Зеркало королевы Мирабель

Место было памятное, знакомое ему, как впрочем и любому жителю Каэледа. Когда здесь не устраивались казни — разыгрывались спектакли, или же плясали странствующие красавицы. Почему-то последние непременно — в красных чулках. Здесь же королева Мирабель впервые увидела чужестранку с гитарой. Фламэ вздохнул. Да, похоже, он действительно становится староват: сентиментален, неосторожен, самоуверен. Замерев на помосте, он огляделся. Ничего не изменилось. Толпа, собравшаяся кругом, ложа, в которой расположилась королева со своими безликими, неживыми фрейлинами. И всякая из них — словно тень своей госпожи. Они и есть — тени. Леди Беатрисы Шеллоу среди них не было, и Фламэ ощутил облегчение. Ну, точно, старый сентиментальный дурак.

Отмахиваясь от всех этих глупостей, он обратил все свое внимание на противника. Юнец как раз снимал черный плащ с гербом, на котором соседствовали грифон и лилия. Хорошая семья Уртеоны. Были в числе тех благоразумных лордов, которые добровольно присоединились к Калладу. Впрочем, насколько Фламэ мог судить, их это все равно не спасло: старший Уртеон умер спустя полгода при странных обстоятельствах. Начали шептаться о проклятиях, которые якобы может насылать королева, но слухи быстро умолкли. Неразумно это — распускать слухи про Мирабель. А юнец был хорош, куда сильнее своего отца, трусливо прячущегося за женину юбку. И черный мундир ему очень шел, а больше того — вороненый доспех, который мальчишка надел в этот раз. Лет двадцать пять красавчику, не больше. Фламэ принял из рук служителя Иртар, уже освобожденный от ножен, и сощурился. Ну что же за жизнь такая? И молод парень, и красив, и доспех на нем новенький, закаленный, и противник у него — старый дурак с зачарованным мечом. Так в довершение всего: противнику этому солнце в глаза.

Фламэ раскланялся с толпой и с молодым Уртеоном, и стиснул рукоять. Перчатка пока оказывала ощутимую пользу, он едва ощущал слабое, предупреждающее жжение. Надолго ли хватит чар, он не знал.

Первым, конечно, напал юнец. Просто потому, что был моложе, красивее и доспех на нем был новенький. Парируя эффектный, но, по правде, достаточно бестолковый удар, Фламэ ощутил первый настоящий укол. Проклятье! От чар Иртара никакие перчатки не спасут! Фламэ неуклюже парировал, чувствуя, как меч рвется из рук.

Иртар был преподнесен в подарок Гирхарду Сокрушителю, первому королю Каллада его северным сородичем. Гирхард тогда женился на девушке из Серого рода, и между двумя, казалось, такими разными странами установились крепкие дипломатические отношения. Фламэ случалось слышать — и даже петь — баллады об этом. По хроникам, да и по иным балладам, выходило, что девица была страшна, зато приданное ее компенсировало все. Вот, взять тот же меч…

Нет, нападать им было решительно невозможно! Кожа перчатки задымилась, ладонь обожгло огнем, и всю руку свело болезненной судорогой. Поймав насмешливый взгляд юнца, Фламэ криво ухмыльнулся. Ай, юноша, не спешите нас хоронить. Попадались переделики и похуже, а живем пока. Фламэ, вопреки судороге, вопреки боли, стиснул меч. Парировать, сделать обманное движение, рубануть.… Вот юнец — молодость, красота, новый доспех — по сопутствующей всему этому неопытности и самоуверенности не заметил, что ремешок, скрепляющий пластинки панциря, надрезан и готов вот-вот лопнуть.

Итак, Иртар. Отрешившись от боя, вытащив наружу умения, которые помнит тело, не разум, Фламэ предпочел думать об истории. Иртар, «Защитник». Маги севера, владеющие колдовством настолько страшным и могущественным, что о нем до сих пор говорили лишь шепотом, наделили клинок чудесным свойством: стоило его взять в руки человеку, замышляющему что-то против короля Гирхарда или его рода, и — пф-ф!

Это самое «пф-ф!» Фламэ и испытывал сейчас на собственной шкуре. От перчатки остались жалкие обрывки, рукоять меча начала прожигать кожу. Еще немного, и потечет кровь.

Удар, обманное движение, почти попал. Удар. Уклонение. Мальчишка был и в самом деле моложе и сильнее, и на его стороне была толпа. Память у толпы была, очевидно, долгая, и смерть ненавистного Палача доставила бы ей удовольствие. К тому же, про Альбериха легенд пока не появилось. А что, надо сочинить. Да вот некогда. Удар, уклонение.

Сочинить балладу о юном герое, сражающемся с древним чудовищем, выходцем из преисподней. Как он поднимает свой сверкающий меч… Юный Уртеон, как командир легендарной Черной Гвардии меч, конечно, носил черненый, но в балладе непременно должен быть сверкающий. С иным на чудовищ не ходят. Итак, он поднимает свой сверкающий меч и…

Фламэ споткнулся, и это помогло ему: Альберих целил выше, и меч его скользнул по дублету, немного порезав вываренную кожу на плече. Царапина. Фламэ упал, откатился в сторону и поднялся на ноги куда медленнее, чем в былые годы.

Он прекрасно фехтовал в юности. Выходцы из древнего, как сама Империя, рода Адмар всегда получали лучшее образование, особенно когда дело касалось воинских наук. Это впитывалось с материнским молоком и отцовскими наставлениями, и если даже разум Фламэ пытался вычеркнуть умения из памяти, тело прекрасно помнило, как уклоняться, как наносить удар, как делать обманный маневр, чтобы завлечь неопытного мальчишку в ловушку. Если бы не боль в руке, если бы не стекающая по пальцам кровь, если бы не тяжесть проклятого меча, Фламэ — Адмар давно бы уже нанизал мальчишку на клинок, как бабочку на булавку. А так, преимуществ не было ни у кого: мальчишка моложе, Палач — опытнее. И остается только ждать, когда рукоять прожжет руку до кости, а там можно и голову с плеч сносить.

Итак, юный рыцарь в сияющих доспехах, со сверкающим мечом выходит на бой с чудовищем, чтобы… спасти красавицу, наверное. Нет, красавица — это мелко, это избито, это в каждой первой балладе. Чтобы защитить процветающее королевство от козней жестокого чародея. В роду Адмаров, ведших свою историю от Первого Канцлера Империи, а до того пришедших со Льдинных гор, наверняка были могущественные чародеи, легендарно сражавшие еще более легендарных драконов. Он вполне годился на роль жестокого колдуна.

Боль потихоньку нарастала, пока не стала совсем уж нестерпимой. Фламэ покачнулся. Шансы его были невелики: мальчишка еще даже не начал выдыхаться, хотя бился довольно бестолково, собираясь одержать легкую победу. Еще оставалась ничтожная возможность, что Фламэ ударит его раз другой, но Иртар слишком тяжел, переполнен гневом на наглеца, дерзнувшего выступить против королевской власти Каллада. Нечего и думать, что удастся хотя бы поцарапать доспех юнца. Смерть, же не таясь, дохнула Фламэ в лицо. Собрав последние силы, он поднял меч, весивший теперь как эспадон, занес его над головой и пошатнулся. Это было последнее, что ему оставалось: Фламэ уронил руки и неожиданно точным движением резанул юнца по уху. Серьга запрыгала по помосту. Фламэ полюбовался долю секунды на текущую по белой шее застывшего от неожиданности Альбериха кровь, а потом упал ничком и потерял сознание.

Глава пятая

Переминаясь с ноги на ногу, Джинджер оглядывала толпу. День выдался морозный, что совсем не помешало жителям Каэлэда явиться к помосту чуть ли не с восходом солнца. Сразу же появились и воришки, и торговцы — зачастую, одни и те же люди. Джинджер поплотнее запахнулась в плащ и прижалась к Бенжамину. Лорд-наемник с брезгливой гримасой от нее отодвинулся. Не нравится? Ну, так и Джинджер тоже не все нравится, а куда деваться?

То ли её в самом деле сглазил противный старик, то ли наступила, наконец, в жизни черная полоса, которую предсказала в свое время Саффрон, а то ли и вовсе то самое «наплачешься». Так или иначе, выбор у молодой ведьмы был небогатый: или умереть при попытке бегства, а Бенжамин сейчас методов не выбирал, или же попасть в руки королевской стражи при попытке спасти Адмара. А стража на площадь заявилась знатная: все, как на подбор, красавцы в черных мундирах. Впрочем, они как-то не особенно оглядывались по сторонам, все их внимание вот уже минут пятнадцать было приковано к помосту. На нем должна была вот-вот появиться живая легенда, чтобы сразиться с новой живой легендой и, конечно же, проиграть. По крайней мере, Джинджер в этом была уверена. Уж слишком реальность не походила на страшные сказки, которые каждый родитель считал своим долгом рассказать детям. «Ешь кашу, а не то тебя Адмар заберет!» Ну-ну.

Лже-музыкант неспешно поднялся по лестнице на помост, и толпа взревела и заулюлюкала. Он переоделся в простой кожаный дублет и добротные сапоги, которые, судя по всему, должны были достаться победителю. Нет, решительно, ничего общего с легендой. Другое дело, показавшийся на другой стороне помоста лорд Альберих (Джинджер специально уточнила его имя у соседки). Вот это — другое дело. Молод, хорош собой, плащ с гербами выгодно обтягивает могучие плечи. Настоящий благородный рыцарь без страха и упрека. И все-таки черный цвет сказочно идет привлекательным блондинам.