Женщины

Рая она увидела за столиком в тихом дальнем углу.

Милая гавайка в длинном ярком платье с гирляндой цветов на шее провела Фрэнки по оживленному залу ресторана.

Когда они подошла к столику, Рай поднялся и подождал, пока она сядет.

Он протянул ей прелестную гирлянду из небольших желто-белых цветов:

— Это белый имбирь.

От цветов исходил пьянящий аромат.

— Могу я предложить вам коктейль? — спросила официантка, когда Фрэнки села за стол. — Может, «Май-тай»? Хозяйка отеля, миссис Гусландер, считает, что это лучший коктейль на свете.

Фрэнки кивнула:

— Да. Спасибо.

— А мне «Джеймесон» со льдом, — сказал Рай.

Девушка ушла за напитками.

Из центра стола вверх тянулось золотое пламя свечи.

Официантка вернулась с напитками и меню в руках.

«Май-тай» оказался кисло-сладким и крепким. Фрэнки покрутила розовый зонтик, съела сладкую засахаренную вишенку с кусочком ананаса. Этот ужин много для нее значил, возможно, даже слишком много, и ей было неловко. Она могла залезть мужчине в грудную клетку и подержать его сердце в руках, но совершенно забыла, как вести светскую беседу.

Рай уставился в свой бокал, покатывая кубики льда.

— Лед, — сказала Фрэнки, чтобы начать разговор. — Раньше я его недооценивала.

— Как и горячую ванну.

— И сухие простыни.

Фрэнки видела, что Рай тоже немного нервничает. Они еще не были близки, а он уже разорвал помолвку ради шанса, который мог оказаться призрачным.

Официантка принесла две порции креветок под соусом.

Фрэнки обмакнула крупную розовую креветку в острый соус, откусила и стала медленно жевать.

— Помнишь прощальную вечеринку Финли?

— Вечеринка в честь отъезда во Вьетнам, — сказал он. — Совсем другой мир.

— Тогда мы не знали.

Рай отпил из стакана и кивнул.

— Да, — тихо сказал он. — Не знали.

— Вы с Фином хоть раз говорили о Вьетнаме? Говорили об этом серьезно?

Рай на секунду отвел глаза.

— Мы были в Аннаполисе, — сказал он. — Служить во флоте было классно и почетно. Он верил в это. Он хотел, чтобы отец им гордился. Вот это я знаю точно.

— Да, — кивнула Фрэнки. — Наш отец. Стена героев. Мы встретились там на вечеринке.

Рай улыбнулся их общему воспоминанию.

— Оба хотели спрятаться.

— От чего прятался ты?

— Я оборванец из Комптона. Не знал, как себя вести, как одеваться. Я не знал ничего. И…

— Что?

— Ну, если уж мы делимся секретами, я пошел туда за тобой.

— Ты шутишь.

— Я хотел пригласить тебя на наш выпускной. Фин тебе говорил?

— Нет.

— Он попросил этого не делать, сказал, ты слишком хороша для меня. Говорил он с улыбкой, но было ясно, к чему он клонит. В итоге мы оба выбрали… скажем так, совсем других девушек.

— Тех, кто любит запотевшие окна в припаркованных машинах. — Фрэнки улыбнулась. — Очень на него похоже.

— Я понимал, что он прав. С такой девушкой, как ты, у меня не было ничего общего. Но тем вечером я все равно пошел за тобой, думал, получится поцеловать тебя, но ты была не готова. А теперь…

— Теперь мы здесь, — понимающе сказала Фрэнки.

Они прошли через столько трудностей — столько смертей, — чтобы оказаться здесь, на тропическом острове, и потягивать коктейли. Ведь это что-то значит?

Не попробуешь — не узнаешь, верно?

Сначала им нужно узнать друг друга.

— Расскажи о своей семье. У тебя есть братья или сестры? — спросила она.

— О, блиц-опрос. Отлично. Братьев нет, сестер тоже. Мама была учительницей английского. Обожала Йейтса. Мой старик до сих пор живет в Комптоне. Купил там домик еще в тридцатых, думает, что город катится к чертям собачьим. Он держит автомастерскую, «Стэнли и Мо», хотя никакого Мо уже давно нет. С моим стариком никто не задерживается надолго, даже его брат.

К ним подошла официантка, секунду подумала и сказала:

— Сэр, простите, что перебиваю. За баром сидит один джентльмен. Он спрашивает, есть ли у вас минутка.

За барной стойкой из вулканического камня сидел пожилой мужчина в старомодном костюме и галстуке. Он встал и помахал рукой.

— Конечно, — ответил Рай.

Мужчина двигался к ним медленно, немного прихрамывая. Высокий и худой, дорогой льняной костюм слегка болтался на нем. Над губой тонкая полоска усов, аккуратная стрижка.

— Эдгар Латур, — представился он с протяжным луизианским выговором. — Капитан. Пехотные войска. Полагаю, вы здесь в отпуске?

— Да, мы оба, сэр. Это лейтенант Фрэнсис Макграт. Армейская медсестра. Я служу в ВМС.

Эдгар ухмыльнулся:

— Я здесь не для того, чтобы в чем-то вас обвинять. Просто хотел сказать спасибо за то, что вы, парни, — и девушки, конечно — делаете для борьбы с коммунизмом. Мы живем в жестоком мире, но вы должны знать — еще многие ценят вашу жертву. Для меня будет честью вас угостить.

— Это совсем необяза…

— Необязательно, но для меня это честь. Во Франции такая женщина, как вы, мэм, спасла мне жизнь. Благослови вас Господь.

Мужчина ушел, и официантка принесла горячее: баранину на углях, молодой горошек и запеченный картофель. Расправляясь с основным блюдом, они говорили о своих надеждах, о жизни после Вьетнама, о друзьях, которых они там приобрели, и о протестах, бушующих дома.

Когда ужин подошел к концу — после великолепного десерта, — Рай достал корзинку для пикника, которая стояла под столом, и взял Фрэнки за руку. Они вышли из ресторана и миновали трех девушек в вестибюле, танцующих хула под сладкие напевы укулеле.

Территория отеля была похожа на сказочную страну — страну теней, лунного света и тики-факелов. Вся улица была наполнена звуками и ароматами сладкого имбиря, нежной плюмерии и теплого соленого бриза. На подстриженной траве повсюду горели тики-факелы. Рай и Фрэнки шли по арочному мосту, вода в пруду мерцала.

Рай привел ее на пляж, он нашел тихое, уединенное место подальше от закрытого бара и распаковал корзинку. Плед. Свечи в подсвечниках, спички, бутылка шампанского и пара бокалов. Расстелив на песке покрывало, он налил в бокалы шампанское.