Житие сестер обители Тёсс
Шрифт:
1. Подражание Христу как роль себя
Уподобляясь Иисусу и Деве Марии, харизматик играет не их, но выстраивает образ себя по подобию им. Подобие — это несущностное тождество сущностно нетождественного. Несущностное тождество складывается из всей совокупности процедур, которым харизматик подвергает себя в качестве «режиссера» (бичевать, привязывать на спину крест, морить голодом, жаждой) и которые он же испытывает на себе в качестве «актера» (быть бичуемым, носить на спине крест, изнывать от голода и жажды). Именно это некогда претерпевал и Христос, которым харизматик, впрочем, по существу отнюдь не является. Цель харизматика заключается в том, чтобы на фоне сущностного нетождества себя и Христа неизменно утверждать свое несущностное тождество с ним, во всём подражая ему и походя на него. Таково содержание терминов «подражание Христу» и «подражатель Христов», заявленных Г. Сузо в главе 15 книги I «Часослова Премудрости».
Совершенно по-другому выглядело бы действие, если бы постулировалось сущностное
1073
Имеется в виду грамота, опубликованная епископом Иоанном 113 августа 1317 г. и ставшая прологом к преследованию бегардов обоих полов, а затем бегинок и бегинов в Страсбурге. Перечисляющая заблуждения секты «Свободного духа» по рубрикам (в отношении Бога, Христа, Церкви, таинств, Страшного Суда, святых) грамота дополнена перечнем заблуждений «секты бегардов», составленным по итогам инквизиционного дознания (см.: Хорьков 2003: 44—48).
Тебе надобно есть, если ты голодна, и пить, когда почувствуешь жажду. Носи мягкие рубашки и высыпайся на мягко выстланном ложе. Всё, чего бы твое сердце ни пожелало из пищи и развлечений, позволяй себе и живи не для кого другого, как лишь для себя. Если увидишь, что всё сотворенное Богом гибнет прямо у тебя на глазах, не предотвращай этого даже с помощью одной «Ave Maria». Повели любому творению служить тебе согласно воле твоей, Богу во славу. Ты должна иметь благородные одеяния, пребывать в одном месте и возводить (vff tragen) все вещи к Богу. Если захочешь насладиться всеми творениями, то делай это по полному праву, ибо каким насладишься, то возведешь к его истоку (treistu vff jn ir vrsprung). Тебе ведь известно: чем бы ни наслаждаться, то обретается в Боге, Богу во славу.
Логика такой этической доктрины очень проста. Коль скоро праведник идентичен Богу и является Богом, у него нет необходимости уподобляться ему, утверждать на фоне сущностного нетождества свое несущественное тождество с ним. А раз так, он может делать что пожелает, даже предаваться свальному греху — как это неоднократно случалось в вырытом под землей «Парадизе» кёльнских бегардов, чему в 1325 году был положен конец местным архиепископом Генрихом фон Бирне бург [1074] , — его изначально постулированная святость освятит его действия, которые по определению святы, даже если противоречат евангельским заповедям.
1074
В начале 1320-х годов в Кёльне и его окрестностях действовал ересиарх Вальтер Голландский (Walther von Holland), обративший в свою ересь немало народа и сожженный архиепископом Генрихом Вирнебургским (известным также как преследователь Экхарта) ок. 1222 г. Тот же Генрих разгромил в 1325 г. находившийся «под землей» «Paradies» кёльнских бегардов, причем 50 активных членов местной общины были сожжены либо утоплены в Рейне. Расправе предшествовала следующая история. Один из влиятельных бюргеров Кёльна тайно последовал за своей совращенной ересиархом супругой и присутствовал, переодетый «лоллардом», на радении в «Парадизе». Из угла он слушал проповедь обнаженного проповедника «в присутствии Иисуса и Его Матери Марии», а затем, вняв призыву обнажиться «по образу невинных», поневоле участвовал в сексуальной оргии — которую хронист характеризует не иначе как «more porcorum» («как то водится у свиней»), — причем умудрился стянуть в разгар свального греха кольцо с пальца супруги, чтобы позже ей его предъявить в качестве доказательства (не сказочный ли это мотив?). Он-то впоследствии и навел инквизиторов на «Парадиз» (см.: Schweitzer 1981: 121—122).
2. Актерская техника
В поисках метода «imitatio» Г. Сузо, как и всякий другой харизматик, обращался к современной ему актерской технике. Многие главы его автобиографии свидетельствуют, что народная культура была ему близко знакома. Все школы зарождавшегося в его время масленичного театра: нюрнбергская, любекская, базельская, штерцингская и альпийская (юго-востока Германии) — владели лишь техникой отстраненного изображения, предполагавшей демонстративное разведение актера и его роли, к которой актер энергично, а иногда даже в открытую, выражал свое отношение (см.: Реутин 1996: 143—210). Именно эта техника была впоследствии культивирована Б. Брехтом. Мы далеки от того, чтобы отождествлять
позднесредневековый «театр представления» и имитационную аскезу харизматиков — хотя бы по той причине, что последняя, будучи практикой себя, смещала внимание на самого исполнителя, полагала его своей целью, — но кажется, что путь к этой аскезе, при желании реконструировать ее, от современного ей масленичного театра ближе, чем от чего-либо другого.Указанная близость обнаруживает себя, помимо прочего, в технике означивания. Деталям интерьера, где разыгрывался фастнахтшпиль (стол, стул, шкаф, окно, дверь в соседнюю комнату), приписывалось с помощью ремарок и жестов театрального герольда, а также в ходе игры то или иное значение: трона, кельи, аптеки, трактира. В последнем случае, коль скоро действие разыгрывалось в трактире же (Нюрнберг), использовалась семиотика наличного пространства — именно так, как играющим Г. Сузо использовалась семиотика предметов культа. Будучи заданы герольдом, значения поддерживались в течение игры репликами и действиями актеров.
Как сказано выше, харизматик совмещает в себе «режиссера» и «актера». В качестве «режиссера» он подбирает мифологические образцы, создает новые, варьирует старые формы аскетических упражнений, рассчитывает способы и меру воздействия на свое тело. В качестве «актера» он переживает такое воздействие, наслаждаясь своим «христоподобием» (cristfoermigkeit). Эта смена состояний «актера» и «режиссера» очень заметна в автобиографии Г. Сузо:
Сие он проделывал до тех пор, пока у него кисти рук и сами руки не начинали от напряжения дрожать, и тогда он придумал еще кое-что.
Он велел сделать себе две перчатки из кожи <...>.
Коль скоро указанное совмещение имеет место, активность и пассивность становятся обратными сторонами друг друга: что харизматик придумал и инсценировал, будучи «режиссером», то он испытал на себе, будучи «актером». Свою активную деятельность по воспроизводству и созданию смыслов он пережил как пассивное приобщение к этим смыслам. Г. Сузо называл такое активно-пассивное состояние «деятельной восприимчивостью» («uebige enpfintlichkeit») (ГС 114).
Самое важное и интригующее здесь — смена статуса смыслов с субъективного, когда создаются, на объективное, когда переживаются. В самом деле, не будет же харизматик истязать и умерщвлять себя лишь ради своих же фантазий! Нет, смыслы должны быть самодовлеющими, объективно-весомыми. И действительно, страдание, которое харизматик приготовил себе (а лучше — испытал в силу стечения обстоятельств), есть для него физическое, зримое свидетельство присутствия Божьего. Есть страдание — значит, Бог где-то рядом и занят тобой: «Страдай Меня из любви ко Мне, ибо Я не сумею обойтись без сего в тебе» (с. 282 наст. изд.). Не только харизматику необходимо страдать, но и Богу нужно, чтобы харизматик страдал:
Его милосердием мне было сказано <...>, что по причине подлинной любви к моим страданиям Он не может без меня обойтись <...>.
Поскольку страдание есть не что иное, как претерпевание Бога, И. Экхарт, толкуя евангельский стих «Блаженны, кто страдает за правду», противопоставляет для щееся «страдание ради Бога» («liden durch got») «страданию в прошлом» («gelitenhan») и «страданью только в намерении» («noch-liden-suln»), так как в двух последних видах страдания Бог уже и еще не присутствует (см.: МЭ 2010: 55). Активнопассивная структура страдания проливает свет на «отрешенность» (abegescheidenheit) И. Экхарта, «бесстрастие» (gelassenheit) Г. Сузо и «опустошенность» (lidekeit) И. Таулера. Эти родственные, близкие концепции предполагают активную, волевую деятельность ради создания условий пассивного и безвольного претерпевания Бога.
Как и всякий актер, харизматик демонстрирует свое действие-страдание зрителям: Богу, время от времени Деве Марии и остальным насельникам неба. «Я показала оное Богу», «Я показала страдание Богу и пожелала, чтобы Он ему внял», — повествует о себе Элсбет фон Ойе (Aut. 22, 10; 48, 7; 68, 4—5). Она вопрошает у Бога: «Видишь ли сие?» (Aut. 42, 3—4), и Господь отвечает харизматику, показывая ему в пределах той же игры свои страдания и их следы на теле: «На протяжении постного времени Господь наш показывал (erzaiget) ей по отдельности все те муки, которые Ему довелось вынести с тех пор, когда Его взяли под стражу, и до тех пор, когда Его сняли с креста» (с. 72 наст. изд.); «Тот показал ей Свои руки да ноги, Свой бок и сказал: “Поверь, это Я”» (с. 158 наст. изд.).
3. Координатное пространство традиции, гиперсемантизация
Некоторые черты перформативной практики, жизнетворчества уясняются из контекста традиции в целом. Традиция располагает, в частности, своего рода координатным пространством, насыщенным с разной степенью интенсивности ее ценностями и значениями:
<...> он (Служитель. — М.Р.) мысленно начертил три окружности, внутрь которых себя заключил ради духовной защиты. Первой окружностью была его келья, капелла и храм. Оставаясь в пределах этой окружности, он полагал, что находится в достаточной безопасности. Другая окружность охватывала весь монастырь за исключением ворот. А третья, и наиболее пространная, окружность включала входные врата, вот тут-то и нужна была изрядная осторожность. Когда же он покидал три эти окружности, то ощущал себя диким зверьком, вне норы и окруженным охотниками.