Замок Эйвери

Потом приобнимает за талию. Я уже готовлюсь сбросить его руку, но никак не могу этого сделать - мне приятно это полу-объятие, а ещё я пользуюсь тем, что нас, если и видит кто из венецианских окон замка, построенного в совершенно неуместном для Англии стиле итальянского палаццо, во-первых, по причине климата, а во-вторых, по дисгармоничности такой южной роскоши на фоне скромного английского пейзажа, то не узнает, прежде всего, меня. Блейза, как я понимаю, здесь знают хорошо. Вот и пользуюсь пока-что-безымянностью, затем останавливаюсь, опускаю лицо и накрываю тёмно-розовые губы Блейза своим ртом, поцелуй опьяняет нас обоих.

– Вот ты и поцеловал меня, своего бывшего ученика, суровый, верный супругу профессор, - улыбается он и лицом, и глазами, от этой улыбки становясь ещё красивее и притягательнее.

Он обхватывает моё лицо руками и снова наклоняет к себе, целуя столь нежно и искренне, что от этих эмоций, как от вина, кружится голова. Или она просто кружится из-за недозволенной близости чужого, молодого, желанного тела?

Нацеловавшись до припухших губ, мы поднимаемся по широкой лестнице на высокий первый этаж, нам преграждает вход человек в средневековом византийском костюме:

– Мистер Блейз Забини, добрый вечер, позвольте Вашу мантию.

– Сначала прими мантию у сиятельного графа Северуса Снейпа, Джеймс.

– О, какая честь, сам граф Северус Снейп пожаловал к моим хозяевам. Они-то про Вас, сэр, давно наслышаны, господа-то мои все.

– Снимите мантию, Джеймс, и не утомляйте меня пустой болтовнёй.

– Да-да, конечно. А теперь Вашу, мистер Забини.

– Забини, у Вас, что, нет титула?

– Сэр Блейз Коэлис Забини, к Вашим услугам, - подаётся он в порыве поцеловать меня.
– Просто лорд Забини.

Я отстраняюсь и спрашиваю:

– Так почему этот сквиб не не величает тебя, как положено?

– А мы с Джеймсом приятели, правда, Джеймс?

Тот усиленно кивает и расплывается в широченной улыбке.

– Что ж, в таком случае, мистер…

– Просто Джеймс, - снова кивает сквиб.

– Хорошо, просто Джеймс, смело причисляйте и меня к своим друзьям, - я улыбаюсь ему, он не верит своим ушам, но тоже улыбается мне.

Почему я вдруг зачислил неизвестного мне сквиба к друзьям, сам не могу понять - просто захотелось быть «своим» в этом несуразном для Англии, но полюбившемся мне с первого взгляда палаццо, а также сделать приятное Блейзу, показав, что не настолько уж я и кичлив, как могло бы показаться в первую минуту пребывания у дверей дома семейства Эйвери.

Мне кажется, что Эйвери должны быть более душевными людьми, чем графы Уорси, ведь Элайа никогда не пытал, равно, как и я, своих сподвижников по Ближнему Кругу, даже в отличие от меня, наложившего парочку Круциатусов в ту достопамятную ночь на Бэллатрикс. Ещё бы ей привести Гарри тогда, ведь я всю ночь, вплоть до вызова к Лорду, просидел у Полной Леди, накинув на голову капюшон плаща, а на лицо надвинув, правда, так, чтобы не задохнуться от долгого сидения, маску Пожирателя, надетые, во-первых, чтобы меня не узнала Леди на портрете, а, во-вторых, чтобы, почувствовав так и не ставшую привычной особенно сильную, после повторной Метки, боль, добежать, на этот раз, с открытым лицом до линии аппарации.

Второй слуга - человек в такой же богатой одежде, осмотрел нас с головы до ног и преклонил колено перед каждым.

– Таков здесь этикет, - шепчет горячо в ухо Блейз.

– Красиво, ничего не скажешь. Он ведь маг?

– Да, и чистокровный, но его роду только восемь поколений.

Маг раскрыл створки громадных дверей и провозгласил:

– Сиятельный граф Северус Снейп и лорд Блейз Забини!

Мы вступили в залу, намного большую, чем у Уорси, в которой было около двадцати мужчин, а во главе, прямо напротив дверей, сидели два благообразных старца, так похожие друг на друга, что их можно было бы принять за близнецов. Мы с Блейзом церемонно раскланялись на три стороны, мужчины были явно заинтригованы, чтобы посмотреть, с каким-таким графом Северусом Снейпом пришёл Блейз.

– Ещё не все гости в сборе, скоро будет около пятидесяти мужчин, юношей и старцев. А теперь пойдём - я представлю тебя хозяевам дома.

– Сиятельный граф Северус Ориус Снейп, уважаемые сэры Клоссиус и Клавдий.

– Вы из рода Снепиуса Малефиция и супруги его Вероники Гонории.

– Да, о, прекрасные сэры.

– Достойный род, что скажешь, Клавдий?

– Немного найдётша в шовременной Британии таких доштойных родов, Клошшиуш, вожлюбленный брат мой.

– Идите же, внуки, веселитесь, ибо для веселия дана вьношам пора эта, - говорит цветисто старший брат.

– Да, штупай, вьюноша, - Клавдий глядит в мои глаза и вдруг плотоядно облизывает шамкающий рот, - до щего же ты хорош, вьюноша, но глажа твои - не от Мерлина вшемилоштивого, но от Шатаны.

– Не знаю, о ком Вы, прекрасный сэр Клавдий, ибо рождён я в семье благочестивой.

– Гордыня - твой грех, - подытоживает Клоссиус.

– Да, Вы правы, прекрасный сэр Клоссиус, - все мужчины в нашем роду были гордыми, но не горделивыми, - я говорю смело, с достоинством.

Не отступать же мне перед читающими нотации старыми маразматиками?!

Но когда Клавдий старается заглянуть мне в глаза во второй раз, меня уводит от стариков Блейз и начинает знакомить с присутствующими мужчинами, все, как один, среднего возраста - лет семидесяти- восьмидесяти, с хорошими зубами и цветом лица, слегка седеющие у висков, но не седые, совершенно нет облысевших.

Потом Блейз отводит меня в сторону и, обнимая, прижимаясь всем телом говорит:

– Здесь и мой первый мужчина, ну, Арес Ноблиус Горт, запомнил его?

– Да, - говорю я, не отталкивая Блейза и не отстраняясь сам - мне хорошо с ним, - сколько же лет тебе было тогда?

– О, девятнадцати ещё не было, как раз родился мой второй сын, Андриус, я зову его, как жена - Андри.

– А первенца как?

– Генрикус, Анри.

– Как она в них не путается только.

– Ну, для начала, они очень разные внешне, Генрикус - моя копия, а Андриус - Персуальзы.

– Кого?

– Так жену мою зовут, ты же не забыл, что она родом из Франции, да и в Англии прожила-то только до родов Анри. А потом уехала к родителям на родину.

– Не забыл, просто так звали мою мать, тоже француженку. Я потерял её в десять лет.

– О-о, сожалею. Но это имя - распространённое в самом высшем свете Франции.

Т-так вот, если позволишь, я продолжу. Мы с ней разделили имущество, её акции играют на лондонской маггловской бирже, самой солидной в Европе, а сбережения хранятся в Гринготтсе, поэтому моё Сен-Мари-де-Обижье находится там, на родине жены, а моё поместье Забини-Мэнор, большое, кстати, покажу осенью, там очень красиво… - Блейз говорит, говорит, говорит, перескакивая с одной мысли на другую, не успев закончить первую, так, что я вижу - он очень нервничает отчего-то.