Злобный рыцарь

Георгий повернулся и холодно посмотрел на него.

– Еще скажи, что я не прав!

– А я не собираюсь тебе ничего доказывать!
– Костя, плюнув на гордость, соскочил с дивана и, подойдя к Ане, уселся на подлокотник и оперся на ее плечо, отчего его ощущение самого себя тут же стало немного менее омерзительным. Когда ж ты уже пойдешь спать, флинт?!
– Конечно, я никогда к ней не привяжусь. Возможно, со временем, я к ней привыкну, может, даже она станет мне немного симпатична - но не более того. Конечно, вероятно я попытаюсь заключить с Кукловодами сделку. Или они со мной. Но платить ею, - он кивнул на Аню, которая перебирала бумаги, - этого не будет.

– Смотря, что они тебе предложат, - наставник криво улыбнулся, - а они мнооого могут предложить. Я, например, знаю, что ты хочешь достать денег для улучшения облика своего флинта - понимаю, для тебя ведь это то же самое, что тюнинг сделать неважнецкой тачке...

– Я не работорговец, черт возьми!

– Что такое - внезапно осознал, что твой флинт, все-таки, тоже человек?

– Ты лучше спроси себя, - тут же увернулся от ответа Денисов, - кто хуже - Кукловоды, которых ты так презираешь? Или хранители, которые соглашаются на их условия?

– Я и не сомневался, что начнется философская размазня!
– махнул рукой Георгий, и Гордей, которому этот жест не понравился, что-то угрожающе забормотал, и его глаза недобро вспыхнули в тенях среди листьев. Аня закурила, и Костя недовольно покосился на нее, подумав - не попробовать ли подтолкнуть ее пальцы, чтоб уронила сигарету. У него это получалось нередко. Он невольно вспомнил свой первый день работы, Гришу, который так откровенно огорчился его скорым успехам в донесении слов и действий до своего флинта, и внезапно его осенило.

– Уж не думаешь ли ты, что у меня есть все шансы стать кукловодом?! Вот почему ты злобствуешь?!

– Хорошая эмоциональная связь еще ничего не значит, - буркнул наставник.
– Но ты бы этого хотел, а?

– Насколько бы это упростило мою работу, - Костя потянулся к пепельнице за сигаретой. Георгий подошел к нему вплотную и, одернув гимнастерку, наклонился, чуть ли не уткнувшись в замечтавшегося ученика носом.

– Послушай, парень, ты свою жизнь прожил. И закончил ее так, как закончил. Все! Не пытайся забрать чужую!

– Считай, я проникся, - насмешливо ответил Денисов.
– А если да? Что тогда, Жор? Сдашь меня?

– Нет, ну что ты, сынок, - Георгий улыбнулся почти отечески.
– Я просто сверну тебе шею.

– Что-то не припоминаю такого в рекламе твоих курсов, - Костя завел руку за спину, ощупал рану и помрачнел - меньше она не сделалась, хотя исходить сизью перестала.
– А что скажешь насчет того, что тот бывший призрак в автобусе был кукловодом?

– Все никак не угомонишься? Призрак-хранитель, а теперь еще и кукловод!
– Георгий фыркнул, выпрямляясь.

– Ты внимательно слушал, что я рассказывал?!
– Костя вскочил, не отпустив, впрочем, Аниного плеча.
– Водила вел себя, как управляемый робот!

– Тебе со страху померещилось!
– заявил Георгий.

– Со страху?!
– Костя скрежетнул зубами.
– Знаешь что, Жора, а валил бы ты отсюда!

– Я не могу этого сделать, - сообщил Георгий с внезапным добродушием.
– Сейчас к тебе кое-кто придет.

– Кто?! Еще какой-нибудь кретин?!

В эту секунду из прихожей протек сладчайший, легко узнаваемый голосок.

– Константин Валеееерьевич!

– Елки-палки!
– Денисов чуть не уронил сигарету.
– А он-то чего сюда приперся?! Меня переводят?! Или собираются арестовать?!

Георгий хохотнул, а Гордей, свалившись с подоконника, с грохотом выкатился из комнаты. Костя, метнувшись к дивану, схватил скалку и вентиляторный резак, бросил взгляд на своего флинта, все так же уютно посиживавшего в кресле, дернулся было к выходу из комнаты, но тут же развернулся, растерянно глядя на свое оружие, после чего посмотрел на наставника почти жалобно.

– Ему плевать, - сообщил Георгий, смахнул пластмассовый меч с табуретки и толчком ноги отправил его под диван, - а вот это я, пожалуй, приберу.

– Константин Валеееерьевич, - снова пропели из-за входной двери.
– Будьте любезны впустить меня. Георгий Андреевич должен был известить вас о моем визите.

– Да уж, - Костя иронически скривился, - должен был.

– Да ты ж мне слова вставить не давал.

Денисов, чертыхнувшись, выбежал в коридор, где домовик, настороженно поглядывая на входную дверь, ковырял пальцем стену, машинально посмотрел на себя в зеркало, бросил резак на тумбочку и, закинув скалку на плечо, осторожно подошел к дверной створке.

– Евдоким Захарович?

– Да, - приветливо подтвердила дверь, - это я. Вы позволите мне войти? Конечно, я мог бы войти сам, но, во-первых, это неприлично, а во-вторых, крайне неприятно.

– Входите, - неохотно произнес Костя, отступая назад, и в полутемную прихожую вплыла объемистая фигура представителя департамента распределений. На сей раз его развевающийся шелковый халат был разрисован розочками лиловыми, на пряжках туфель также цвели лиловые розочки - не в тон бороде, по прежнему прокрашенной синим. Золотистые вставки саквояжа весело подмигнули Косте и тотчас погасли.

– А почему вы встречаете меня со скалкой, Константин Валерьевич?
– удивленно вопросил визитер.

– Таков обычай нашего дома.

– Любопытно, - Евдоким Захарович перевел взгляд на домовика, который, слюнявя толстый палец, прилепливал к стене отставший лохмик обоев, и Гордей в ответ угрожающе сверкнул желтыми глазами.

– Ухух!

– Гляжу, обживаетесь вовсю, уже и домовика завели старательного - евроремонт делает.

– Тьфу!

– Хм, - представитель департамента распределений покачал головой в адрес юркнувшего в спальню Гордея, извлек кружевной платочек и тщательно стер плевок с шелковой полы.
– А домовик-то весь в вас, Константин Валерьевич.

– Прошу проследовать в бальную залу, - сказал Денисов, махнув скалкой в сторону гостиной.
– Чаю, извините, предложить не могу.

– Не страшно, - гость, идя следом за ним, вежливо хихикнул, - я привык. Тем более, все ж таки, с рабочим визитом. Как поживает ваш фли... ох, мои извинения, ваша персона?