Второе пришествие
Шрифт:
Но когда Чаров прибыл в патриархию, оказалось, что пробиться на прием к патриарху не было никакой возможности, у него была какая-то важная иностранная делегация. Чаров ощутил сильное разочарование, он был просто переполнен своими чувствами не знал, что с ними сейчас делать. Не исключено, что он сможет к Святейшему попасть только завтра, ведь скорей всего после встречи он отправится отдыхать. А что делать ему, Чарову, ждать столько времени?
Он направился в свою службу. И пока шел напряженно думал о тактике своего поведения. А ведь это для него величайший шанс; если он остановит этого сумасшедшего
Ближайший друг епископа отец Вениамин. А отец Вениамин отец Матвея. Его же ему сам Бог послал, о такой удаче можно только мечтать. А она у него есть. Остается лишь взять ее в руки и начать использовать.
Матвей сидел за своим столом, что-то писал в компьютере.
– Зайди ко мне в кабинет, - приказал Чаров. Ему всегда нравилось, отдавать распоряжение, наблюдать, как после его слов люди бросаются их выполнять. Вот и Матвей тут же встал со своего места и пошел за ним.
Чаров удобно устроился в своем мягком, глубоком кресле. Матвею же достался обычный стул. До чего же он все-таки некрасив и как сильно отличается в этот отношение от своего брата, подумал Чаров о своем подчиненном. Впрочем, он и сам не красавец, а в последнее время еще и сильно отрастил брюшко. Трудно совладать с гастрономическими соблазнами, когда с детства являешься большим гурманом. Вкушать пишу - одно из самых больших наслаждений.
– У вас есть новости от отца?
– спросил Чаров.
Вопрос удивил Матвея.
– В последние несколько дней мы не общались. Я как-то ему позвонил, но он говорил со мной неохотно. И постарался скорей завершить разговор.
– Раньше с ним случалось такое?
– Нет. Мы нередко подолгу разговаривали с ним.
– О чем?
– В основном обсуждали богословские вопросы, ситуацию в церкви. Иногда личные дела, но не часто.
– Было время, когда вашего отца подозревали в нелояльности к церкви, - пристально взглянул Чаров на Матвея.
– Это было давно, - поспешно ответил Матвей.
– Разве дело во времени, - с удовольствием откинулся на мягкую спинку кресла Чаров.
– Далеко не все отказываются от своих взглядов, порой проносят их через всю жизнь. Хотя и скрывают свою подлинные воззрения.
– Это не про моего отца. Он искренне раскаялся.
– А я вообще не верю в раскаяние, это все обман. И вам не советую верить. Уж лучше упорствовать в своих взглядах, даже если они не верны, чем притворяться, в том числе и перед собой, что их больше не придерживаешься. Двоемыслие разлагает душу и делает больным тело.
– К моему отцу это не относится. Он всегда предельно честен с другими и с собой, - чуть более резче, чем обычно, произнес Матвей.
– Не знаю, не знаю, - задумчиво протянул Чаров.
– Иногда самообман бывает таким тонким, что человек сам не в состоянии понять, что обманывает себя. Мы ведь все такие противоречивые. И так плохо познаем свою подлинную натуру. А в этом-то как раз и таится главная опасность.
– Валериан Всеволодович, я что-то не совсем понимаю тему нашего разговора. Мы говорим о моем отце?
– И о нем тоже. Он важный, но не основной персонаж нашего разговора.
– Кто же тогда основной?
– Вам известно, что
в Москву приехал епископ Антоний.Матвей даже приподнялся со стула.
– Нет.
– И не знаете, что он был у вашего отца?
– Не знаю. Впрочем, тут нет ничего удивительного, они старые приятели.
– Я бы сказал: друзья. Очень близкие.
– Возможно, но они давно не виделись.
– Теперь уже виделись.
– Вы в чем-то обвиняете моего отца?
– Пока он ни в чем не виновен. Разве только в том, что не доложил об этом визите. Епископу не позволительно отлучаться без разрешения из своей епархии.
Чаров выразительно взглянул на Матвея, но тот молчал.
– Но не в этом сейчас дело, - продолжил Чаров.
– Есть гораздо более важные обстоятельства. Епископ Антоний намерен бросить вызов церкви.
– Откуда вам это известно?
– приглушенно спросил Матвей.
– Он сам мне это с радостью объявил.
– Вы были у него?
– Был. У меня есть предположение, что он постарается задействовать в своих планах вашего отца. Помните, Лютера.
– Разумеется.
– Помните, каким образом он обнародовал свои тезисы?
– Вывесил их 31 октября 1517 года на двери Замковой церкви в Виттенберге. Тезисов было девяносто пять.
– Приятно, что вы хорошо знаете церковную историю. У меня возникло ощущение, что и наш лютер поступит точно так же, вывесит свои тезисы на двери церкви. Как вам мое предположение?
– Возможно, вы правы.
– В этом случае было бы очень неплохо знать, на дверях какой церкви они появятся?
– Это трудно определить.
– У меня есть на сей счет предположение.
Несколько мгновений Матвей ошеломленно молчал.
– Вы предполагаете...
– Да, предполагаю. По крайней мере, не могу исключить такой вариант. В этой связи хочу дать вам задание - отправиться к отцу и пожить там какое-то время. Думаю, совсем недолго. События, насколько я понимаю, принимают быстрый оборот.
– Но под каким предлогом поселиться от отца?
– Неужели так сложно придумать. Вы же его сын. Могу вам дать официальный отпуск. Но как только там появится епископ, всю информацию будете немедленно передавать мне. Подчеркиваю: немедленно. Дело огромной важности. Уверен, что ни у вас, ни у меня более важного дела в жизни больше не случится. Вы понимаете?
– Понимаю. Можете, Валериан Всеволодович, на меня положиться.
37.
Патриарх молча слушал Чарова. Он закончил говорить, а патриарх все продолжал молчать. У протоирея было такое ощущение, что он вообще говорить не собирается.
Но он ошибся. Патриарх заговорил. Правда, не сразу, на какое-то время он вообще перестал обращать внимание на своего подчиненного. Он встал, подошел к одному из многих книжных шкафов, что расположились по периметру кабинета, взял книгу, стал читать.
Чаров даже подумал: не стоит ли ему тихо удалиться и не мешать патриарху заниматься своими делами. Когда он ему понадобится, тот его позовет. Но в этот самый момент, когда он уже собрался уходить, его остановил голос патриарха.
– Как вы думаете, почему одному человеку удалось перевернуть весь мир?