Жемчужница

— Ничего.

— Запер бы.

Алана поперхнулась, удивленно уставившись на этих двоих, и обомлела. Тики, который совсем немного обогнал друга с ответом, все также мрачно смотрел в огонь, и девушка ощутила дикое желание прижаться к нему как можно крепче, чтобы прогнать тень скорби с его лица, а Мана… Мана иронически улыбался, как будто это короткое и уверенное: «Запер бы», — относилось только к нему одному, не касаясь Неа никоим образом.

— А… почему? — вопрос вылетел сам, прежде чем Алана, наученная горьким опытом отношений с родителями, успела его удержать.

— Ну вот так, — младший Уолкер пожал плечами как-то словно бы независимо, но строить эту независимость у него получалось плохо. Потому, что Неа, болтающийся с Изу по другую сторону костра, совершенно, казалось бы, не обращал на него внимания?

— Да все просто, — Тики отвернулся от костра и криво улыбнулся, словно и не думал минуту назад об отрубленных плавниках. — Мой отец — ученый, так что рос я определённо не под его присмотром, но за это я его и люблю. Для него мой побег — очередная прогулка куда-то за море. А отец близнецов — просто перестраховщик. Мана всегда рос болезненным, и он вечно за него пекся. Вот поэтому Мана и не хочет говорить об этом, — здесь мужчина, словно ничуть и не пугаюсь недовольства друга, хмыкнул. Мана насупился, но ничего колкого ему не ответил, только кивнул в знак согласия, когда Алана перевела на него взгляд.

— Мы росли вместе, — заметил он, — но наша разница в том, что Тики и Неа, здоровых, в отличие от меня, никто не неволил. Так что… думаю, мне под силу в чем-то тебя понять.

Алана подумала, что вряд ли его запирали по той причине, что он был способен убить любого в приступе истерики, но ничего не ответила и лишь улыбнулась, потрепав переводящего взгляд с одного взрослого на другого Изу по макушке.

— Родители, — высокопарно протянула она, не желая продолжать этот разговор, потому что никому из собеседников тема была не по душе, и хохотнула. — Но я ужасно хочу посетить ваши фонтаны, — вдруг с восторгом вспомнила девушка и, заметив удивлённый взгляд Тики, поспешила пояснить: — Дориан таскал нас на огромные фонтаны, похожие чем-то на водопады, когда они с Элайзой играли свадьбу. Сестра тогда ещё всё жаловалась, что законный муж уделяет больше внимания мелким пигалицам, чем ей, — рассмеялась она, довольно зажмурившись, длинно выдохнула. — Они все ещё там? Эти фонтаны?

— Закатные фонтаны-то? — Тики улыбнулся и помотал головой, словно вспоминая о чем-то. — А куда они денутся? Конечно, стоят, такую махину так просто не уберешь. Мы с ребятами в них купались в детстве… — голос его был полон ностальгии. Однако продолжалось это недолго — уже спустя пару минут мужчина захрустел позвонками и широко зевнул. — Ладно, кто куда, а я поползу в шатер. Изу!

Малыш тут же отвлекся от что-то увлекательно ему вещающего Неа и вскинул голову, щурясь и глядя на Микка сквозь огонь.

— Д-да?

— Ты спать пойдешь сейчас или попозже? — на этом Тики поднялся и устало потер руками лицо. Вид у него был какой-то и впрямь осунувшийся, несмотря на улыбку.

Или действительно устал, или просто не умел держать лицо.

Изу тут же подорвался и, порывисто чмокнув Неа в щеку, кажется, пожелал ему доброй ночи (мужчина насмешливо сверкнул глазами, но кивнул). Вскоре он стоял подле Тики и сиял глазами, словно готовый сделать все, что тот ему не предложит, главное — чтобы с ним.

Мужчина широко улыбнулся и подхватил его на руки, так и не отказываясь от своей новой привычки. Алана, видя это, тоже поднялась. С Маной или нет, с Неа или нет, а одной вечером у костра в компании еще десятка незнакомых людей и враждебно настроенного по отношению к ней Лави ей было не слишком уютно. Лучше уйти с Тики — они уложат Изу спать и устроятся на ночлег сами.

И, может, Тики снова ее поцелует. Так же ласково и горячо, как целовал сегодня утром.

— Пойду-ка и я тоже, — выдохнула она вслух. — А то уже явно поздно, раз так стемнело. Летом же на юге темнеет поздно, разве нет?

Над бухтой тоже небо темнело поздно — ночь длилась всего несколько часов, и Алана частенько встречала первые лучи солнца, так и не сомкнув глаз.

Мана улыбнулся, соглашаясь с ней, и, закрутив свиток и спрятав его в сумку, протянул поклажу девушке.

— Но и светлеет очень рано, так что отправимся на рассвете, как только солнце встанет. Спокойной ночи, — попрощался мужчина, и Тики, недовольно вздохнув, когда Изу всё же выцарапался из его объятий и смущённо улыбнулся Уолкеру, ударил его в плечо.

— И тебе того же, — загадочно протянул он, стрельнув взглядом на Неа, демонстративно безразлично разглядывающего небо, на что Мана возмущённо надулся и, фыркнув, поспешил оставить их одних.

Спустя несколько минут, в течение которых, Алана чувствовала себя всё более тревожно и взволнованно, отчего-то ужасно трепещущая в этом странном ожидании чего-то, что может (но не обязано было) произойти сейчас, Тики расстелил лежаки на голой земле, и Изу улёгся посередине, сразу же зарываясь с носом в лёгкий плед. Микк неуверенно взглянул на топчущуюся девушку, словно хотел что-то сказать, но стеснялся, и медленно расположился рядом с мальчиком.

— Ты… прости, что так, — невнятно извинился он, и Алана недоуменно приподняла бровь, правда не понимая, за что просит прощения мужчина. — Обещаю, на земле спим всего несколько дней.

И тут она рассмеялась, чувствуя вмиг захватившее её облегчение. Неужели Тики волновался по такому пустяку? Неужели был уверен, что Алана — неженка, с которой следовало сдувать пылинки?

Девушка, всё ещё смеясь, опустилась на лежак, вдыхая запах животного меха и каких-то благовоний от толстой свечи, что Тики зажёг несколькими минутами ранее, и с радостным наслаждением выдохнула:

— Ах, наконец-то свежий воздух и шелест природы, — и, заметив округлившиеся глаза мужчины и смешливую улыбку Изу, добавила: — Поверь мне, земля намного мягче камней, на которых я провела большую часть своей жизни.

— Просто… — мужчина потер руками лицо и как-то обреченно усмехнулся. — Наверное, я слишком мало знаю о том, чем ты жила и дышала и что тебе подойдет больше. Я-то всю жизнь в пути, я и на голой земле посплю, а другие… — Алана оборвала его, мягко прикрыв его рот ладонью, и, медленно, с замиранием сердца приблизившись почти вплотную, поцеловала в щеку.

— Я рада, что ты беспокоишься за меня, но все в порядке, — мне на самом деле плевать, где спать и на чем, если ты будешь спать рядом. И я очень хочу…

Наблюдающий за ними Изу засмеялся и, как будто от какого-то странного волнения перейдя на родной язык, выпалил:

— Вы такие красивые! И смешные! Совсем как семья!

Тики вздрогнул от одних только этих слов — и заулыбался как-то даже почти лихорадочно, словно одно только предположение, что Алана может быть… частью его семьи (его женой, о океан), делало его невозможно счастливым.