился к Вильялобосу.

— Как твоя нога? — спросил тот, как только он вошел.

— Плохо, господин полковник, не слушается,— сумрач¬

но ответил Сория.

— Жаль, мне нужны такие солдаты, как ты, но придет¬

ся тебе выйти в отставку.

Хотя разговор с врачом и подготовил Сорию к этому,

он был подавлен словами Вильялобоса, подтверждавшими,

что его служба в армии окончена.

— Как же я буду жить, господин полковник, если вый¬

ду в отставку?

41

Не в первый раз Вильялобос слышал этот вопрос. И в

ответ он повторил предложение, которое всегда делал в та¬