Женщины

— Применив свою суперсилу, я дотащила тебя на руках.

— Слава богу, репутация не пострадала.

— Никаких раздеваний, если хочешь знать. И ты не блевала в общественном месте. Ты, кажется, предпочла мужской туалет.

Официантка вернулась еще с одной «Кровавой Мэри» и поставила ее перед Фрэнки.

— Я была в хлам, но помню, что ты вела себя странно.

— Я?

Что-то в этой реакции насторожило Барб.

— Значит, я не ошиблась. Выкладывай, девочка.

Фрэнки вздохнула.

— Как-то летом Фин привел домой своего друга из Военно-морской академии. Для меня они оба были как боги. — Она слегка улыбнулась. Все это, кажется, было слишком грустно для правды. — Рай Уолш, тот командир в солнечных очках, был лучшим другом моего брата. И я была тогда в него влюблена.

— Красавчик, похожий на Пола Ньюмана? Вот это да. Так хватай его и беги…

— Он помолвлен.

— Черт. Только не снова. — Барб выпила. — А ты, конечно, хорошая девочка.

— Когда я танцевала с Джейми, я чувствовала себя в безопасности. Чувствовала любовь. С ним я была как дома, но Рай… в его руках я… знаешь, он так на меня смотрел… как будто хотел съесть. Было даже страшно.

— Это называется страсть, Фрэнки, она уничтожает принципы хороших девочек.

В Семьдесят первом все было по-старому, единственное, что изменилось, — это погода. В декабре пришла сухая жара. В операционной температура поднималась порой до сорока пяти градусов, Фрэнки изнемогала от жары, голова раскалывалась. Нормального сна у нее не было с тех выходных в Сайгоне.

Двери операционной распахнулись, и два санитара вкатили солдата из неотложки. Он лежал на каталке лицом вниз и сверкал голым окровавленным задом. Санитар смеялся — хороший знак.

— Зашли прямо с тыла, — крикнул санитар.

Фрэнки указала на пустой стол и принялась натягивать перчатки.

Парень на носилках вытянул шею и посмотрел на Фрэнки.

— Отличная черная задница, правда? — сказал он с кривой улыбкой. Ему уже успели вколоть морфин. Казалось, что ему едва исполнилось восемнадцать. — Альберт Браун. Рядовой.

— Привет, рядовой Браун. Задница и правда отличная. Жаль, что придется вытаскивать из нее осколки снаряда.

Она махнула рукой анестезиологу по прозвищу Газовщик, и он вколол парню анестетик. Как только ягодицы онемели, Фрэнки принялась за работу. Без анестезии боль была бы жуткой. И она еще придет, когда закончится действие анестезии.

— Откуда ты, Альберт?

— Из Кентукки, мэм. С родины бурбона и симпатичных парней.

— С отличными задницами, — добавила Фрэнки.

— Ага, рад быть их представителем, мэм. — Он рассмеялся.

Она закончила, вытерла кровь и заклеила разрез, а затем позвала санитаров, чтобы те отвезли парня в послеоперационную палату.

— Подождите, мэм, — сказал он. — Можно с вами сфотографироваться? Это для моей мамы Ширли. Ей будет приятно.

Фрэнки устало улыбнулась. Это была частая просьба.

— Конечно, Альберт. Но твою задницу будто медведь пожевал, как, кстати, и мои волосы.

Альберт ухмыльнулся.

— Ничего, мэм. Вы самая красивая девушка, которая трогала мой зад.

Фрэнки не выдержала и рассмеялась. Она наклонилась к мальчику, и санитар щелкнул «Полароидом».

Отдав ему снимок и помахав на прощанье, она отправила парня восстанавливаться, сняла перчатки и потянулась за новой парой. Только она подумала, что неплохо бы выпить газировки, раз случилась пауза, как послышался гул вертолета.

Нескольких вертолетов.

Она оглянулась на Барб, которая стояла в дальнем конце операционной. Обе уже были измучены.

Подруги побежали к вертолетной площадке, вокруг которой вздыбилось облако красной пыли. Они помогли выгрузить раненых и доставить в приемное отделение. Там Фрэнки и Барб осмотрели пострадавших, определяя тяжесть ранений и очередность лечения.

Они уже почти закончили, но тут Фрэнки услышала:

— Куда его, мэм?

Рядом стояли два санитара, на носилках лежал солдат. Она посмотрела на рану.

— В операционную, срочно!

В операционной Фрэнки указала на стол и позвала новенькую медсестру Шарлин, бедняжка только недавно сошла с самолета из Канзаса. Это была ее первая смена.

— Шарлин, — Фрэнки протянула ножницы, — разрежь его одежду.

Светловолосая девушка смотрела, как кровь солдата стекает на ее блестящие черные ботинки.

Фрэнки чувствовала ее страх. Вспомнилось «Дыши, Фрэнки». Она смягчила голос:

— Смотри на меня, Шарлин.

— Да… мэм… — У Шарлин в глазах стояли слезы.

— Знаю, это страшно. Но ты сможешь. Разрежь одежду и сними с него ботинки. Ты дипломированная медсестра.

Трясущимися руками Шарлин взяла ножницы и обошла стол. Не отводя взгляда от обрубка левой ноги, она стала медленно разрезать окровавленные штанины.

Внезапно пациент сел и увидел свою искалеченную ногу.

— Где моя нога?! Где моя нога?!

— Док! Сюда. — Фрэнки быстро вколола морфин. — Это поможет. Все будет хорошо, капрал.

— Я бульдоггер, мэм. — Слова прозвучали невнятно, морфин начал действовать. — Я из Оклахомы. Вы классно пахнете, мэм, прямо как девчонки у меня дома.

— Духи «Жан Нате». Что такое бульдоггер, морпех? — спросила Фрэнки, ища глазами хирурга.

— Родео, мэм. Мне очень нужна моя нога…

— Есть здесь чертов врач или мне делать операцию самой? — крикнула Фрэнки.

В свой день рождения после долгой смены в операционной она направилась в Парк. Вечеринка была в самом разгаре. Барб и Койот стояли у грязного, заваленного листьями бассейна. Между двумя банановыми деревьями, давно отжившими свой век, висел плакат «С днем рождения, Фрэнки!». Как только она появилась, небольшая, усталая компания медсестер и врачей принялась хлопать и улюлюкать.

Увидев Фрэнки, Койот налил выпить и принес ей.

С их последней встречи в Сайгоне он успел сбрить усы. Теперь он выглядел моложе.

— С днем рождения, Фрэнки! Какое счастье наконец встретиться! Потанцуем?

Она уже хотела отказаться, но вдруг увидела, как тяжело ему дается улыбка. Насколько же они похожи: оба пытаются заглушить боль, оба устали от одиночества.

— Дай мне шанс, Фрэнки. Я хороший парень.

Он говорил искренне, и она понимала, что это правда, понимала, что нужно бы согласиться, и потому взяла его за руку. Она не будет спать с ним, не будет даже целоваться — никаких ложных надежд, — но сейчас она устала и ей одиноко. Не та музыка, не тот мужчина, не те руки, но как же приятно, когда кто-то рядом. К тому же это просто танец.