Зеркало королевы Мирабель

— Начинать с нуля. Как это знакомо, — хмыкнул Фламэ.

— В замке покажите это человеку, у которого будет медальон с маком, и получите помощь, — шут отложил гитару. — И будьте осторожнее. Вам теперь надо спешить. Если стражники Мирабель действительно мчатся сюда, мне нужно поднять своих людей по тревоге.

Фламэ поднялся и без особой надежды посмотрел на Джинджер — не передумала ли. Молодая ведьма невозмутимо заворачивала гитару в ткань. Фрида, не спросясь, рылась в ларе с целебными травами, набивая свою дорожную сумку остро пахнущими мешочками и флаконами и кладя на их место мелкое серебро. ГэльСиньяк вполголоса разговаривал с шутом. Фламэ вздохнул и окончательно смирился с компанией, которую ему подкинула судьба.

— Эй, музыкант, — Уилл кинул ему короткий меч в черных тисненых ножнах. — На всякий случай. И пообещай мне, что когда с Мирабель будет покончено, ты приедешь и споешь на свадьбе леди Брианны.

— Мне еще нужно сочинить свадебную песню, — улыбнулся Фламэ.

— Мне еще нужно уговорить графиню, — в тон ему ответил шут. — Вам пора. Удачи.

* * *

К рассвету путники уже покинули границы графства Кэр, благоразумно свернув с главной дороги на узкую просеку, ведущую через Королевский лес. Где-то за высокими елями бушевало Белодраконное море, и воображение доносило его запах. За морем — не жалующая ведьм Курита, но за ней — океан (Джинджер смутно представляла, что это такое, потому что никогда не бывала даже на западном побережье Каллада), а за океаном еще один, совершенно диковинный континент, где по легенде столетиями правили змеи-оборотни, держа людей в рабстве. За лесом целый огромный, прекрасный, новый, жуткий и опасный мир. Джинджер воображала его, и запах моря становился все сильнее. Странное дело — с недавних пор в ее мечты вторглась дорога — вдаль, до самого горизонта. Куда же подевался справный муж: на одном плече жена, на другом коза? Юная ведьма покосилась на Фламэ. Нет, тут либо — либо.

— Какие-то дурные предзнаменования?

Джинджер вздрогнула. На нее испытующе смотрели три пары глаз. Впервые люди опирались на ее предсказания, и нельзя сказать, чтобы этот опыт понравился ведьме. Для очистки совести Джинджер посмотрела на затянутое тучами небо. По ним, впрочем, она могла предсказать только снегопад, и весьма обильный. Но его бы сейчас предсказала любая дура.

— Ничего серьезного, — соврала ведьма, опуская глаза и отводя их в сторону.

Фрида хмыкнула и поравнялась с ней, а потом сделала знак придержать лошадей. Мужчины уехали вперед. По дороге, несмотря на спешку, старались двигаться легкой рысью, не производя лишнего шума. Звуки слишком далеко разлетались в морозном воздухе. Помня об этом, имперка понизила голос.

— О чем задумалась, сестрица?

— Так, — нехотя ответила Джинджер.

Фрида хмыкнула еще раз, понимающе.

— А-а, я тоже «так» раздумывала. И погляди, где я сейчас, — имперка развела руками.

— Ты недовольна? Раскаиваешься? — Джинджер подняла брови.

— А вот этого я не говорила, — Фрида улыбнулась. — К тому же, как Видящая, ты лучше меня должна понимать: иногда не мы выбираем дороги, а дороги выбирают нас.

Джинджер посмотрела на холодное солнце, выскользнувшее на секунду из-за туч, и пожала плечами. Та еще попалась дорожка.

* * *

Фламэ одолевали дурные предчувствия. Слишком уж все было спокойно, а так не бывает. Слишком мягкий был в это утро мороз, ограничивающийся тем, что пощипал путников за щеки. Слишком безлюден лес. Впрочем, всех лесорубов, углежогов и браконьеров наверняка напугали вести о всадниках Мирабель. А зверье куда делось?

— Сделаем привал, — Фламэ указал на молодой ельник. Ветки деревьев, отяжелевшие от снега, опускались почти до земли, образуя шатер. — Только лошадей надо спрятать.

— Кто-то едет, — напряженным голосом сказала Джинджер. Всю дорогу она молчала, размышляя о своем. Да и теперь, едва ли предсказательский дар прорезался. Звон копыт по мерзлой земле был слышен издалека.

— Прятаться поздно, — пробормотал ГэльСиньяк, подъезжая ближе к жене. Рука легла на метательные ножи у бедра.

— Следы увидят, — кивнул Фламэ. — Начнутся лишние расспросы. Сойдем мы за гонцов к королеве?

Имперец пожал плечами. Оба они были в черном, а Уилл расстарался и добыл им пару отличных вороных коней. Но мало ли, как это действительно смотрелось со стороны.

— А женщины?

Фламэ с сомнением посмотрел на ведьм. На девок они похожи не были, да и не потащат их с собой королевские гонцы. Маркитанток в такой короткий поход не брали. На кой они (да и девки тоже), когда столько деревень по пути.

— Скажем, что ведьмы, — Фламэ здраво рассудил, что в случае со стражниками Мирабель честность — единственно возможная политика. — Видящие.

— Обе? — скептически хмыкнул ГэльСиньяк.

— Одна правым глазом, другая левым. Тихо!

Раздумывать времени не было: из-за деревьев выскочили черные всадники королевы. Трое. У Фламэ нехорошо екнуло сердце. Если дело пойдет плохо, против трех молодых, сильных мужчин будут меч в едва зажившей руке, метательные ножи имперца и арбалет Фриды. Ну, может, Джинджер на пару с перстнем Артемизии опять что-нибудь выкинут. Впрочем, Фламэ не был уверен, что землетрясение или ураган — подходящий выход из положения. Он приосанился и убрал волосы за уши, открывая серьгу, решив брать привычно — наглостью. Стражники подъехали ближе и с сожалением оглядели квартет. Впрочем, выправка мужчин и заветная серьга, на которую имели право только приближенные королевы, произвели должное впечатление.

— Кто такие? — спросил старший (по званию, но не по возрасту) больше для порядка.

Ему было от силы лет двадцать пять, и взгляд был узнаваемый до зубовного скрежета, такой бенжаминовский. Фламэ не сдержал презрительную гримасу. Он не набирал в свои отряды таких субчиков. Забияки, бретеры, но в настоящих битвах совершенно бесполезны, потому что рвутся в герои и свято верят в свое романтически-благородное непобедимое одиночество. Фламэ и сам был таким в юности.

— Срочное донесение для королевы, — лучшим из «адмаровских» тонов процедил он.

— И о чем?

— Говорю же, для Королевы, — с еще большим презрением сказал Фламэ. — Не для чужих ушей.

Юнец фыркнул.

— Верительные грамоты есть?

Фламэ красноречиво потеребил серьгу, которая служила лучшим знаком отличия и лучшей же грамотой.

— Почему не по главной дороге? — не отставал назойливый юнец.

— Балуют, — коротко ответил за Фламэ ГэльСиньяк. — И от того же вдвоем.

— А…? — взгляд юнца скользнул по женщинам. К счастью, проклятья просто так не срабатывали, а не то дальше бы молодой стражник поехал с чирьем, типуном и парой-тройкой срамных болезней.

— Ведьмы, — поспешил ответить Фламэ, пока в самом деле не разразился ураган. Сестры не очень хорошо понимали скабрезные намеки, да даже просто взгляды. — Видящие. Погоду угадывать. Я слышал, на дороге к столице снегопад.

— Жуткий, — согласился юнец. — Проезжайте.

Он тронул поводья, но сразу же обернулся.

— Как там наши?

— К полудню должны были подойти к стенам КэрГоф, — спокойно ответил Фламэ.

Юнец неприятно ухмыльнулся.

— Значит, цыганская шлюха Брианна уже открыла ворота, если не хочет большей беды.

Фламэ пожелал всаднику скорой встречи с Уиллом. Юнец пришпорил коня и перешел в легкий галоп. Два его молчаливых — по рангу, очевидно, говорить не положено — спутника поспешили за командиром. Фламэ перевел дух. Джинджер нервно хихикнула.

— Я и за меньшее могла бы насморк подарить. Одному из шеллоу-тонских идиотов поросячий хвостик подарила, так он еще юбки моей не коснулся. Но глазенки были вот такие же похотливые…

Фламэ не выдержал и расхохотался в голос, больше от облегчения. ГэльСиньяк вопросительно вскинул брови.