Юмористические рассказы

– Нет, обитатели Клейбери никогда не были склонными к путешествиям, - сказал он, обращаясь к молодому путешественнику, отдыхавшему в тени с кружкой эля и сигаретой.
– Они знают, что им придется проделать долгий путь, прежде чем они найдут место, похожее не это.

Он прикончил пиво в своей кружке, и так долго сидел, запрокинув голову и держа ее возле рта, что путешественник, поначалу подумав, что это какой-то трюк, покраснел и попросил разрешения угостить его.

– Время от времени кто-нибудь из жителей отправлялся в чужие края, сказал старик, отпив из вновь наполненной кружки и ставя ее так, чтобы путешественник мог видеть наличие в ней содержимого без труда, - но они всегда возвращались и говорили, что лучше бы никуда не уходили.

Единственным человеком, нашедшим свое счастье, уехав отсюда, был дядя Генри Уокера, по имени Осия Уокер, и его, конечно, нельзя считать подлинным жителем Клейбери. Он сделал свое состояние, разводя в Австралии овец; он стал таким состоятельным и богатым, что не мог найти времени, чтобы ответить на письма, которые посылал ему Генри Уокер, когда ему приходилось туго.

Генри Уокер слышал о нем от родственников в Лондоне, и рассказывал нам о нем и его богатстве здесь, в "Цветной капусте". Он сидел, пил пиво и задавался вопросом, кому достанутся деньги старика после его смерти.

Когда жившие в Лондоне родственники умерли, Генри Уокер перестал получать известия о своем дяде, и был сильно обеспокоен тем, что старик может умереть и оставить свои деньги посторонним людям. Он поговаривал о том, чтобы уехать в Австралию самому, но затем, в соответствии с советом Билла Чамберса, который сказал, что так обойдется дешевле, - написал своему дяде, напомнив, что тот уже стар, живет на чужбине, и приглашал его перебраться в Клейбери, чтобы разделить дом со своим любящим внучатым племянником.

Это было замечательное письмо, - поскольку он прислушивался к советам при его написании, - в котором имелось немного фрагментов Писания, для придания торжественности. Оно было написано на розовой бумаге с орнаментом, и уложено в зеленый конверт, после чего Билл Чамберс заявил, что если человек не последует тому, что в нем написано, значит, у него каменное сердце.

Четыре месяца спустя Генри Уокер получил ответ на свое письмо. Он был многообещающим; дядя благодарил его за доброту, соглашался с тем, что стал стар, намеревался вернуться в Англию, чтобы упокоиться здесь, и, в случае возвращения, непременно собирался навестить своего внучатого племянника.

Большинство из нас считало, что будущее Генри Уокера обеспечено, но Боб Претти, противный, гадкий парень, сделавший все, чтобы создать Клейбери дурную славу, огорошил его.

– Не думаю, чтобы он вернулся, - сказал он.
– Мне кажется, он отправился в Австралию, чтобы находиться подальше от тебя, Генри.

– Это случилось еще до того, как я родился, - заметил тот.

– Он знал твоего отца, - возразил Боб Претти, - и этого оказалось достаточно, чтобы не рисковать.

Подобные беседы они вели при каждой встрече; при этом Боб Претти осведомлялся о здоровье дяди Генри, делая вид, что думает, будто тот живет у него.

– Тебе нужно заботиться о старом джентльмене как можно лучше, Генри, - говорил он, - нельзя постоянно держать его взаперти в четырех стенах, особенно в твоем доме.

Генри Уокер привык к этому, не зная, как можно повлиять на Боба Претти, но со временем все же начал опасаться, что его дядя никогда не вернется в Англию, и кривился, как только кто-нибудь произносил слово "дядя" в его присутствии.

Прошло более шести месяцев с того дня, как он получил письмо от своего дяди; он сидел здесь, в "Цветной капусте", однажды вечером, вместе с нами, когда Дикки Вид, портной, повернулся к Бобу Претти и спросил:

– Послушай, Боб, а кто тот старый джентльмен, который живет у тебя?

Боб Претти осторожно поставил пиво и воззрился на него.

– Старый джентльмен?
– медленно произнес он.
– О ком ты говоришь?

– Я имею в виду маленького старого джентльмена с белыми бакенбардами и скрипучим голосом, - пояснил Дикки Вид.

– Тебе, должно быть, показалось, - ответил Боб, снова взяв кружку.

– Я тоже его видел, Боб, - вмешался Билл Чамберс.

– Ха, ты видел его, вот как?
– сказал Боб Претти, со стуком поставив кружку.
– То есть, ты крутишься вокруг, чего-то вынюхиваешь, так? И что же, позволь тебя спросить?

– Вынюхиваю?
– удивленно спросил Билл Чамберс.
– Я ничего не вынюхиваю. Но люди могут подумать, что ты делаешь то, чего потом будешь стыдиться.

– Не лезь в мои дела, как я не лезу в твои, - жестко ответил Боб.

– Я просто проходил мимо твоего дома, - сказал Билл Чамберс, оглядываясь на нас.
– И увидел в окне спальни лицо старика. Мне стало интересно, кто это, и откуда взялся. Я видел его так же ясно, как вижу всех вас. Такой большой и грязный.

– А еще он кашляет, - говорит Дикки Вид, - так кашляет, что на церковном дворе слышно... Я сам слышал.

– Ты много чего слышишь, Дикки, - сказал Боб Претти, поворачиваясь к нему.
– Единственное, что ты никогда не слышал, и никогда не услышишь, это чтоб кто-нибудь сказал о тебе что-нибудь хорошее.

Он опрокинул стул, вставший у него на пути, и ушел в таком настроении, в каком мы никогда прежде его не видели; и, что удивительно, - но это истинная правда, поскольку я сам ее выпил, - оставил свою кружку пива нетронутой.

– Он что-то задумал, - сказал Сэм Джонс, глядя ему вслед.
– Попомните мои слова.

Мы его не поняли, но через несколько дней дом Боба Претти превратился в объект повышенного внимания. Все старались заглянуть в окна, проходя мимо, дети старались играть перед домом как можно дольше и тоже заглядывали. Вскоре был замечен старый джентльмен, сидевший у окна, и мы узнали, что это якобы какой-то бродяга, которого Боб Претти повстречал на дороге и дал ему кров; при этом Боб никому ничего не сказал из страха, чтобы его добросердечие не стало поводом для насмешек.

Этому, естественно, никто не поверил; складывалась таинственная и загадочная ситуация. Один или два раза старый джентльмен выходил на прогулку, но рядом с ним находились сам Боб Претти или его миссис, которые, на все попытки заговорить с ним, утверждали, что старик глух, и уводили его так быстро, как только могли. Однажды вечером в "Цветной капусте" появился Дикки Вид, с потрясающими известиями.

– Я только что был на почте, - сообщил он, - там есть письмо для старого джентльмена, живущего у Боба Претти. Что вы об этом думаете?

– Если бы ты сказал нам, что в нем написано, тебе и впрямь было бы, чем похвастаться, - отозвался Генри Уокер.

– Мне не нужно было заглядывать внутрь, - ответил Дикки Вид.
– Достаточно было увидеть имя на конверте. Я едва мог поверить своим глазам, но там было написано: "Мистеру Осии Уокеру"; я видел это так же ясно, как вижу нос на твоем лице.