Замок Эйвери

Но как наполнить камень, пусть и огненный, чувством? Вернусь в Хогвартс, перечитаю всю литературу по этому вопросу, хотя у меня её мало, а значит, нужно будет завтра же попасть во «Флориш и Блоттс» за новыми книгами. Что может быть лучше новых книг?! Только новые эксперименты.

Я срываю первый гобелен, выношу его на задний двор, потом та же участь постигает и остальные фальшивки, обнажаются прекрасные лазоревые стены. Я иду на задний двор, заклинанием делаю кучу тряпья меньше и компактнее и произношу слово, о котором мечтал больше года, взмахивая рукой:

– Incendio!

Сухие тряпки тотчас сгорают, оставив после себя неопрятную кучку пепла. Призвав стихию Земли, я засыпаю пепел, и вот уже на месте пожарища - зелёная трава.

Словно и не было этого шепчущего наваждения. Я горестно вздыхаю: «Сжечь бы тогда, как только они начали нашёптывать мне так громко, что и Рем слышал, о наследнике».

Ну вот, есть у меня теперь и наследник, и не сгинет имя Снейпов, по крайней мере, ещё на одно поколение, но я не стал счастливее, наоборот, я до сих пор всерьёз ударяюсь в мысли о двух Венерах - глазах Блейза.

Счастливый избавлением от копий фамильного древа, я наливаю себе рюмку коньяка и иду просматривать свои переводы. Нахожу коротенькое, но ёмкое переложение стихотворения Уолта Уитмена «Если кого я люблю», внимательно просматриваю его - оно определённо содержит магию, пусть странных, изломанных, но стихов. Вот и посмотрю на неё в действии.

Выхожу в сад, сажусь на свою, в полутора ярдах над землёй, развилку, пригубляю коньяк и произношу, обращаясь к закатному небу:

Если кого я люблю, я нередко бешусь от тревоги,

что люблю напрасной любовью,

Но теперь мне сдаётся, что нет напрасной любви,

что плата здесь верная, та или иная,

( Я страстно любил одного человека, который меня

меня не любил,

И вот оттого я написал эти песни.)

Едва закончив читать, вижу Блейза Забини в огромной, пустой комнате, лежащего на широком ложе под балдахином и бессмысленно глядящего невидящими, расфокусированными глазами в моём направлении. Я пугаюсь, но напрасно - Блейз не видит меня, словно бы даже я не явился призраком в его доме, а являюсь абсолютно прозрачным.

Поняв это, я дозволяю себе вольности - подойти, сесть на кровать, провести рукой по лбу, носу, бровям, наконец, прочертить дорожку непокорных губ и закончить ласку, проведя рукой по щекам и подбородку. Он всё равно ничего не чувствует, хотя когда я провожу пальцем по абрису губ, он как-то нервно облизывается.

Самое странное заключается в том, что я не могу представить, неужели мне придётся, да и удастся ли аппарировать домой в виде бестелесного существа.

Но пока я не собираюсь покидать Блейза - вместо этого я целую его, он выбрасывает руку, безошибочно заключая моё бестелесное существо в объятие, поворачивается на спину, освобождая вторую руку, и захватывает меня ещё крепче, жарко шепча мне в рот:

– Ты пришёл, Северус, наконец-то пришёл… Я так ждал тебя - мой дом настроен на магию стихов.

Ты удивлён? Да, я не умею творить её, являясь магом всего лишь Огня, но умею чувствовать тебя на расстоянии. Особенно, когды ты уязвим.

– С чего ты взял, Блейз, что я сейчас уязвим?!

– Иначе бы ты был в постели с волком, а раз его нет поблизости, то ты мой.

Теперь и навсегда…

Он поцеловал меня так, что у меня закружилась голова.

Оторвавшись, я сказал:

– Не играй со мною, Блейз, всё равно я - бестелесный призрак, и ты не сможешь овладеть мной.

– В этот раз - нет, но в следующий, когда мы оба будем во плоти, я обещаю тебе столь изысканное наслаждение, которого ты не получал, да и не мог, от своего оборотня.

– Мой супруг очень искусен в любви, - осторожно говорю я.

– Но он оборотень и потому не понимает, да и не и может понять, ведь серебро в крови мешает, каких ласк, на самом деле, заслуживает его супруг.

– Извини, Блейз, я не в силах изменить Ремусу. Из-за тинктуры.

– Ха, неужели Мастер Зелий, лучший в Британии и входящий в тройку мировых лидеров по зельеварению, не знает способов обхитрить эту вашу алхимическую связь?

– Да, можешь себе представить такое, Блейз? Не знаю.

– Зато знаю я, Северус, и тебе не о чем беспокоиться. Ведь ты спал с женщиной?

– Нет, - упрямо отрекаюсь от Хоуп.

– Да ладно тебе, Северус, половина профессорского состава знает о том, что в роду Снейпов появился новый наследник, а вторая половина знает, что у тебя был роман с женщиной.

Только тебе до сих пор приятно, видимо, носить личину шпиона, а вот твой Ремус…

Впрочем, на этом мне лучше умолкнуть, ведь ты и сам уже обо всём догадался, правда же?

– Правда, - отвечаю так тяжело, словно бы меня ударили под дых, и не кто-нибудь, а сам Ремус.

– Ну что ж ты ему не доверишь выбор крёстного своему наследнику?

У тебя же, наверняка, есть идеи по этому поводу.

– Нет у меня никаких идей, кроме как сделать крёстным тебя, Забини.

– Это чтобы я не домогался к тебе, как один отец к другому? Хороший был бы ход, да вот я отказываюсь от такой чести. Извини, ты мне дороже.

Внезапно поддавшись порыву, который даже не стараюсь сдержать, я говорю ему:

– Да и ты мне тоже.

– О-о, да, договорились…

– … о паритете.

– Называй, как хочешь - п-по мне одно - договор вступает в силу с момента нашего возвращения в Хог.

– Я. Не. Могу. Изменить, Рему. Из-за…

– Да подумай только, если ты «изменил» супругу- мужчине с женщиной, и ничего с вашей долбаной тинктурой не случилось, то что с ней станется, если мы будем с тобой?

– С женщиной я изменил Ремусу единожды…

– И потом ты не ласкал её, даже пальцем не трогал?

Удивляясь провидческим талантам Блейза, я честно ответил:

– Да, ласкал и целовал, но это была не любовь, а какая-то грязная похоть и страсть.

– Ну вот, начинаются традиционные для геев-бисексуалов разговоры о женоненавистничестве.

– А кто такие геи-бисексуалы?
– спрашиваю с интересом.

– Типа тебя, имевшие за всю жизнь контакты только с мужчинами и один или пару раз - с женщинами.

– Ну, уж второй раз я к женщине и близко не подойду.

– Для начала - не зарекайся, а так - классический случай «и хочется, и колется».