Злые вихри

– - Удосужилась, тетя, много объ этомъ думаю,-- съ серьезнымъ, дажо строгимъ лицомъ и сдвигая брови, медленно заговорила Нина.-- Я теперь отдыхаю, въ себя прихожу. Только скоро ужъ начну жить и жить буду не такъ, какъ прежде...

– - А какъ же?

– - Совсмъ по новому. Видите ли, тетя, это невозможно разсказать и ршить заране. Я уврена, что жизнь сама будетъ приходить ко мн или посылать мн то одно, то другое. И вотъ тогда я и буду длать то, что мн надо.

– - Ты, кажется, мать моя, ужъ заговариваться начинаешь, разобрать тебя что-то мудрено...

– - А вы все-таки постарайтесь, тетя, разберите! Я не хочу жить для себя одной, я хочу жить прежде всего для всхъ тхъ, кого судьба будетъ посылать мн навстрчу... Человкъ идетъ по своей дорог и то и дло встрчается, сталкивается съ другими людьми, идущими тоже каждый своею дорогой. Иной разъ столкнутся два человка на короткую только минуту, только на ту минуту, когда перескаются ихъ дороги. Другой разъ они идутъ рядомъ довольно долгое время. Случаются и такъ, что они идутъ рядомъ всю жизнь. Такъ вотъ и я хочу, чтобы вс, кто будетъ сталкиваться со мною на минуту или надолго, имли во мн добраго дорожнаго товарища... Я хочу,-- говорила она, разгораясь, сіяя своими синими глазами и длаясь до того прелестной, что Марья Эрастовна начинала глядть на нее съ несвойственнымъ ея характеру умиленіемъ:-- я хочу, изо всхъ силъ хочу, чтобы всякому, кто на короткое или на долгое время идетъ рядомъ со мною, было легче идти, легче, чмъ если бы меня рядомъ не было.

– - Ты, мать моя, философъ!-- сказала кругленькая генеральша, подняла брови и все, не отрываясь, глядла на Нину.

– - Не знаю, кто я. Можетъ быть, и очень глупая, только я объ этомъ давно, давно ужъ думаю. И вотъ я знаю, что жить иначе нельзя, что только живя такъ, я буду счастлива. Можетъ-быть, я никогда не сумю облегчить путь моихъ дорожныхъ товарищей, можетъ быть, несмотря на все мое желаніе, на вс мои усилія, я ничего для нихъ не сдлаю или вмсто добра, невольно дамъ имъ одно зло, тогда я буду очень несчастна. Но только нтъ, Богъ не допуститъ этого, я такъ сильно хочу и врю, что Богъ мн поможетъ...

Марья Эрастовна вдругъ встала и ушла къ себ въ свою спальню.

Она сама не отдавала себ отчета, что съ нею,-- и все же была смущена и разстроена.

Она присла къ столу, у котораго обыкновенно писала свои дловыя письма и гд, въ запертыхъ ящикахъ, лежали ея бумаги. Она выдвинула одинъ изъ ящиковъ, вынула пакетъ, стала перечитывать вложенные въ него письма и документы, относившіеся къ длу, задержавшему ее теперь въ Петербург.

Ей предстояла необыкновенно выгодная покупка огромнаго доходнаго дома. Придется похлопотать, отдать на это дло мсяцъ времени -- и она будетъ получать процентовъ пятьдесятъ съ затраченнаго капитала. Это не первое выгодное дло въ ея жизни. Она давно ужъ удачно и ловко, совсмъ по-мужски, занимается длами.

Есть у нея очень выгодный и удобный помощникъ, такой Иванъ Иванычъ, старецъ бодрый, умудренный опытомъ, великій мастеръ на разныя дла и сдлки. Марья Эрастовна когда-то и чмъ-то одолжила его «по-гробъ жизни». Съ тхъ поръ онъ чувствуетъ къ ней мистическій трепетъ и служитъ ей какъ врная собака -- за самое умренное вознагражденіе. Только онъ одинъ и можетъ знать, насколько она богата, какъ при ея скромной жизни, при ея наслдственномъ скопидомств, съ каждымъ годомъ растетъ и растетъ ея состояніе...

Прочла Марья Эрастовна письма и документы, и вдругъ ей стало скучно. Странное дло, она обыкновенно никогда не скучала.

Она наперла ящикъ стола и вернулась въ Нинину комнату.

Маленькая княжна сидла у окна все съ тмъ же выраженіемъ въ лиц, съ тми же вдохновенно сіявшими глазами.

Марья Эрастовна подошла къ ней и положила ей руку на плечо.

– - Такъ ты хочешь жить для другихъ... хочешь облегчать твоихъ дорожныхъ товарищей?!. Глупая двочка... вотъ теперь сошлись наши съ тобой дороги, я -- твой дорожный товарищъ...

Ея громкій веселый голосъ дрогнулъ, и она не договорила своей мысли.

Опять хотла она уйти, но осталась и все глядла на Нину будто старалась понять что-то -- и еще не понимая.

XV.

На Святой, посл холодовъ, втровъ и даже гололедицы, наступили теплые, ярко-красные дни, какіе иной разъ задаются въ Петербург въ конц марта и въ начал апрля. Запоздавшая было весна сразу сдлала нсколько шаговъ впередъ.

Весна чувствовалась во всемъ, и Нина ощутила ее неясной тревогой, нетерпливымъ раздраженіемъ, жаждой движенія, дятельности, жизни, а по временамъ -- тихой, пріятной грустью.

До сихъ поръ она почти не выходила изъ дома, только нсколько разъ вызжала съ Марьей Эрастовной въ карет, спустивъ на лицо густой вуаль.

Когда изрдка у Марьи Эрастовны появлялись гости, Нина ни за что не хотла ихъ видть и оставалась въ своей комнат. Если въ дом никого не было, она неслышно проходила въ большую гостиную, подсаживалась къ роялю и не то что играла, а тихо наигрывала свои любимые мотивы.

Цлые часы она проводила за чтеніемъ. По ея просьб Марья Эрастовна перевезла ей вс ея книги. Каждый вечеръ, ложась спать, она долго читала Евангеліе и Апостольскія посланія, вдумывалась въ каждое слово, то и дло справлялась со своими записками, составленными ею со словъ ея законоучителя.

Передъ Страстной она захала въ книжный магазинъ и купила сочиненіе Фаррара. Объ этихъ книгахъ она уже давно слышала и давно хотла познакомиться съ ними. Но въ прошломъ году княгиня ршила, что это для нея черезчуръ серьезно, а въ послдніе мсяцы, во время выздовъ и свиданій съ женихомъ, графомъ Ильинскимъ, она сама о нихъ позабыла.

Теперь же она принялась за нихъ съ жадностью.

На Страстной Нина вмст съ Марьей Эрастовной говла во Владимірской церкви, но была недовольна своимъ говніемъ, никакъ не могла поднять себя и удержать на высот должнаго настроенія, уже знакомаго ей по прежнимъ годамъ. Къ Свтлой заутрени ей попасть не удалось, такъ какъ Марья Эрастовна во время говнія простудилась, а кром нея не съ кмъ было отправиться въ церковь.

Но вотъ настали эти теплые весенніе дни, и Нина пришла въ новое настроеніе, сказавшееся прежде всего тмъ, что она увидала во сн Аникева и стала о немъ думать.

До сихъ поръ она ни о комъ особенно не думала, не думала и о немъ. Теперь же ей очень захотлось его видть.

Что онъ о ней думаетъ... Сколько времени прошло! Она общала написать ему и не писала. Теперь, именно теперь, необходимо съ нимъ увидаться, поговорить. Вдь, все ужъ совершилось, и у нея накопилось многое, что она хотла бы сказать ему. Да и спросить его ей тоже нужно о многомъ.

А вдругъ его нтъ въ Петербург? Вс разъзжаются... Что если онъ ухалъ и совсмъ не вернется? Что если онъ столкнулся съ нею въ жизни только на одинъ мигъ, и дороги ихъ разошлись навсегда!

Нина, дойдя до этой мысли, испугалась и даже вся похолодла. Вотъ она о немъ не думала, какъ будто совсмъ позабыла его, но, вспомнивъ, почувствовала, что онъ такъ же нуженъ ей посл всего, что случилось, даже еще нужне.

И вмст съ этимъ вспомнила она свое впечатлніе, вынесенное отъ него. Она ршительно и смло говорила себ, что и она ему точно такъ же нужна. Нтъ, она недаромъ его встртила, недаромъ была у него, она должна, должна его видть...