Залечь на дно на Солстхейме

Фрея со всех сил сжала запястья Драконорождённой, мешая ей поднять руки, умоляюще смотрела в глаза. Девушка в очередной раз подивилась наивности скаалов — верить таким чудовищам! Да, может быть, Анкано был относительно безобиден, умел лишь сотрясать воздух — но он такой же бесконечно лицемерный и самовлюблённый, как и все его остальные коллеги. Возможно, он просто-напросто слишком глуп, чтобы быть настоящей угрозой, но в некоторых случаях дураки в разы опаснее хитрецов.

— Пойдём, — попросила воительница.

Талморец в отчаянии плюхнулся на землю, прислонившись к камню спиной, бормотал что-то невнятное. Услышав шаги, мужчина подскочил на ноги, давая возможность разглядеть себя поближе. Эльф выглядел так же, как и его прочие соплеменники — такие же жёлтые раскосые глаза, такой же острый подбородок, такое же наглое выражение лица. Пожалуй, единственное, что отличало его от многих сородичей — это приплюснутый нос, выбивавшиеся из-под капюшона чуть рыжеватые волосы и грубая щетина на лице, какой добропорядочные альтмеры с континента обычно брезгуют, считают дурным тоном. Плечо альтмера было перевязано рыжеватой тряпкой — точно такого же цвета, как и роба культистов, они сами валялись убитыми неподалёку.

— Как я рад тебя видеть, — более низким (и приятным?) голосом, чем у большинства сородичей поприветствовал талморец.

— Тебя ранили они? — поинтересовалась Фрея. — Служители Мирака?

— Да. Они напали сразу же, как только я пришёл в себя.

В голосе талморца не было ни единой нотки высокомерия, словно он признавал превосходство скаалки в чём-то.

— Фрея, скажи, твой отец придумал, как можно освободить… из власти Камня? Если в этом нужна будет моя помощь — я помогу. Просто потому, что мне это самому надоело.

— Мой отец не придумал ничего. Но мы нашли человека, который может помочь.

Эльф несколько скептически поднял бровь, разглядывая бретонку.

— Она — такая же, как и Мирак, — пояснила скаалка. — На моих глазах она освободила уже три Камня, осталось два.

— А потом? Что если этот… Мирак снова возьмёт Камни под свой контроль?

— А потом она убьёт Мирака — иного выбора нет ни у нас, ни у неё.

Блёнвенн едва сдерживалась от того, чтобы закатить глаза и едко поднять уголок рта. Скаалка, кажется, уже всё решила и продумала сама, не желает даже попытаться договориться с бывшим драконьим жрецом. Да, самой Драконорождённой тоже не будет слишком много проку от возвращения древнего предшественника, но такие, как они вдвоём будут нужны Империи в грядущей войне с Талмором. Мирак — древний норд, наверняка помнящий снежных эльфов в истинном, чистом их обличье, помнящий жестокую вражду с ними, и вряд ли ему придёт в голову сотрудничать с Альдмерским Доминионом.

— Надеюсь, Фрея, что твоё… предсказание сбудется, — вздохнул альтмер. — А теперь, пожалуй, приступим к делу. Вы же пришли сюда ради того, чтобы освободить и этот Камень?

— Да, — смело ответила архимаг. — Когда всё… случится, из Камня выпрыгнет чудовище. Не знаю, что это и откуда оно, но оно боится огня. Ваша вдвоём задача — увести отсюда гражданских, а если я не управлюсь с чудовищем раньше — перебейте ему ноги, всё остальное я сделаю сама.

На лице эльфа показалась снисходительная улыбка, словно он не воспринимал девушку всерьёз.

— Рион, она дело говорит, послушай её, — посоветовала скаалка, заметив выражение лица альтмера.

— Хорошо. Тогда начинаем?

Одно Слово Силы — и ещё один Камень Солстхейма свободен. Всё так же недавние постройки разлетелись, зелёное свечение, уходящее в небо, погасло, а из ниоткуда возникло то чудовище. Рион закричал что-то на родном языке, его подчинённые тут же принялись уводить торговцев подальше. Блёнвенн отвлекла тварь огненными стрелами, выпущенными с ударной волной. Девушка призвала дремору, демон с боевым кличем набросился на противника — но одного крепкого пинка хватило, чтобы отбросить пришельца из Обливиона назад. Это чудовище окзалось крепче, чем прежние — и нужно помогать дреморе огненными стрелами, сбивать его с толку. Тварь противно запищала, на её толстой шкуре блестели вспышки молний — талморец решился отвлечь её. Из пасти чудовища вылетел мерзкий сгусток щупалец, Рион вовремя отскочил в сторону. Призванный дремора тем временем оклемался от позорно пропущенного удара, вновь набросился на тварь, Фрея кинулась следом, начав свой танец смерти. Альтмеры, решившие присоединиться к действу, выглядели на их фоне неумехами, детьми. Возобновившиеся вспышки молний и огненные стрелы отвлекали чудовище и, наконец, изрубленное, оно дохлым повалилось на землю. Эльфы принялись внимательно его разглядывать, перешёптывались о чём-то на альтмерисе.

— Здоровая тварь, — заметил талморский волшебник.

Задерживаться рядом с талморцами Драконорождённая не хотела — мало ли что придёт эльфам в голову, лучше поскорее уходить отсюда. Тем более, что торговцы уже поспешно возвращались на свой корабль.

— Фрея, нам надо идти, — позвала архимаг.

— Позволите мне с вами пойти? — неожиданно попросил Рион.

Бретонка с умоляющим взглядом подняла на Фрею глаза: не захочет же скаалка брать этого эльфа с собой?

— Я не буду задерживать вас, — добавил талморец. — А втроём у нас будет больше шансов одолеть разбойников, если они вдруг на нас нападут.

— Хорошо, — ответила дикарка.

Удивлению Блёнвенн, граничащему со злобой, не было предела. Делить путь с талморским юстициаром — который уж точно будет замедлять их, да ещё сам по себе опасность представляет! Нет, эта дикарка либо глупа, либо вредна до бесконечности! Она вообще понимает, с кем связывается?

— Фрея, ты уверена, что он сможет нам помочь? — Драконорождённая пыталась быть вежливой, но девушка чувствовала, что получается у неё не слишком хорошо.

— Конечно. Он охотился с нами.

Воительница вновь поразила бретонку своей наивностью и непосредственностью. Охотился с ними! Да по её логике Эленвен тогда вообще должна быть лучшей подругой проимперской половины скайримской знати!

— Ты вообще понимаешь, с кем связываешься? — негромко пробурчала Блёнвенн, пока альтмер раздавал подчинённым указания. — Талморцы коварны и хитры, он в любую секунду тебе кинжал в спину вонзит, а если и нет — будет тебя не лучше животного считать!

— Все люди с большой земли поначалу так о нас думают, — парировала женщина. — Ты и твои друзья ведь такие же, не вздумай отрицать. И Тарстан в разговоре с эльфами Вороньей Скалы нас тоже дикарями называл. Но Анкарион… он не такой.

В голосе дочери шамана слышался сначала укор, но когда речь зашла высоком эльфе, её тон сменился, стал мягким и добрым. Бретонке казалось, что попытки наладить со скаалкой добрые отношения проваливаются, и как остановить это падение, архимаг не знала… Неужели придётся у этого талморца совета спрашивать?

— Фрея, понимаешь, «дикарь» — это такой научный термин, — Драконорождённая добро захлопала глазами, держалась за это глупое, придуманное на ходу оправдание, как за соломинку.

От дальнейших объяснений отвлёк настойчивый голос Анкариона, и троице пришлось отправляться в путь. Блёнвенн хотела предложить зайти в Воронью Скалу, забрать и её друзей — в компании Онмунда ей будет куда спокойнее, но нехорошо, некрасиво Корира одного оставлять, а в компании талморца ярл рано или поздно выйдет из себя, их маленькую команду не будет покидать постоянная грызня, а слушать возле вечернего костра постоянные ссоры бретонке совсем не хотелось. И так себя сдерживать придётся, чтобы альтмеру не нагрубить.

Шли молча, тишину изредка прерывала Фрея, говорившая, куда сейчас повернуть.

— Наверное, зря я всё-таки пошёл с вами, — неожиданно вздохнул Анкарион. — Твоя спутница едва меня терпит. Что же, я понимаю её. Кстати, нас так и не представили друг другу…

— Блёнвенн Сцинтилла, — представилась Драконорождённая.

— Фамилия имперская. Очевидно, вы росли в приёмной семье… осмелюсь предположить, южной коловианской?

Впервые бретонка встречала столь хорошо скрывающего своё высокомерие эльфа. Насколько Эленвен не пыталась понравиться скариймской знати, в её голосе всегда чувствовалось превосходство над окружающими, хоть её гости и делали вид, что не обращают на это внимание. Насколько Ондолемар ни пытался выглядеть приятным и доброжелательным, с собеседниками он всегда держался на некотором расстоянии, и дело не только в высокосветских манерах. А этот же… талантливый, видать, актёр. Вон как улыбается приятно, обеим чуть ли не глазки строит, Фрее особенно.