Жестокеры
Шрифт:
Дим.
Мой внутренний голос предпринял отчаянную попытку спасти меня:
«Но ведь Дим – он же тебя любил. Он относился к тебе по-человечески. Значит, дело не в тебе. Значит, ты достойна любви и уважения. Ведь Дим не мог так в тебе ошибиться».
«Да? – язвительно возразил мозг. – И где он сейчас?»
Словно в довершение издевательств на ум пришла та старая песенка* про то, что хорошие парни всегда «отваливаются», уходят.
Да, все так… Они уходят, а ты остаешься. Праздновать свои оставшиеся дни рождения в одиночестве. Пока не сдохнешь.
What a pity for you.
Вот уж действительно: What a pity for me!
Нет, как же все-таки все взаимосвязано! Если бы не ушел
Неужели во всех своих последующих несчастьях и разочарованиях я винила моего Дима? Нет. Я бы никогда не смогла этого сделать. За всю мою жизнь Дим был едва ли не единственным человеком, который когда-либо был на моей стороне. Он так верил в меня, так хотел для меня лучшей жизни: яркой, полной счастья, любви и свободного творчества. Он и меня заставил поверить, что такая жизнь возможна. Наверно, поэтому я до сих пор не могла его отпустить. Я тосковала не только по нему, но и по себе – той, которой я была, когда была с ним. Я хотела бы остаться такой. Жаль, что я стала кем-то другим… Я никак не могла с этим смириться…
*гр. Blondie, песня Good Boys, но у АЕК вольная интерпретация некоторых строк из этой песни, которые она запомнила
***
«Леночка, а почему ты так долго живешь одна?»
Странные люди напрочь лишены такта. Они все время бесцеремонно лезут в твою личную жизнь, садистски напоминая тебе о не самых радостных ее моментах. И так раз за разом, снова и снова… Как человек может все это вынести – сама не знаю. Полина своим язвительным замечанием сковырнула корку на моей старой ране, которая все никак не хотела заживать. Это была моя давняя и самая невыносимая боль, справиться с которой за эти годы я, как выяснилось, так и не сумела.
Дим. Моя детская любовь. Моя недетская потеря. Мой дар и удар судьбы – прямо под дых! Мое счастье. Мое проклятье. Моя мука. Я не могла понять: для чего, словно яркая комета, на такой короткий миг приходил в мою жизнь этот прекрасный и добрый человек? Чтобы нанести мне рану, незаживающую все последующие годы? Чтобы стать для меня тем, с кем я невольно сравнивала тех, кто встречался мне после него, в раздражении отметая их всех – не выдержавших сравнения? Чтобы на всю оставшуюся жизнь отравить меня горечью сожаления о том, что счастье любви было возможно? Что оно было так близко, в моих руках, но теперь его нет и не будет уже никогда? Мне было бы гораздо проще жить, если бы я никогда не узнала, как это бывает, как это может быть… Для чего мы встретились? И полюбили друг друга, если это все так скоро закончилось? Если мы заранее были обречены?
Любовь к талантливым красавчикам гуд боям – вот на что я теперь обречена. И по-другому не будет. Я давно это осознала. Но попробуй такого найди! Это невероятно сложно… Я горько жалела о том, что нам не дали в полной мере испытать нашу любовь. И теперь – зная, какой же она дефицит, – я чувствовала себя так, словно меня обокрали. Заставили провести без него все эти годы, которые и были моей молодостью – порой, которой в судьбе каждого человека положено быть золотым временем и которой я, по сути, оказалась лишена. Сейчас, в день своего тридцатилетия, я поняла, что у меня не было настоящей молодости. Не было ее наивных и чистых радостей. Не было того, на что имеет право любая девушка. И пережить то, что переживала сейчас я, вот так, недолюбив, – это все равно,
что умереть молодым. Это как уходить подростком на войну, с которой ты уже не вернешься.Период брошенности и покинутости после ухода Дима – он растянулся на всю мою жизнь.
«Дим! Если бы я только знала, что буду так несчастна и одинока, когда вырасту, я бы ни за что никому не позволила нас разлучить. Я бы вросла в тебя – костями, жилами…»
Внезапно мне стало так жаль себя. Так горько и обидно за то, как мало любви и счастья было в моей жизни. А вместо этого было… Было то, чего и вспоминать не хочется. О своих немногочисленных и недолгих отношениях после Дима могу сказать одно: хорошо, что они закончились. И жаль, что они вообще были. Все, что было в моей жизни после Дима, все люди, которые мне встречались, за редким исключением – это какая-то издевательская насмешка над моими представлениями о дружбе и любви. Наверно, я права: мы ни с кем никогда не будем счастливы, если вновь не обретем друг друга. Но этого не случится.
Я вспомнила те давние слова: «Такая девочка, как ты, не должна плакать. Никогда». Но я снова плакала! Я плакала всю жизнь! Хоть Он и просил не плакать, но слезы вновь текли по моим щекам. Я иронично смеялась над своими любовными неудачами:
«Я счастливчик, как никто! Настоящая любовь пришла слишком рано, и ее у меня сразу же отняли. Тот, кого любила, исчез, и больше я его не видела. Вот и все – и годы одиночества! Целая жизнь одиночества. Прям как в той книжке!»*
Неужели это правда происходило со мной? Неужели я это заслужила? Серьезно? Я горько усмехнулась: и кто придумал для меня такую судьбу? За что?
Однажды я где-то прочитала, что жизнь человека, его воплощение на земле – это своего рода экскурсия души.
«Я не хочу жить в Твоем мире. Мне не нравится эта экскурсия», – адресовала я небу свои неутешительные выводы. – «Верни мне деньги за билет и забери меня обратно».
Потеря Дима – того единственного, кто был на моей стороне – вот о чем сильнее всего жалел этот несчастный разочарованный экскурсант. Мой единственный родной человек Дим… Других таких не будет…
«Леночка, а почему ты так долго живешь одна?»
«Потому что Дим был единственным, с кем у меня могло что-то получиться».
«Но он ушел. Он предал тебя. Стоило ли помнить и жалеть о нем – все эти годы?»
«Нет, это не так! Мой Дим, мой любимый good boy – тот, который всегда был на моей стороне, – он пытался меня спасти, но не смог. Просто не выдержал. Он не виноват. Это все моя обреченность. Моя от рождения приговоренность к страданиям. Груз Нелюбви. «Печать неудачи». Она перешла и на моего Дима, пока он был со мной. Вот откуда его непроходящая грусть, которой он заболел в ту нашу осень. Несвойственная ему сатурнианская грусть, так исказившая его солнечный облик, – это я его ей заразила. Вот почему он ушел – чтобы снова научиться дышать. Просто дышать. Он не мог этого делать, пока был со мной».
Я не собиралась снова плакать. У меня просто больше не было на это сил. Но упущенное, когда-то обещанное, но так и не сбывшееся счастье вновь пребольно кольнуло меня – прямо в сердце. Я снова разрыдалась.
«Смирись, ты никогда не найдешь его и никогда даже не узнаешь, что с ним. Ты же приняла решение его забыть. Так почему ты этого не сделала? Ты должна отпустить его – как сон, как детскую мечту. Его больше не будет никогда… Вас, таких, какими вы были, больше не будет никогда».
Да, я знала, что нас, таких, больше никогда не будет. Остатки оплакивания этого факта текли по моим щекам солеными жгучими струями. Я оплакивала не только Дима, но и себя – ту, какой я могла бы быть, если бы он остался со мной. Ту, какой я всегда хотела быть и какой и правда была – всего на какой-то краткий миг в масштабе всей этой долгой, трудной и невыносимо утомительной жизни. Мне только казалось, что за эти годы я смирилась с тем, каким человеком я стала без Дима. Нет, я не смирюсь с этим! Никогда!