Я выбираю свободу!

– Ты серьёзно?
– несолидно вытаращился на меня тёмный. Светлый, кстати, выглядел не менее озадаченным.

– Нет, я его выгораживаю по большой любви, - ядовито отозвалась я.

– Кхм. И что же вы всю ночь делали? И где? Он же мог отойти на полчасика, на это дело больше времени не надо, - продолжал допытываться Мельхиор.

– На звёзды смотрели, - прошипела я злобно.
– Неотлучно! Даже пописать некогда было отойти!

– Кхм!
– Тёмно-рыжие брови дознавателя взлетели натурально на лоб, взгляд золотистых глаз метнулся с меня на светлого, потом обратно.
– Что, вот прямо всю ночь? Уважаю, силён мужик. На звёзды, всю ночь, без перерыва... ну ладно, глянуть пару-тройку раз, но чтобы вот так...

– Повторить на бис?
– уточнила я, чувствуя, что от всей души желаю тёмному лечь рядом со светлым Владыкой в той же позе, в смысле -- отдельно от своей головы. Причём ещё немного, и я даже поспособствую этому процессу.

– Извини, не надо, я тебе верю, - опомнился Мельхиор, видимо, прочитав что-то в моём взгляде.
– Если ты, конечно, готова всё это...

– Прямо сейчас клятву приносить, или я пока свободна?

– Свободна, - кивнул он. Потом на всякий случай ещё два раза кивнул, а я развернулась на пятках и, провожаемая молчаливо-ошарашенными взглядами толпы, вынырнула на площадь и решительно двинулась вдоль побережья. Мне было отчаянно необходимо остудить голову, а близкое море так и манило окунуться... забыться... утопиться?

Я поняла, где видела этого светлого: в перекрестье снайперского прицела.

Побери меня Грань! Меня и мои гнилые мозги, где они были всё это время?! Как, ну как, во имя всех богов, я могла его не вспомнить?! Бельфенор - "белое пламя", или, учитывая именное окончание, "великое белое пламя". Фель -- дословно "огонёк". Живучая, будто заговорённая сволочь, которую упрямо не брали чары, пули и раз за разом отказывалась принимать Грань. На этого боевого мага -- одного из пяти сильнейших боевых магов светлых!
– была объявлена в своё время настоящая охота, несколько раз докладывали о поражении цели, но его белобрысая макушка всё равно раз за разом возвращалась из небытия. Если бы не совпадение ауры, можно было бы подозревать, что это разные эльфы, настолько невероятным каждый раз казалось его везение!

Будь я проклята, я же смотрела его ауру! В первый же момент, разглядывая его на площади, я смотрела эту ауру, характерные признаки которой совсем недавно знала наизусть вместе с признаками ещё двух десятков светлых с наивысшим приоритетом уничтожения.

Все мозги прокурила в задницу! Допрыгалась! Спряталась от себя и окружающего мира, доработалась до полного идиотизма!

Я переспала не просто со светлым, с одним из злейших врагов -- своих и всего Красногорья, да ещё и сама заявила об этом во всеуслышание. То-то Мельхиор так ошалел! Он-то приличный воспитанный эльф, он, прежде чем переспать с женщиной, как минимум представляется и спрашивает её имя! Наверное...

Хуже было бы только, окажись на месте Бельфенора сам Владыка! Впрочем, нет, его как раз в это время убивали.

Сколько там прошло часов между нашим "воссоединением" на алтаре судьбы до гибели Владыки? Часа три? Интересно, можно это считать связанными событиями, или так случайно совпало?

Я нервно, истерически захихикала, торопливо стаскивая одежду.

За мрачными мыслями я незаметно добралась до тихого скалистого грота, где можно было искупаться, укрывшись от взгляда города, и куда я, собственно, стремилась. Чтобы скинуть одежду и с камня сигануть сразу в омут, в тёмную глубокую яму, и плыть до тех пор, пока перед глазами не запляшут красные мушки, а в ушах не начнёт колотиться пульс. Вымыть, вытравить из себя все мысли, всю бессильную ярость, все чувства.

И море помогло, приняло лишнее.

Ушла злость на себя за сказанные слова. В конце концов, я сказала правду, и этот светлый действительно не мог убить своего Владыку. Я готова была поклясться чем угодно, что правитель был последним, о чём в тот момент думал что огненный маг, что я. Осталась только досада: можно было сказать всё это Мельхиору потом, в приватной обстановке, и совсем не обязательно было заявлять во всеуслышание. Но тут уже в самом деле никто за язык не тянул, а сказанного не воротишь.

Ушла злость за собственный промах. Я в самом деле последние несколько месяцев была не в себе, глупо было спрашивать с существа, одной ногой стоящего за Гранью (а, вернее, отчаянно туда рвущегося), как с полноценного разумного. Это была ошибка, из которой следовало сделать выводы и окончательно признать, что Грань отказывается меня забирать. Значит, довольно упрямо ломиться в запертую дверь, стоит смириться и попытаться жить дальше.

Ушёл страх перед божественной карой за осквернение алтаря. Ушёл бесследно; сильнее наказать меня судьба, пожалуй, и не сумеет.

Воспользовавшись случаем, на освободившееся место выползла тревожная мысль, связанная со смертью Владыки, которая неизбежно принесёт массу проблем. Но эта тревога была сдержанной и даже полезной: она шла от разума, а не от души.

Нервные дёрганые мысли унялись, поутихли, я почти успокоилась -- море сделало своё дело. С одной только мыслью оно ничего не могло сделать, и мысль эта начала методично отравлять моё существование.

Мне ведь в самом деле было хорошо с этим светлым. Так хорошо, как не было никогда в жизни, а опыт для сравнения был. И я могла отрицать это вслух, могла лгать, могла оправдываться смазанностью разбавленных хмелем воспоминаний. Да, он был врагом, олицетворением всего того, что не нравилось мне в светлых. Вот только ощущение сытого ленивого удовлетворения никак не желало покидать предательское тело, отзывавшееся сладким томлением на любые воспоминания о подробностях ночи. Я точно знала, что повторения не будет, что больше никогда в жизни не позволю себе так низко пасть, но перестать хотеть, причём хотеть именно его, была не способна. Во всяком случае, пока.

А хуже того, я уже не могла его ненавидеть.

Бельфенор Намиаль Маальт-эль из корней Серебряного Дуба

Этот момент я представлял себе не раз и не два: момент, когда я увижу мёртвое тело бессмертного Владыки и смогу наконец плюнуть на труп. Думал, что испытаю удовлетворение, радость, даже облегчение, что мир избавился от этого недостойного существа. Искал в себе сейчас отголоски этих чувств -- и не находил. Вообще ничего не находил. Живого Владыку я презирал и ненавидел, а мёртвым он был мне безразличен.

Даже не было привычного злорадства от мысли, что на этой дикой земле навсегда останусь не только я, но и он.

Ну, тело. Мёртвое. Рядом лежала голова, стеклянные глаза безразлично таращились в небо, а губы даже сейчас были брезгливо поджаты. Простой кусок мяса, или скорее дерева, или даже груда мусора -- потому что никакой пользы от этой пустой оболочки не было. Я даже не воспринял всерьёз подозрения Мельхиора о моей причастности к гибели Владыки, и уж точно не собирался ради собственного оправдания нарушать обещания, данного женщине.

В конце концов, мне по большому счёту без разницы, узнает ли кто-то о наших приключениях или нет -- я и так уже упал ниже уровня моря, дальше попросту некуда, - а вот высокопоставленные друзья Тилль могут и обидеться. Особенно если там есть кто-то, являющийся не только другом. В чём я, впрочем, искренне сомневался: эльфийка не производила впечатления особы, прыгающей из одной постели в другую, и все мои прошлые инсинуации на эту тему были вызваны не отчётливыми подозрениями, а общим паскудным настроением.