Жертва

— Арман ранен? — прошипел Рэми. — И вы мне не сказали?

— Ваш дядя пошел к нему, вам незачем...

— Я пойду к брату! — выкрикнул Рэми.

Илераз, зло улыбнувшись, щелкнул пальцами, и переход исчез. Будто его не было. Застыли виссавийцы, забыло как дышать все зверье в замке и заткнулись как по команде оравшие в небе птицы.

Рэми вздрогнул, безошибочно повернулся к Илеразу, и голос его пронял могильным холодом. Столь разгневанным Илераз не видел Рэми никогда... запахло магией так, что дышать казалось сложно. Воздух стал густым, как масло, упали на колени виссавийцы, покачнулись дозорные, едва выстояли подоспевшие высшие маги. Рэми одним движением руки восстановил арку перехода, идеально правильно, не то, что эти виссавийцы, тот в синем улыбнулся победоносно, а Илераз невольно согнулся пополам, когда внутренности его опалило болью:

— Да как ты смеешь! — прошипел Рэми.

— Быстрее, мой архан! — поторопил его виссавиец, и боль отпустила. Почти. Но сейчас это не важно! Миранис, где же ты! Где этот, вздорный принц! Но вместо принца меж Рэми и переходом встал... хариб Мираниса.

А вот этого не ожидал никто. Хариб, бледный, дрожащий от волнения, упал на колени, и по щекам его покатились частые слезы. Рэми застыл, гнев его будто схлынул, оставив лишь отблески беспокойства, тихая мольба хариба даже Илеразу встрепенула душу:

— Помоги моему архану!

— Не только я его телохранитель. Ему помогут Тисмен, Вирес, — холодно ответил Рэми, направляясь к переходу. — Не смей меня останавливать!

— Ты один, — так же тихо выдохнул хариб, и Рэми резко остановился, будто прислушиваясь. Внезапная тишина все так же била по нервам, слова хариба отзывались в ней тревожным набатом, голос крепчал, постепенно переходя на крик: — Ты один сейчас в Виссавии. Они там... мой архан, я понимаю, что требую многого... но возле твоего брата все телохранители. Повелитель. Вождь Виссавии. Кто остался рядом с Миранисом? Ему очень плохо... принц просил вам не говорить, отрезать вас от него... он не спал много дней... он в забытьи, бредит от боли, вы его телохранители, как!

И вновь тишина. А в ней отчаянный шепот:

— Как вы могли его бросить! Как вы могли этого не замечать, как! Мой архан! Умоляю!

— Ваш брат может не выжить, — вновь ударил словами виссавиец.

Илераз бы с удовольствием вмешался и придушил этого урода, но Рэми не позволит! Рэми все равно уйдет, если захочет, чудо еще, что не ушел! Вот он переход, стоит, шелестит бурым туманом, будто приманивает! Вот он, выбор, и, увы, все тут знали, что Рэми выберет.

— Мой дядя там? — спросил не того виссавийца, Арама, все так же застывший у перехода Рэми.

— Да, — выдохнул Арам. — Он выбежал в Кассию как только узнал о ранении Армана.

Идиот! Ранении! Надо было сказать, что все это ошибка, что с Арманом все в порядке! Да, очевидная ложь, но ложь во спасение! Эти виссавийцы идиоты!

— Вы же понимаете, что Арман... — вновь повторял назойливый виссавиец.

— Ты ведь, — уже спокойно прервал его Рэми, — как Арам, должен беспокоиться о моей безопасности, а не о ранении Армана, так ради богов... откуда твоя настойчивость? Почему так важно, чтобы я туда пошел?

«О небеса, спасибо вам! — выдохнул Илераз, едва дыша от боли. — Он начал понимать...»

— Илераз! — внезапно приказал Рэми. — Подойди!

Второй раз за день Илераз перемахнул через перила и плавно опустился вниз. Раньше это казалось пустяком, а теперь каждое движение давалось с трудом и лишь непрерывно текущая по венам сила удерживала в сознании. Но на колени опуститься не дали: Рэми шагнул к нему сам. Мимолетным жестом коснулся его груди, и боль вдруг отпустила, нахлынуло облегчение.

— Возьми их под стражу! — приказал Рэми. — Обоих! Пусть никто к ним не приближается, пока я сам их не допрошу. Не смейте их пальцем тронуть, даже не говорите с ними, но и убежать им не дайте.

— Да, мой архан... — зловеще прошептал Илераз. — Все сделаю, как прикажете.

А потом вернется Кадм и все равно этих виссавийцев на пласты порежет. И даже Рэми ничего сделать не сможет.

— Проверь, куда ведет переход! — вновь отдал приказ Рэми.

— Я проверил... — обескуражено ответил Илераз. — И только что спросил дозор в Кассии. Арман точно в замке повелителя, в покоях Деммида, но переход ведет не туда. Мой архан, прости, прости мою вольность! Я знаю, что не должен был...

— Потом, — Рэми помог харибу принца подняться и легким всплеском магии заставил того заснуть. Приказав перенести хариба в свои покои, он прошептал:

— Иди к нему, Нар. Ты ему сейчас нужен... амулет молчит, но...

— Нет, — упрямо ответил хариб. — С ним Лиин и твой дядя. Я хочу остаться с тобой. Мой архан приказал...

— Но...

— Ты правильно выбрал. Арман не хотел бы, чтобы ты спасал его ценой жизни принца. Ты нужен Миранису, и тебе лучше остаться тут. Элизара, Тисмена и Лиина для Армана будет достаточно. Если они не смогут помочь... то и ты ничего не сделаешь. Не надо себя винить, мой архан. Мы все на твоей стороне и на стороне твоего брата.

— Я понял... — мягко улыбнулся Рэми. — Я все понял. Не продолжай.

***

Боль пронзала сердце тонкими иголками, и Рэми с трудом удерживался, чтобы не рвануть в переход и не броситься к брату. Убедиться, что Арман жив, что ему ничего не грозит, что... но хариб Мираниса прав. Он сам выбрал служить принцу, сам выбрал уйти из рода, сам выбрал идти с братом разными дорогами... Боги, кто же знал, что за этот выбор придется заплатить так дорого! И где же ты, Аши, когда ты так нужен?

Он попытался найти мыслью телохранителей и чуть было не покачнулся, когда убедился: хариб прав. В Виссавии остался только он и Миранис, закрытый за тяжелой темной стеной... Прав, но кому легче от этой правоты?

Он в одно биение сердце оказался в покоях Мираниса, кивнул поклонившемуся харибу Кадма и уверенно вошел в спальню принца. Его никто не останавливал — осмелился бы! — лишь мягко спросили, нужна ли ему помощь... да кому сейчас нужна эта помощь!

В спальне было душно и, наверное, темно. Рэми легким жестом приказал разойтись тяжелым портьерам, окнам открыться и впустить влажный после недавней грозы воздух. Зашуршал над ними щит, отрезал от начавших волноваться пегасов, и Рэми мягко подошел к кровати принца, сел на ее край и безошибочно опустил руку на обнаженное плечо кассийского наследника. Принц спал, но тяжелым, страшным был этот сон. Аура его, обычно ярко-синяя, теперь подернулась серыми, уродливыми всполохами, кожа холодила пальцы и была липкой от пота, тело исходило нервной дрожью. Принц действительно был болен, опасно болен, но Рэми не знал причину этой болезни.

Он медленно встал, на ощупь нашел и опустил над кроватью тяжелый балдахин и приказал войти в покои Араму.

— Тебя я не звал, — прохрипел он, когда узнал ауру склонившегося перед ним человека..

— Простите, — сказал Илераз, но его аура сияла так же ярко и уверенно: абсолютно не раскаивается, упрямец. Может, и к лучшему. Рэми доверял Илеразу, не менее, чем доверял его брату. И его присутствие добавляло ему уверенности. — Я должен был... пока моего брата, Армана и других телохранителей нет в Виссавии, я отвечаю за вашу с принцем безопасность.