Чтение онлайн

ЖАНРЫ

Я – спящая дверь
Шрифт:

Младшие из вновь прибывших мальчиков празднично одеты, будто ко дню собственной конфирмации – в костюмы из гладкого бархата бутылочно-коричневого или темно-синего цветов с брюками клеш и широкими лацканами на пиджаках. Юнцы постарше – в одежде, купленной для чужих торжеств. На девушках новые платья: на одной – светло-синее, на другой – красное с мелким цветочным узором из незабудок, на третьей – из белого хлопка, с такой же белоснежной кружевной отделкой, длиной до щиколоток, сшитое специально для ее похорон.

Сверху спускается зеркальный шар. В темноте раздаются четыре щелчка, и с четырех разных сторон к его серебристой многогранной поверхности устремляются длинные узкие лучи света. Шар начинает вращаться, расщепляя лучи на сотни ослепительных пятен, которые кружатся по пространству,

расцвечивая лица и тела детей, молча наблюдающих за новоприбывшими.

Тем требуется некоторое время, чтобы понять, что это не обычный зал для танцев. Здесь двигаются в тишине, которая наступает всякий раз, когда кто-то покидает земную жизнь. Каждый танцует в отсутствии звука собственных шагов и хлопков в ладоши, в отсутствии собственных голосов и утробного урчания, в отсутствии звуков плескания, шорохов, стуков и скрипов, которые возникали при контакте их живых тел с внешним миром, в отсутствии дыхания, в отсутствии сердцебиения.

Сначала их движения скованны, так как обусловлены различными причинами смерти и недавним моментом кончины, но постепенно становятся более плавными.

Мальчик: 31 января 1962 года – ? 8 января 1978 года

Мальчик: 3 мая 1962 года – ? 17 июня 1978 года

Мальчик: 6 февраля 1962 года – ? 26 июля 1978 года

Мальчик: 1 мая 1962 года – ? 5 декабря 1978 года

Первым на танцпол выступает подросток, умерший в больнице после долгой борьбы с болезнью. За ним следует другой, который исчез вместе с тремя приятелями, когда они в День независимости погребли на остров и их утлая лодка перевернулась в полнейший штиль. Тогда на берег ничего не выбросило, кроме одной кроссовки и одного весла. Утонувший подросток катит перед собой инвалидную коляску, в которой сидит третий подросток, всю жизнь проживший с серьезной инвалидностью, но теперь он танцует вместе со всеми верхней половиной своего тела. Чуть позади них, покачиваясь в такт с остальными, идет по-мальчишески худенький кудрявый матрос, которого смыло за борт траулера и затянуло в холодное декабрьское море где-то в Западных фьордах.

Юноша: 15 октября 1962 года – ? 13 мая 1979 года

Юноша: 12 июля 1962 года – ? 8 декабря 1979 года

Затем на сцену вихрем врывается юноша, его танец так стремителен, что никто не замечает ампутированную выше колена больную ногу, загнавшую его в могилу меньше чем за два года. Мгновение спустя к нему присоединяется другой юнец, утонувший, когда его машина свалилась в воду с причала. В Исландии водительские права получают в семнадцать лет.

Юноша: 13 ноября 1962 года – ? 23 октября 1980 года

Этот нерешительно застывает на границе кружащихся световых точек, глядя вслед тем, что шли перед ним. Он погиб на строительстве гидроэлектростанции, оказавшись зажатым между бульдозером и турбиной. Наконец, он присоединяется к другим. Но не танцует.

Юноша: 31 мая 1962 года – ? 14 января 1981 года

Девушка: 14 июля 1962 года – ? 5 сентября 1981 года

Девушка: 23 мая 1962 года – ? 23 ноября 1981 года

Следующими из темноты выступают юноша и девушка, оба закончившие жизнь в дорожных происшествиях. Он входит слева – медленно, но легкой походкой, она появляется справа – покачивая бедрами, со скрещенными перед собой руками. В ее объятиях можно угадать очертания младенца – восемнадцатимесячного сына, погибшего вместе с ней. За ними показывается еще одна девушка, будто идущая со стороны зала, хотя зала как такового здесь нет, а есть только

сцена. Девушка улыбается.

Юноша: 5 сентября 1962 года – ? 10 января 1982 года

Девушка: 6 июня 1962 года – ? 30 января 1982 года

Юноша: 3 октября 1962 года – ? 14 марта 1982 года

К общему танцу присоединяется девятнадцатилетний юноша, погибший в автокатастрофе вместе со своим единокровным братом. Это сто десятый умерший из родившихся в Исландии в тысяча девятьсот шестьдесят втором году. По пятам за ним следует сто одиннадцатый умерший – это девушка, которая сама стала матерью меньше чем за год до своей смерти. В ее чреве вырос не только ребенок, но и опухоль, обнаруженная через три недели после родов. Опухоль теперь исчезла навсегда, но ребенок выжил. Последним к танцу на сцене присоединяется юноша, только что поднявшийся со своего смертного ложа в рабочем общежитии рыбацкой деревеньки. Он задохнулся ядовитым дымом, когда в его комнате вспыхнул пожар. Юноша оглядывается через плечо и всматривается в темноту позади него, но там пока никого не видно.

Снова четыре щелчка. Зеркальный шар темнеет.

В глубине сцены загораются лампы. Теперь видна вся толпа детей. Только что прибывшие подростки, юноши и девушки щурятся, прикрывая руками глаза, пока те привыкают к свету. Да, они узнают некоторых из присутствующих здесь.

Тринадцать новых голосов присоединяются к общему хору:

– Дорогие братья и сестры, родившиеся в тысяча девятьсот шестьдесят втором году, мы ждем вас здесь.

Откуда-то доносится плач новорожденного младенца.

14

– Стать кем-то, иметь положение в обществе, родиться на достойном упоминания кусочке Земли, жить в знаменательные времена, быть вписанным в мировой сборник историй (пусть лишь один-единственный раз в этой ужасающе длинной книге и лишь одним только пространством между строчек, пробелом между слов, пробелом между буквами или просто пустотой внутри строчной буквы «е») – есть ли что-то более человеческое, чем такое желание? Разве не все мы жаждем быть чем-то, чувствовать, что мы есть, чувствовать, что другие замечают, что мы есть, замечают тот момент времени, когда мы есть? И если кому-то не повезло родиться на севере, вдали от войн, как пылающих на полях идей, так и громыхающих оружием в небе, на земле и на море, то что ему остается, кроме как использовать все хитрости и уловки, чтобы вчитать самого себя в сказания о героях, отыскать себе место в контексте вещей, вдумать себя в историю человечества, вплести себя в паутину всего сущего?

ПЕСЧИНКА

Ее звали Синей Нитью. Когда они впервые ее увидели, ее руки были синими от самых плеч до кончиков пальцев. Ногти были темно-темно-синего цвета, но чем выше по руке, тем светлее он становился, и, дойдя до подмышек, уже был блекло-голубым, пока постепенно не исчезал, растворившись в молочно-белой коже. День был летний, на ней была рабочая черная рубаха с отрезанными рукавами, и поэтому все могли это видеть.

Поверх рубахи она носила кожаную безрукавку, доходившую ей до середины бедер, на ногах – толстые льняные шоссы и грубые деревянные башмаки. Другими словами, она была одета, как мужчина-красильщик на своей работе, но так как ей было всего одиннадцать лет и она была дочерью мастера, никого не волновало, что она носит шоссы, а не юбку, как трудившиеся в мастерской женщины. Коль девочке удобнее иметь короткую стрижку и носить штаны, она вполне могла это делать, но при условии, что обернет ноги отрезком ткани и покроет голову платком, если к ним вдруг нагрянут церковные чиновники (возможно, им нужно будет посоветоваться с ее отцом о новом, более ярком оттенке красного цвета крови, истекающей из тела Христа на кресте, ибо нет ничего чудеснее, чем увидеть собственными глазами сияющий жизненный жар в этой самой крови, которую Он пролил для того, чтобы человечество могло процветать во веки веков), или когда она вместе с семьей потащится на какое-нибудь многолюдное сборище.

Поделиться с друзьями: