Вторая половина книги
Шрифт:
А вот – домашний быт самого Тараса:
«Бульба повел сыновей своих в светлицу, откуда проворно выбежали две красивые девки-прислужницы в червонных монистах, прибиравшие комнаты. <…> Светлица была убрана <…> во вкусе того бранного, трудного времени, когда начались разыгрываться схватки и битвы на Украйне за унию.
<…>
На стенах – сабли, нагайки, сетки для птиц, невода и ружья, хитро обделанный рог для пороху, золотая уздечка на коня и путы с серебряными бляхами. <…> На полках по углам стояли кувшины, бутыли и фляжки зеленого и синего стекла, резные серебряные кубки, позолоченные чарки всякой работы: венецейской, турецкой, черкесской, зашедшие в светлицу Бульбы всякими путями, через
Традиционный взгляд на запорожцев – они жили войной, набегами. Их имущество – трофеи, мало отличавшиеся в те времена от разбойничьей добычи. Собственно, о том и говорит автор в приведенном отрывке. Но и земельные наделы тоже были у них, и редко случалось, чтобы они сами пахали землю, о презрении козаков к «гречкосеям», крестьянам, в повести Гоголя говорится прямо. Когда участок земельный невелик, его могли обработать несколько батраков, которыми управляла жена козака – пока хозяин отъехал на Сечь или на войну. Но в случае больших поместий – а такие тоже имелись, ведь православные магнаты – Вишневецкие, Выговские, Острожские – соперничали в богатствах и размере владений с Потоцкими, Огиньскими и другими католическими магнатами? И при том – немало представителей этих семей становились во главе Запорожского войска. Кто управлял владениями их? Кому сдавали в аренду поместья и фольварки? Кто держал шинки и корчмы в их владениях?
Те же евреи, кто же еще?
Потому-то ничего удивительного нет в предположении, что, подобно католической польско-литовской шляхте, православная шляхта – в том числе и в первую очередь козацкая старшина – пользовалась услугами евреев. На то, можно сказать, и евреи в королевстве, чтоб магнат подремывал.
Евреи становились доверенными лицами, факторами и даже компаньонами (младшими компаньонами, разумеется) полковников и кошевых, писарей и куренных атаманов, да и гетманов тоже. Православные магнаты, тесно связанные с запорожцами или же сами бывшие запорожской знатью, отдавали евреям откупы с владений, назначали их управляющими (комиссарами, как их называли в Польше), сдавали в аренду землю. Даже пускали, с их помощью, в оборот деньги – то есть, становились партнерами ростовщиков и заимодавцев, дававших деньги в кредит под залог земельных участков.
Так что, если считать, что повесть Гоголя, конечно же, романтическая, конечно же, фантастическая, основана на каких-то реальных событиях и реально сложившихся в XVII веке отношениях, – скорее всего, Дорош был вот таким коммерческим компаньоном еврея Янкеля, богатевшим от инвестиций, говоря современным языком, в коммерческие дела своего фактора – избравшего ареной деятельности опасную, но и богатую Сечь.
Потому и выкупал его Янкель, что капитал у них, похоже, был общим. А выкупать своего партнера, если партнер был честным и надежным, укладывалось в коммерческую этику.
Занимал ли при этом Дорош какой-то серьезный пост среди запорожцев? Об этом можно судить по сумме выкупа – Янкель, по его собственным словам, заплатил за своего компаньона восемьсот цехинов.
«В апреле 1650 года в Москву прибыл беглый полоняник донской казак Михаил Петров. В 1646 году <…> попал в плен. Петрова опознали как войскового писаря… <…> турки <…> решили освободить его за выкуп в 2000 золотых…» [186]
Войсковой писарь – достаточно высокий ранг в иерархии любого казачества, будь то донцы (как в цитирующемся отрывке) или запорожцы. У запорожцев эта должность – третья по значению, после гетмана и кошевого атамана, ее можно приравнять к должности начальника штаба Войска Запорожского и одновременно министра иностранных дел.
Золотой – тот же цехин, пришедшая из Венеции золотая монета (другое название «дукат»), которой пользовались повсеместно, в том числе и на территории Речи Посполитой – Польско-Литовского государства, частью
которого в первой половине XVII века была и Украина. Если в две тысячи оценили турки выкуп за войскового писаря, то восемьсот цехинов были вполне возможным выкупом за казачьего полковника, ранг которого был несколько ниже ранга войскового писаря.К началу действия повести Дороша уже не было в живых. Бульба, по-видимому, тоже был полковником:
«Бульба по случаю приезда сыновей велел созвать всех сотников и весь полковой чин, кто только был налицо; и когда пришли двое из них и есаул Дмитро Товкач, старый его товарищ…»[187] [курсив мой. – Д.К.].
Отметим, что у запорожцев, в отличие, скажем, от донцов, чин есаула был выше чина полковника.
И Тарас Бульба, возможно, сменивший брата на должности полковника, спас Янкеля во время погрома и занял и тут место старшего брата. О погроме стоит тоже сказать несколько слов – хотя здесь я не оригинален:
«Разговор Тараса с кошевым атаманом в третьей главе – столкновение еще слабого, только устанавливающегося права с могучей удалью силы и воли: "Что, кошевой, пора бы погулять запорожцам?" – приступает Тарас и получает неожиданный отпор: "Негде погулять", – отвечал кошевой. – "Как негде? Можно пойти на Турещину или в Татарву". – "Не можно ни в Турещину, ни в Татарву, – хладнокровно растолковывает умница-кошевой. – Мы обещали султану мир". Но что Тарасу до обещаний? В дело идет обычная демагогия. "Да ведь он бусурмен: и Бог и священное писание велит бить бусурменов". Но кошевой не поддается на демагогию, и Тарас высказывает свои действительные мотивы: "Вот у меня два сына, оба молодые люди. Еще ни тот, ни другой не были на войне, а то говоришь – не имеем права". На кошевого и этот аргумент не действует, тогда Тарас высказывает свою последнюю правду: "Так на что же мы живем, на какого черта мы живем? Ты человек умный, тебя недаром выбрали в кошевые, растолкуй ты мне, на что мы живем?". В самом деле, если не воевать да грабить, так на что и жить?..».[188]
Сам же Тарас и спровоцировал погром. Елена Иваницкая права – все указывает на это, хотя автор прямо и не говорит. Но:
«В тот же час отправились несколько человек на противуположный берег Днепра, в войсковую скарбницу, где, в неприступных тайниках, под водою и в камышах, скрывалась войсковая казна и часть добытых у неприятеля оружий…»[189] [Курсив мой. – Д.К.]
И словно нарочно, после отплытия этих нескольких казаков, спустя короткое время случается, наконец, очень нужное Тарасу:
Дальше Янкель оказывается в обозе Тарасова полка, он торгует оружием и припасами. Откуда берет – не сказано, но сказано, что у Тараса – «свои телеги», под охраной его личной стражи.
«…В это время большой паром начал причаливать к берегу. Стоявшая на нем толпа людей еще издали махала руками. Это были козаки в оборванных свитках. Беспорядочный наряд – у многих ничего не было, кроме рубашки и коротенькой трубки в зубах, – показывал, что они или только что избегнули какой-нибудь беды, или же до того загулялись, что прогуляли все, что ни было на теле.
<…>
– А с чем приехали? – спросил кошевой, когда паром приворотил к берегу.
<…>
– С бедою! – кричал с парома приземистый козак.
<…>
– Такая пора теперь завелась, что уже церкви святые теперь не наши. <…> Теперь у жидов они на аренде. Если жиду вперед не заплатишь, то и обедни нельзя править. <…> И если рассобачий жид не положит значка нечистою своею рукою на святой пасхе, то и святить пасхи нельзя.
<…>
– Слушайте!.. еще не то расскажу: <…> жидовки шьют себе юбки из поповских риз…»[190]