Золотые земли. Птицы Великого леса

– Наверное, тогда тебе пора перестать быть Вороном.

Милоша прогнали из избы ещё на рассвете, когда Дара, Чири и Третьяна стали собирать Весю к венчанию. В последний раз распустили её девичью косу, заплели в две косы, сложили на затылке и покрыли платом. Лазоревый яхонт заставил глаза Веси ещё ярче сверкать синевой, но и камень скрылся за свадебным нарядом.

Когда невесту облачали в платье, Веся попросила Третьяну спеть или попричитать, а та вдруг растерялась:

– Я совсем не знаю слов.

Дара пожала плечами. Её тоже не приглашали на посиделки к деревенским девушкам.

– Я тоже. Можно позвать соседей.

Веся смутилась и отказалась.

– Я тогда сама, а вы запоминайте слова.

Она затянула печальную прощальную песню. Для одной семьи умирает девица, чтобы в другой возродиться. Так положено.

– Полетай-ка, моя молодость,

Во сыры боры, да во тёмны леса,

Сядь-ка, да моя молодость,

На саму на вершиноцку… [1]

Одна песня сменилась другой, третьей, четвёртой, и все они были тоскливые.

Веся пела, пока Дара поправляла её свадебный наряд, и даже маленькая Чири, не знавшая ничего о ратиславских обрядах, погрустнела.

– Твой муж злой? – спросила она у Веси, когда та закончила песню. – Он будет тебя бить?

– Нет, никогда, – вопрос её насмешил.

– Тогда тебе не надо грустить, – серьёзно сказала Чири.

1

Свадебное причитание (Колпакова Н. П. Свадебный обряд на реке Пинеге).

Маленькой фарадальской девочке сложно было понять, отчего всякая ратиславская девушка грустит, прощаясь с девичьей жизнью.

Сани стояли у ворот, и кони весело звенели бубенцами. Правил санями Небаба, принарядившийся по случаю праздника, а у крыльца невесту ждали Ростислав, воевода Горыня да ещё пятеро незнакомых шумных и улыбчивых дружинников.

Дара вздохнула, оглянулась на прикрытую дверь и принялась торговаться. Она не рассчитывала на богатый выкуп в Лисецке, да ещё перед самой войной, но вышло получить за невесту и дорогих тканей из Деникиюса, и жемчужных ниток, и мягкий шерстяной ковёр, и пару новых перин, и столько милых девичьему сердцу безделиц, что трудно было перечесть. Наконец Дара сдалась, согласилась отдать жениху невесту.

Ростислав бросился по ступенькам крыльца за Весей, вынес её на руках, и воздух сотрясся от радостных воплей дружинников. Невеста и жених запрыгнули в первые сани, Дару подхватили под руки здоровые парни, потащили её и Третьяну за собой, в другие сани. Зайцем успела запрыгнуть за ними Чири, и все вместе они поехали к храму так быстро, что ветер засвистел в ушах.

Тут же ей в руки впихнули полную чарку. Дара смеялась глупым шуткам дружинников и пила вино. В глазах пестрело от ярких кафтанов, а в ушах звенело от бубенцов и громкого хохота.

Мигом они домчались до храма, вышли, и Небаба побежал вперёд всех внутрь, чтобы предупредить Пресветлого Брата, что приехали жених и невеста, как и было уговорено. Все перешучивались друг с другом, хвалили жениха и восторгались невестой, пока ждали Небабу. А он вернулся с таким кислым лицом, точно съел мешок редьки.

Дара заметила его первым.

– Что такое?

Дружинник не ответил, он отстранил окруживших его товарищей и подошёл прямо к Стреле.

– Пресветлый Брат сказал, что не будет венчать сестру лесной ведьмы.

Небаба говорил приглушённо, точно не хотел, чтобы Дара его услышала, но она стояла прямо за его спиной.

– Великий князь их благословил, – напомнила она.

Небаба повернулся и пожал плечами.

– Пресветлый Брат сказал, что нельзя их венчать. Что ты…

– Что?

– Дочь Аберу-Окиа. Ну, как бы… проклятая, – вид у него был такой виноватый, точно это он сорвал свадьбу.

Веся растерянно переводила взгляд с жениха на сестру. Стрела выглядел озадаченным.

– Пойду сам поговорю с Братом, – решил он.

Дара последовала за ним.

– Дара, осторожно только! – крикнула вслед Веся. – Ростислав, не бей его! Ох, Небаба, пригляди за ними…

Настоятель храма разговаривал с одним из своих сыновей. Он был в повседневной серой рясе, хотя для венчания обязан был облачиться в золотую, и обернулся сразу, заслышав гулкие шаги, что разнеслись по пустому храму, улыбнулся и протянул руку для поцелуя.

Стрела даже не поклонился.

– Пресветлый Брат, у нас был договор. Ты взял деньги за обряд.

– И деньги те пойдут на благо, – со сладкой улыбкой пообещал настоятель. – Но я верну их, если настаиваешь.

– Мне не нужны деньги. Мне нужно, чтобы ты обвенчал меня и мою невесту.

– Это невозможно. Когда я дал согласие на обряд, то не знал, кто невеста. Добрые люди предупредили меня, что кровь этой девушки нечиста. Я не могу дать ей благословение Создателя. Твоя невеста проклята, Ростислав, забудь её и найди лучшую, чистую девушку.

– Сам Великий князь благословил их, – Дара вышла из-за спины Стрелы, а он поднял руку, пытаясь задвинуть её обратно.

Дверь позади ещё раз хлопнула. На пороге топтался Небаба.

Пресветлый Брат задержал взгляд на руке Стрелы, которой он защищал то ли Дару, то ли самого Брата.

– Великий князь не может указывать храму.

Если бы Даре позволили, она бы испепелила этот храм и Пресветлого Брата вместе с ним.

– Он потомок Константина-каменолома.

– Но не сам Константин, – улыбка его была слаще мёда, а голос оставался безмятежным, но Даре было мерзко и тошно от него. – Этой свадьбы не будет.

Плечи Стрелы напряглись. Было заметно, с каким огромным усилием он сдерживает гнев. Медленно он развернулся, взял Дару под локоть.

– Пошли, – процедил он сквозь зубы.

Девушка оглянулась в последний раз на Пресветлого Брата, тот улыбался им вслед, и в улыбке больше не осталось ни света, ни благочестия.

– Проклятый рдзенец, – прошипел Стрела.

– Это всё княгиня. Она привезла его с собой в Лисецк и поставила настоятелем в храм.

Ростислав точно не услышал её. Он вылетел на улицу, оставил Дару одну и подошёл к Весе. Она встретила его, полная надежды, но губы её дрожали от непролитых слёз.