Второе пришествие

Вера замолчала, откинувшись на спинку кресла. Введенский тоже не произносил ни слова, он понимал, что происходит в душе его возлюбленной. Воспитанная в семье правоверного священника, крупного церковного иерарха, с младенчества впитав в себе все эти догмы, представления, обряды ей трудно одномоментно отказаться от всего этого набора. Да он и сам пережил нечто подобное, ему тоже пришлось идти по сходному пути. Правда, он воспринимал отказ от прежних воззрений, как освобождение. Может, не сразу, но по крайней мере, долго он не мучился. Почти с самого начала в нем жило подспудное ощущение, что он на верной дороге, то, что с ним происходит, является единственно правильным. И это сильно снижало накал мучений, вызванных сбрасыванием с себя навязанному ему образа жизни. Но у Веры, во-первых, этот процесс начался гораздо позже, во-вторых, она глубже него увязла в этом топком болоте, к тому же она женщина. А у женщин подобные вещи идут тяжелей, им трудней, чем мужчинам, сбросить с себя шкуру, сотканную из внушенных стереотипов. Вера у женщин обычно глубже и бездумней, она пронизывает их целиком. Он ни раз сталкивался с такими фанатками, лишенными всякой способностью к рассуждению, сопоставлению, анализу, убежденных в своей правоте. Что-либо доказывать им абсолютно бессмысленное занятие, их или надо не замечать, или бороться с ними не на жизнь, а на смерть. К счастью Вера не такая, хотя порой у него зарождались опасения, что со временем из нее может вырасти что-то подобное. По крайней мере, предпосылки для такого развития событий ему, казалось, были. Но к великому его счастью, он, судя по всему, все же ошибался. К тому же им обоим несказанно повезло, они познакомились с Иисусом и Марией Магдалиной. И это невероятно ускорило преображение Веры. То, что могло бы занять годы, сократилось до дней и недель. И было бы гигантской ошибкой не воспользоваться такой счастливой возможностью. Впрочем, в данный момент почти все зависит от нее. Он лишь может помочь ей, наконец, обрести, себя, освободиться от жуткой власти коллективного бессознательного, под плотным куполом которого пребывает так много людей. Что ж, посмотрим, как станут развиваться события. А интуиция ему подсказывает, что все случится быстро, в самое ближайшее время. Может, даже часы.

– И что ты думаешь обо всем этом?
– спросил Введенский.

Вера медленно повернула в его сторону голову.

– Я не знаю, как быть с отцом. Он мне не простит, если я поступлю не так, как он считает нужным и правильным.

– Это тяжелый выбор. Но его предстоит сделать.

– Да, возможно, - пробормотала Вера.
– Я так люблю Марию, - неожиданно сказала она.

– Так же, как я Христа. Это великая пара. Ты знаешь, когда я общаюсь с Ним, забываю, что Он Бог. Просто замечательный, невероятный по глубине человек. Мне с какого-то момента стало даже казаться, что между Богом и человеком нет такой непреодолимой пропасти. Есть некая зона, где они встречаются, переходят один в другого, сливаются между собой. Ведь не случайно, Его называют человек-бог, что у Него две ипостаси. Так, в сущности, должно быть у каждого. Мы слишком углубились в человеческую сущность, забыв о второй нашей неделимой части. Я даже думаю, для того, чтобы напомнить нам об этом Он и появился сейчас.

– Полагаешь, это его цель?

– Да. Иначе все остальное не имеет смысла. Можно разрушить нынешнюю церковь, но на ее месте быстро возникнет другая, но ничуть не лучше, с те ми же пороками. Ведь если суть человеческая сохранится в неизменном виде, то человек ничего другого создать не сможет по определению. Поэтому Он так и переживает, так как понимает грандиозность стоящей перед Ним задачи, которую Он недооценил свой первый визит на землю. Самое печальное, что большинство апостолов на этот раз ему не помощники, они в большинстве своем хотят сохранить то, что уже существует. Вот и разрастается стремительно конфликт между Ним и ими.

– Это печально, - произнесла Вера.
– Но, к сожалению, ты прав. Я вижу, что и Мария грустная. Она понимает, как Ему трудно. Хотя и тогда, в первое свое пришествие было не легче.

– Кто знает, - покачал головой Введенский.
– Тогда Он создавал все с нуля, теперь же все нужно перестраивать. Или даже полностью разрушить и строить заново. Даже не знаю, что легче.
– Введенский замолчал, он не мог решить, говорить ли Вере о предложение Иисуса стать его апостолом. Скажет, как-нибудь потом.

– Мы должны им помочь, сделать все, что в наших силах, - произнесла Вера.

– Мы и без того помогаем, - осторожно проговорил Введенский.

– Нет, мы делаем очень мало, - убежденно возразила девушка.

– К тебе Мария не обращалась ни с какой просьбой?
– поинтересовался он.

– Что ты имеешь в виду?

– Ну, что-то просила сделать, - неопределенно пожал он плечами.

– Нет, ничего.
– Вера вопросительно посмотрела на него.
– А почему спрашиваешь?

Но отвечать на этот вопрос Введенскому не пришлось, так как показался его дом.

40.

Стемнело. Введенский подошел к окну и посмотрел на улицу. Он жил на двенадцатом этаже, и обзор был замечательным, видно было далеко. Внизу мчались машины, немного поодаль сияли огни реклам. Но всего этого он почти не замечал, так как целиком был поглощен собственными размышлениями. Он никак не мог до конца понять, что же сейчас происходит между ним и Верой. И это сильно мучило его.

С того момента, как они вернулись в квартиру, между ними что-то тут же неуловимо изменилось. Вера вдруг стала вести себя крайне сдержанно, если не замкнуто, обособилась от него, словно бы возведя между ним и собой незримую стену. Она села в кресло, поджав ноги, и погрузилась в себя. На все его попытки завязать разговор отвечала односложно. Не то, чтобы она проявляла по отношению к нему враждебность, но и стремление поддерживать контакт не наблюдалось. Введенский гадал о причинах такого поведение Веры, но так ни к какому конкретному заключению не пришел. Он прекрасно знал, что у нее не простой характер, что она может быть разной. Но ведь они за последние несколько часов продвинулись в их отношениях сильней, чем за целый год до этого. И вдруг снова облом. И главное, не понятно, по какой причине. Он прекрасно осознает, что ей не просто перейти через некую черту, которую она сама когда-то и прочертила. Но ведь только что в машине она почти это сделала. А тут снова далеко отступила за нее? Или проблема в чем-то ином? У такого человека, как она, могут появляться самые неожиданные поводы для того, чтобы мгновенно и круто изменить свой образ мысли. Он никогда не мог до конца в них проникнуть, всегда что-то оставалось за краем его понимания. Это его одновременно восхищало и пугало. Восхищала ее неповторимость и невозможность свести личность Веры к некому набору простых представлений, пугало тем, что он боялся, что так и никогда до конца не познает ее. И теперь, кажется, его плохие предчувствия сбываются.

Погрузившись в свои размышления, Введенский потерял представление и о том, что происходит вокруг него, и о том, сколько времени пребывает в этой позиции. Внезапно он ощутил легкое к себе прикосновение. От неожиданности он даже вздрогнул. Он резко обернулся; Вера стояла рядом с ним и , не отрываясь, смотрела на него. Ее руки лежали на его плечах.

– Я наблюдала за тобой, - произнесла она.
– Ты стоял неподвижно у окна почти час.

– Неужели час?
– изумился Введенский.

Вера кивнула головой.

– Пятьдесят пять минут, - уточнила она.
– Я засекла время.

– Вера, я думал о нас с тобой.

– Я в этом и не сомневалась.

– Мне не понятно...

Девушка приставила к его губам палец.

– Я все знаю, не надо продолжать. Просто я все это время думала и вспоминала. Я начала со своего детства и дошла до сегодняшнего дня. Надо было пройти по всей временной цепочке. Знаешь, какой главный вывод я сделала?

– Нет.

– Я никогда не была самостоятельной, все мысли мне были внушены другими, все решениями я принимала с подачи других. Ты понимаешь, о чем я?

– Догадываюсь, - не совсем уверенно произнес он.

– Если это мысли были не мои, если по сути дела не я принимала решения, а лишь только думала, что это делаю я, значит, все это было не правильным, я действовала, словно под гипнозом. Тебе не кажется, что подавляющее большинство людей все жизнь под ним проводят. Мы все ужасно не самостоятельными.

– Но, Вера, разве именно это не пытался тебе я подспудно внушить все годы нашего знакомства.

– Наверное, пытался, но я этому упорно сопротивлялась, - задумчиво протянула девушка.
– Но отныне этому приходит конец.

– Даже не представляешь, как я этому рад.

– Почему же, вполне представляю, - усмехнулась Вера.
– Пойдем.

– Куда?

– В постель, заниматься сексом. Разве ты не хочешь лишить меня невинности?

От изумления Введенский на несколько мгновений потерял дар речи.

– Ты действительно этого хочешь?
– наконец спросил он.

– Не хотела бы, не предлагала, - резонно возразила Вера.

Внезапно Введенский ощутил, что вот-вот заплачет. То ли от неожиданности, то ли от радости, то ли от другой причины.

– Идем, - сказал он.
– Даже не представляешь, как я счастлив.

– Но почему же, представляю, - засмеялась Вера.

41.

– Ты сошел с ума!

– В чем же ты усматриваешь мое сумасшедшие?

– То, что ты намерен совершить, безумие. Да и ты это сам знаешь не хуже меня.

– Нет, не знаю. Я так вообще не считаю. Как раз тот поступок, который я хочу совершить, свидетельствует о моей нормальности.

– Твои тезисы абсурдны, их никто не примет.